Честь дома каретниковых - Ирина Глебова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В том самом благотворительном кружке познакомилась Настя Каретникова со студентом Константином Журиным. Личность, надо сказать, загадочная, мало кому известная. Учился якобы в Москве на инженера-путейца, взял себе академический отпуск после болезни легких, приехал в Вольск к институтскому другу подлечиться, подышать ветрами приволжских степей. Высокий, чуть сутулый, темнокудрый, с горящими глазами, мягкими усами, подчеркивающими красивый изгиб губ, ямочкой на подбородке. Он так много знал и видел, был скромен и воспитан, бескорыстно занимался с бедняцкими ребятишками! В кружке было две гимназистки — глаз с него не сводили. А уж девушки из купеческих семей таких парней никогда и не встречали. Любая готова была ему сердце отдать. Но он выбрал Настю. И то правда: кто из подружек — жеманных, недалеких домоседок — мог с ней сравниться!
Настя и Константин стали встречаться не только на собраниях кружка или при совместных посещениях больных рабочих. Все чаще уходила она из дома, чтобы погулять с ним в сквере, у реки, просто выйти на окраину города, где начинаются уже степные травы. Как интересно он рассказывал! Ей, провинциалке, примитивно образованной девушке и не снилось то, что он видел и знал. А когда она ловила на себе его глубокий взгляд, на глаза наворачивались слезы. И это у нее, Настеньки, которая не плакала ни от обид, ни от боли! Но в Костиных глазах было столько нежности…
Однажды в начале лета Константин пригласил ее к себе домой — он снимал скромную квартиру на одной из улиц, недалеко от центра города. Настя в смущении отказалась, но увидела, как парень ссутулился еще больше, глаза подернула пелена обиды.
«Господи! — ожгла ее догадка. — Он подумал, что я ему не доверяю, подозреваю в плохом!»
Всего лишь день назад Костя впервые взял ее за руку. Они гуляли у реки, и парень тихо, нерешительно прикоснулся к ее пальцам. Подождал немного — не отдернет ли? — потом осторожно сжал. У Насти закружилась голова, горячо стало в груди… С этой минуты она, сама себе в том не сознаваясь, ждала — что же дальше?
Теперь, глядя на помрачневшего, обиженного ее отказом парня, она сама взяла его руку:
— Я не поняла вас, Костя, простите. Конечно, мне интересно побывать у вас.
Ну что ж, в глубине души Настя понимала, что там, в его квартире и последует продолжение. Разве не хотела этого? Мечтала, ждала, боялась… Когда Костя стал целовать ее, сама жарко прильнула к нему, закрыв глаза, приоткрыв губы, на мгновение потеряв сознание. И сказала себе, что он — ее первый и единственный. Но как только рука мужчины легонько коснулась ее груди, Настя пришла в себя, отстранилась. Он понял ее смущение, обхватил ладонями лицо девушки, стал целовать глаза, шептать:
— Любовь моя, единственная…
А назавтра, когда она, как всегда уйдя беспрепятственно из дому, прибежала к нему на свидание, Константин взял ее крепко за руку и повел в церковь. Достал из кармана два серебряных колечка, переговорил с батюшкой, и тот обручил их, нарекши женихом и невестой.
Тогда Настя и привела жениха в дом. Опасалась, конечно, сопротивления родителей: неизвестно откуда взявшийся, без денег и дела… Но и надежда была, что позволят ей поступить по-своему. До сих пор ведь позволяли. То, что раньше обидою жило в сердце — родительское невнимание, — теперь могло хорошей стороной обернуться.
Не обернулось. Такой неприязни Настя и не ожидала. У любимого брата Андрюши, доброго и ласкового мальчика, глаза почему-то стали холодными, губы презрительно искривились. Мария Петровна намеревалась упасть в обморок, но потом замахала руками, закричала:
— Бесстыдница! Своевольница! — и убежала из комнаты.
Но хуже всего повел себя отец. Он только глянул на Костю, глаза стали бешеными, побагровел, стукнул по столу кулаком и так гаркнул: «Вон отсюда, проходимец!» — что Константин мгновенно выскочил за дверь. Настя замешкалась. Ее не так крик этот поразил, как то, что от удара отцового кулака отлетела ножка стола, покатились на пол и разбились вдребезги вазочка и конфетница… Девушка обмерла, а когда рванулась было за женихом, гневная рука отца ухватила ее за плечо.
— Куда? Настька, запру! Никогда не запирал, а теперь запру, из дому не выйдешь! Нашла жениха, дура!
— Батюшка, больно!
Настя снова рванулась, но Иван Афанасьевич еще сильнее сжал плечо, толкнул ее к другой двери.
— Не гневи, дочка! Иди в свою комнату, там сиди. И выбрось из головы проходимца! Ишь, теперь ему богатой невесты захотелось, девицы невинной…
Настя плохо слышала, что говорил отец. Она убежала к себе и, плача от обиды и боли, все думала: отчего он так? Первый раз увидел Костю, не поговорил, не узнал его и так плохо о нем думает. Может, оттого, что не он ей жениха выбрал? Несколько раз отец намекал — да что намекал, прямо говорил! — о Мите Торопове. И толковый, и красивый, и нравом хороший, и к ней всей душой… Да Митя — это же дружок детства, словно брат. Она его, конечно, любит, но разве может сравниться это чувство с тем огнем, что выжигает ей сердце, лишь стоит подумать о Косте — его глазах, руках, губах у своих губ…
Весь этот день и половину следующего девушка не выходила из своей комнаты даже к столу. Правда, кухарка Матреша никому не стала рассказывать, как вечерком Настя прокралась на кухню, и женщина, тихонько охая, быстренько разогрела ей ужин и покормила. Пополудни в одном из своих самых простых платьев наглухо застегнутом под самым подбородком, сжав решительно губы, Настя прошла через комнаты к выходу. Она думала, кто-то попытается ее остановить. Но лишь Митя Торопов, встретив ее во дворе, молча посторонился.
А еще через день Иван Афанасьевич с Андреем уехали по делам в Саратов. Каретников все же не оставлял надежду приобщить сына к семейному промыслу. Он не был слеп, видел, что парень умен, смышлен, достаточно образован. Только робок, изнежен и ленив. Раздражаясь на сына, отец все-таки вновь и вновь брал его с собой на фабрику, на причал, заставлял смотреть, вникать в дела, разбираться в конторе с бумагами. Мария Петровна каждый раз причитала, Андрей тяготился навязанными заботами, но Каретников не отступал, делал по-своему. Теперь же он впервые взял сына в поездку, и Андрей отправился даже с радостью. Кто знает, думал отец, может, парень не совсем пропащий для дела? Может, войдет во вкус?..
Каретниковы уехали, а на следующий день пропала и Настя. Когда ее хватились, нашли у нее в комнате записку: «Простите, родные матушка и батюшка, и ты, братец Андрюша! Я уезжаю с женихом, данным мне Богом, далеко. Совсем его не зная, вы изгнали его из нашего дома, но не из моего сердца, Я объявлюсь лишь когда мы крепко станем на ноги. И тогда, быть может, вы поймете свою ошибку, простите нас с Константином, примете наших детей — ваших внуков, которые, даст Бог, будут у нас. Батюшка! Не гневись, я взяла самочинно кредитные билеты — они помогут нам на первых порах на новом месте. Пройдет время, и мы вернем их вам с поклоном и благодарностью. А если посчитаете мой поступок бесчестным, пусть это будет все, что составит мое наследство. Не поминайте лихом. Любящая вас дочь Анастасия Каретникова».
Наверное, по возвращении отца Настю стали бы искать. Но случилось иначе — страшно и неожиданно. Через пять дней приехал Андрей и привез гроб с телом отца. Там, в Саратове, Каретников попал под колеса мчащегося экипажа, был забит копытами коней и раздавлен колесами. Так что об убежавшей Насте долго еще не вспоминали.
Глава 4
Начальник полиции чувствовал себя несколько виноватым.
— Отнял у вас время мой племяш, — сказал он, словно извиняясь. — Вот настырный парень.
— История, им рассказанная, необычна. — Петрусенко казался задумчив.
— Трагическая история.
— Особенно трагическая из-за некоторых странных совпадений… Что вы сказали, он ваш племянник, этот молодой человек?
— Сын моего двоюродного брата. Покойного. Матери Дмитрий лишился еще в малолетстве, а когда четырнадцать ему исполнилось, умер мой кузен — его отец. Он был в Вольске земским врачом. Заразился, знаете ли, от своего больного гриппом в тяжелой форме. Да… Состояния не оставил. Вот я и помог мальчонке, устроил к Каретникову. Паренек-то был грамотный, смышленый, быстро выбился в люди. Правда, после смерти Ивана Афанасьевича не поладил с молодым хозяином, с Андреем Ивановичем, ушел от них. Но его тут же фабрикант Рябцов и пригласил к себе работать управляющим.
— Мне он тоже понравился, — сказал Петрусенко. — Толковый, здравомыслящий молодой человек. И в опасениях его есть резоны.
Начальник полиции даже растерялся.
— Викентий Павлович, голубчик, что вы говорите! Какие резоны? Тех, кто правил злосчастным экипажем, мы нашли. Кучер-то в трактир отлучился перекусить, а кто-то угнал коней. Люди видели, как из трактира вывалились двое пьяных парней, полезли на козлы… А как наехали на Ивана Афанасьевича, так через улицу бросили экипаж и удрали, да недалеко. Мы всех свидетелей опросили, вычислили их, арестовали. Осуждены они, уже отбывают наказание. А больше ничего загадочного в этом происшествии нет.