Год в Касабланке - Тахир Шах

Месяц за месяцем мы ездили по Марокко, одержимые желанием найти дом, в котором моя мания величия смогла бы разгуляться на славу. Мы начали с Феса, который, без сомнения, является самым великолепным украшением Марокко. Это единственный арабский средневековый город, полностью сохранившийся до наших дней. Прогуляться по лабиринту улочек огромной медины — все равно что оказаться в сказках Шехерезады. Удивительные запахи, виды и звуки просто бомбардируют сознание. Даже самая недолгая прогулка оставит у вас ошеломляющие впечатления. В течение столетий Фес слыл городом несметного богатства, центром учености и торговли. Здесь полностью доминирует арабская архитектура. Такое вряд ли где встретишь. Декор местных зданий выигрывает от того, что процесс передачи знаний от учителя к ученику не прерывается здесь вот уже тысячу лет. Нам встречались в старом городе улочки, изобилующие мастерскими, где секреты традиционных ремесел обработки металлов и дубления кожи, мозаичного рисунка, ткачества, керамики и инкрустации по дереву веками передаются от отца к сыновьям.

Совершенно случайно мы узнали, что большой купеческий дом на северной окраине города пустует. Дом этот был построен в великолепном стиле фази,[2] по крайней мере, четыреста лет назад. Шесть просторных залов, украшенных мозаичными фризами, соединялись вокруг центрального внутреннего двора. Полы залов были выложены плитами из мрамора, вырубленного в горах Среднего Атласа. По периметру двора стояли высокие колонны, а в центре находился фонтан в форме цветка лотоса, вырезанного из самого лучшего алебастра. Высоко на стене рядом — небольшое окошко без стекла, закрытое ажурными деревянными жалюзи: когда-то евнухи наблюдали через него за обитательницами гарема.

Человек, приведший нас сюда, был не агентом по недвижимости, а продавцом кебабов, знавшим в округе многих. Он сказал, что здание пустует всего лишь несколько лет. Я воздержался от замечаний — дом нуждался в основательном ремонте. Мне показалось, что он был покинут людьми, по крайней мере последние полвека.

— В Марокко, — пояснил продавец кебабов с улыбкой, — пустой дом привлекает зло.

— Вы имеете в виду воров?

Он отрицательно затряс головой.

— Нет, не злых людей, а злые силы.

Тогда я не понял смысла этих слов, но уточнять не стал. Меня больше интересовало, на каких условиях продается дом. Проблема заключалась в том, что им владели семеро братьев, один другого скупее. В отличие от Запада, где собственность либо продается, либо нет, в Марокко она может находиться в некой сумеречной зоне — возможно, продается, а возможно, и нет. Прежде чем приступить к разговору о цене, вы должны сначала уговорить владельцев вообще согласиться продать. Уговоры — это особый, чисто восточный процесс, без сомнения принесенный сюда арабами, стремительно пронесшимися по северу Африки, сметая все на своем пути, четырнадцать столетий назад. Пока вы сидите и пьете стакан за стаканом сладкий мятный чай, продавцы осматривают вас сверху донизу, изучая, насколько хорошо скроен на вас костюм и крепко ли прошита ваша обувь. Чем лучше качество вашей одежды, тем выше окажется цена. Я, должно быть, был слишком хорошо одет в то утро, когда встречался с семью мерзкими типами, владевшими этим купеческим домом. После четырех часов уговоров и упрашиваний, в ходе которых было выпито невероятное количество мятного чая, братья в принципе согласились на продажу, но при этом, жадно прищурив глаза, запросили невероятную, просто фантастическую цену. Торговаться по-восточному я, увы, не умел. Мне следовало остаться, не торопясь выпить еще чаю. А я вместо этого вскочил и побежал по лабиринту улочек, выкрикивая проклятия. Поступив так, я нарушил первое правило арабского мира — никогда не теряй самообладания.

Мы покинули Фес и направились в Марракеш, розовый пустынный оазис под тенью Атласских гор. В последние годы в городе наблюдался настоящий бум недвижимости. Богатые европейцы азартно скупали разрушавшиеся особняки в медине, которые здесь называют риадами, и восстанавливали их, возвращая зданиям первоначальный блеск. Пройдитесь по улицам, запруженным разносчиками товаров, мотороллерами и велосипедами, а также повозками, запряженными ослами, и вы увидите ряды ничем не примечательных ни о чем не говорящих дверей. Вы, возможно, даже не обратите на них внимания, но за каждой из них — дворец.

Усиленный приток денег из заграницы дал толчок возрождению традиционных ремесел, в том числе изготовлению мозаики зеллидж, терракотовой плитки, известной как беджмат, и блестящей лепнины из материала, основу которого составляет смесь яичного белка с мраморным порошком, называемой таделакт. Стремление европейцев покупать такие прекрасные здания сравнимо только со стремлением местных маррачи избавиться от них. В медине Марракеша все мечтают об одном. Все страстно желают как можно дороже продать свои унаследованные от предков развалины и переселиться в блочный многоквартирный дом в новом районе города. И если европейцы буквально очарованы стариной, то марокканцы явно предпочитают жить среди моющихся обоев и искусственных ковров в современных квартирах с удобствами.

Я таскал за собой Рашану по всему Марракешу, мы обошли не менее семидесяти риадов. Ни один из них не смог сравниться по великолепию с купеческим домом в Фесе. Хотя, нет, все же был один, который запал в мое сердце. Особенно красив был его двор, выложенный двухцветными — цвета лаванды и цветков апельсинового дерева — изразцами. Но с этим домом возникла проблема: на противоположной стороне улицы находилась скотобойня, от которой шел запах смерти.

Нам ничего не оставалось, как упаковать вещи и укатить назад в Лондон, где я впал в самую глубокую депрессию из всех, которые мне когда-либо приходилось пережить. Друзья насмехались надо мной. По их разумению, я сделал попытку оторваться от родных Британских островов, но был притянут назад к берегу. Каждый вечер я читал нашей дочке Ариане сказки о принцессах и драконах и рассказывал о таком теперь далеком заброшенном купеческом доме.

Шли недели. Сырая зима перешла в еще более сырую весну. В один из унылых дней я, закутавшись в шерстяное одеяло, валялся на диване, что-то бормоча про себя, как одержимый. Зазвонил телефон, я взял трубку. Это была мать моего старого школьного товарища. Пока мы обменивались любезностями, я соображал, зачем она мне звонит. И тут моя собеседница добралась до сути: до нее дошли слухи, что я ищу дом в Марокко. Она сказала, что у нее есть дом в Касабланке, который ей хотелось бы продать. Дама была слишком скромна, чтобы назвать цену, а я так разнервничался, что не спросил ее об этом. До меня дошло только, что это было солидное здание под названием Дар Калифа, что в переводе обозначает «Дом Калифа», и что дому требуется любящий и заботливый хозяин. Понизив голос до шепота, она добавила: