Если о нас узнают - Кейл Дитрих

или мрачный и саркастичный перфекционист Рубен. Я видел, как они спорят с другими фанатами в интернете, поскольку обе стороны настаивают на том, что знают нас настоящих. Конечно, это не так, потому что они вообще нас не знают, как бы им этого ни хотелось. Но некоторые видят все более отчетливо. Они видят нас и все равно остаются. Они видят нас, и, похоже, мы нравимся им больше, чем кому бы то ни было.

Подумаешь.

Эрин листает свой iPad, пока мы переодеваемся. Она наш надежный якорь посреди всеобщего хаоса.

– Когда будете готовы, я хочу встретиться с вами по поводу следующей недели, – говорит она.

Мы стонем в унисон, и Зак соревнуется со мной, кто громче. Победитель неясен, потому что Эрин заставляет нас замолчать до того, как кто-то из нас наберет максимальную громкость.

– Я знаю, знаю, – говорит она. – Вы все устали…

– Мы похожи на зомби, – поправляет Энджел, прежде чем зубами снять крышку с бутылки с водой.

– Да, Рубен почти потерял сознание, – говорит Зак, и я пинаю его по голени, когда Эрин пристально смотрит на меня.

– Я не упал в обморок, я просто… потерял равновесие.

– Это займет всего несколько минут, – говорит Эрин. – Максимум десять.

Джон отдает свою серую рубашку нашему стилисту Виктору, обнажая широкую, безволосую грудь, которая почти так же хорошо мне знакома, как и собственная. Пока Джон стоит топлес, Энджел встряхивает бутылку, чтобы обрызгать его ледяной водой. Джон задыхается и вскрикивает, подпрыгивая на месте, а Зак гогочет.

– Энджел! Ты придурок, за что?

– Мне просто скучно.

– Ты шутишь?

Все еще посмеиваясь, Зак бросает Джону полотенце для рук, которым тот вытирает смуглую кожу и бормочет себе под нос. Несмотря на то, что Джон, бесспорно, очень красив и стоит всего в нескольких футах от меня, полуголый и мокрый, меня это не особенно отвлекает. Подобный стриптиз – ежедневная рутина для нас, так что, чтобы застать меня врасплох, требуется нечто большее, чем симпатичный парень с идеальным прессом и без рубашки.

Конечно, когда Зак снимает футболку, я понимаю, что смотрю куда угодно, только не на него, как я и поступал на каждом концерте в течение последних нескольких месяцев. Потому что, какое бы неопределенное «большее» ни требовалось, чтобы привлечь мое внимание, у Зака оно есть в избытке, и как бы я ни старался убить в себе это чувство, я не могу его полностью игнорировать. Другими словами, пока мне не удастся подавить ту штуку, которую мой мозг проделывает со мной в последнее время, я должен относиться к Заку без рубашки, как к Горгоне Медузе. Не смотреть под страхом смерти.

Энджел стоит ко мне спиной, поэтому я беру ближайшую бутылку с водой и выплескиваю ее ему на голову, намочив черные волосы и превратив их в мокрые сосульки. У парня перехватывает дыхание, и он оборачивается.

– Предатель! – выкрикивает он.

Я убегаю и прячусь за Заком, который уже успел надеть рубашку, поэтому на него можно снова спокойно смотреть.

– Ребята, ребята, – говорит Пенни, появляясь перед столом, где хранится ее огромный набор косметики, подобно матери-героине, защищающей свое дитя. – Никаких игр с водой рядом с косметикой. Прекратите. Рубен, тебе нужна салфетка для макияжа, ну же.

Энджел опускает свою бутылку и поднимает руки в знак покорности, а затем одной рукой убирает с лица влажные волосы. Я появляюсь из-за спины Зака, и Энджел неуловимым движением руки брызгает водой в мою сторону, но промахивается.

Я проскакиваю мимо него, чтобы взять горсть салфеток и смыть косметику с глаз. За последние пару лет наш макияж становился все менее и менее сложным, и дошло до того, что нейтральный и простой мейкап глаз стал частью нашего бренда. Сейчас Пенни использует примерно одну коричневую подводку в неделю. У нее есть свой способ растушевать ее мягкими тенями и легким штрихом сделать наши глаза более выразительными. Однажды я попытался повторить этот трюк, но в итоге выглядел так, будто собрался на кастинг фильма «Пираты Карибского моря». С тех пор я доверяю подводить глаза лишь Пенни.

Наконец-то свежие и в чистой одежде, мы пробираемся в зеленую комнату вслед за Эрин. Я сажусь на диван, кладу голову на подлокотник и закрываю глаза, а Зак, который сидит в кресле рядом со мной, развлекает себя тем, что ритмично тыкает меня в голову. Я прячу улыбку за подлокотником и машу рукой в его сторону, чтобы отпихнуть, пока Энджел и Джон присаживаются рядом.

Энджел бьет меня по ногам до тех пор, пока я не спускаю их с дивана, чтобы дать ему больше места. Сажусь прямо, чтобы Зак больше не мог до меня дотянуться. Я едва успеваю остановить себя, чтобы в отместку не пихнуть Энджела, но только из-за того, что у меня попросту нет на это сил.

Энджел не шутил, когда сказал, что мы зомби. У нас не было перерывов вот уже несколько недель. Каждый день был похож на предыдущий. Ранний подъем, затем рекламные мероприятия: интервью, выступления на телевидении, приветствие толпы фанатов с балкона, как будто мы чертова королевская семья или что-то в этом роде. После обед, разминка и репетиция, концерт, сборы, затем дорога либо в гостиничные номера, либо прямиком в частный самолет, чтобы лететь в следующий штат и делать все то же самое по новому кругу.

Но не завтра. Завтра мы вернемся домой.

Лично меня не переполняет радость от скорой встречи с родными: в свои лучшие дни моя мама ведет себя пассивно-агрессивно, а в худшие – просто агрессивно, отец же может запросто жить на работе. Однако я с нетерпением жду возможности поспать до самого рассвета.

– Хорошо, – говорит Эрин, и я открываю глаза, но не поднимаю голову. – Я хотела собрать вас здесь, чтобы убедиться, что мы на одной волне насчет следующей недели, а также дать вам возможность задать последние вопросы, пока все в сборе.

Следующая неделя. На следующей неделе мы садимся в самолет и прощаемся с родиной храбрых на несколько месяцев, отправляясь в международное турне. Первая остановка – Лондон.

Я никогда раньше не покидал страну. За последние пару лет я привык оставлять родителей на несколько недель, а то и на месяцы, но еще никогда это не было настолько серьезно, как сейчас. До сих пор я всегда жил с ними в одной стране. Полет в Европу кажется мне чем-то большим и значительным, несмотря на то что я впервые буду так далеко от родных. Честно говоря, думать об этом довольно тяжело, и я стараюсь не давать себе возможности на этом зацикливаться. Гораздо проще размышлять об этом как о чем-то, что произойдет еще нескоро.

Проблема в том, что это будущее уже почти