Очки Гудвина - Галина Грановская

Её «двушка» была заполнена куклами. Те, что попроще, сидели столиках и на диванах. Те, в которые было вложено больше душевных сил, хранились в шкафах, где родители Лапотковой когда-то держали свои книги и чайные сервизы, давно перекочевавшие в картонные коробки. Особо ценные экземпляры, до половины завернутые в матовую папиросную бумагу, стояли в специально сделанных коробках на шкафах, наблюдая сквозь прозрачные, целлофановые окна крышек за протекающей внизу жизнью.

Она с ними иногда разговаривала, рассказывала о том, что происходило на работе. Она даже ход своей жизни мерила куклами. «А, – говорила, припоминая то или иное событие. – Это случилось, когда я Чарли Чаплина делала». Нет, совсем законченной жадиной она не была, и, случалось, дарила то одной, то другой приятельнице какую-нибудь куклу, но всегда проверяла, приходя в гости, как там с ними обходятся, не обижают ли их? Конечно, куклы ничего не могли ей рассказать, – они не говорили, не улыбались, не плакали, – но все они были чувствующими.

Однажды в каком-то журнале она прочитала статью о галерее восковых фигур и ей пришла в голову мысль попробовать делать ещё и таких кукол. Одну сделала с лицом подруги детства, той самой, с которой когда-то ходила на первое в жизни кукольное представление. Подруга детства от подарка пришла в восторг. Да у тебя талант! Подруга работала в областной газете и вскоре там появилась статья о восковых «портретах». Потом была передача по местному телевидению. «Редкое хобби», называлась. Куклы в ней, как и в жизни, смотрелись великолепно, чего нельзя было сказать о размахивающей руками тощей тётке в бесформенной хламиде. Телеэкран безжалостно показал Василине то, чего она о себе не знала, поскольку редко заглядывала в зеркало. «Ты хотя бы какой-нибудь наряд приобрела для таких мероприятий, – ворчливо заметила при встрече соседка. – Пугалом выглядишь». «Ну, пугало ни новый наряд, ни даже новая соломенная шляпа не украсят», отшутилась Василина, но пару платьев всё же прикупила.

Вот после той телевизионной передачи ей и позвонили из кукольного театра. Cпросили, не сможет ли она сделать большую Бабу-Ягу? Театр в тот момент начинал работать с ростовыми куклами, а купить их было негде. Хотя Лапоткова до этого ничего подобного не делала, Баба-Яга получилась у неё отменная. Из чистого любопытства, – поскольку никогда не видела, как работают с куклами, – Василина пришла на репетицию. И ей сразу же стало ясно, что молодая актриса совсем не чувствует свою героиню. Робко приблизившись к режиссёру, сама не зная, почему и зачем это делает, Василина попросила разрешения показать, как должна говорить и вести себя настоящая Баба-Яга. Интерпретация Лапотковой настолько пришлась тому по вкусу, что режиссёр тут же, глядя на неё сверху вниз, поинтересовался, не хочет ли она попробовать себя в этой роли? Василина опешила. Я же не актриса, пробормотала. Ну и что, пожал плечами режиссёр, у нас тут каждый второй любитель. В самом деле, подумала Василина, почему бы и нет? Почему бы ей действительно не попробовать себя в новой роли?

Чем больше она размышляла по дороге домой о Бабе-Яге, тем больше та ей нравилась. Это на первый взгляд Баба-Яга персонаж отрицательный. На самом же деле, в большей степени – таинственный и неоднозначный. Женщина старая, но словно бы без прошлого. Никто не может сказать, откуда и как она появилась на свет, сколько ей лет, и была ли она когда-то молодой. Всемогущая вещая старуха, хозяйка леса, повелительница зверей и птиц… Вдобавок к этому, она, похоже, была ещё и бессмертной! Может быть, даже бессмертнее самого Кащея Бессмертного. Поскольку всем известно, где таилась кащеева смерть, а вот о смерти Бабы-Яги ни в одной сказке не упоминается. Нет, быть Бабой-Ягой совсем даже неплохо.

В исполнении Лапотковой старая ведьма была настолько убедительной, настолько правдоподобной, что на все следующие репетиции на неё даже уборщицы прибегали посмотреть. Все хвалили.

Вот тогда-то и явилась к ней шальная мысль поменять маршрут своей жизни. Уволившись, она пришла к режиссёру со своей трудовой книжкой. Тот в первый момент просто обомлел, не ожидал такого от скромной библиотекарши. Но она уже вошла в новую роль. Точнеё, роль вошла в неё и сделала Лапоткову другой, и возвращаться назад к себе прежней она не собиралась. Режиссёр это, видимо, почувствовал. И потому со вздохом приняв трудовую, предложил ей ещё пару незначительных ролей, сказав, что святым духом бренное тело не накормишь.

«На этой работе у меня будет больше свободного времени, чтобы делать кукол, – объясняла Лапоткова любопытствующим свой скоропалительный уход из школы, – сами знаете, какая зарплата у библиотекаря. Теперь буду зарабатывать куклами». Скажи она правду, никто бы её не понял. А куклы на продажу, это да, самым тупоголовым понятно, что это выгодно.

Через какое-то время у Василины родилась идея написать пьесу, в которой Баба-Яга была бы главным действующим лицом. Кое-какой опыт в этом деле имелся, – работая в школе, она сотворила не один сценарий для детских праздников. Да, да, пьеса получилась, покивал режиссёр, но ставить её нельзя. Слишком необычна, больше подходит для взрослой аудитории, а театр у них, как известно, детский, к тому же, со сложившимся репертуаром. Отказ её не охладил, а только раззадорил, писать Лапоткова не прекратила и, отложив в дальний ящик приключения Бабы-Яги, сотворила несколько пьес для детей. И одну из них, после многочисленных переделок, приняли-таки к постановке. Но превратить в спектакль не успели. Старый режиссёр, относившийся к ней благосклонно, ушёл на пенсию, а новый, Игорь Иванович, Лапоткову невзлюбил с первой минуты знакомства. Он не только её пьес ставить не собирался, он от неё самой избавился бы с радостью, если бы не куклы, которых она создавала и чинила совершенно бесплатно.

И всё же, несмотря на такой поворот событий, Василина писать не перестала. Она всегда носила в своей торбе тетрадь – вдохновение могло настичь её в любой момент.

Вот и сейчас, повертевшись с боку на бок в постели и поняв, что в эту волшебную ночь ей вот так сразу не уснуть, она поднялась и, присев к столу, подняла глаза к сиявшим за окном звёздам. А потом принялась быстро-быстро царапать ручкой. Запись заняла две страницы и заканчивалась словами: «На следующий день они ничего не помнили».

Они и не помнили. Балаганщики, большей частью вздорный народец с неустойчивой психикой, – что с них взять? Она и сама часто не помнила, что там сотворила накануне.

2

У Птахина был угловой номер с двумя окнами. Одно выходило на площадь и кинотеатр, другое смотрело на маленький базарчик, за которым начинался то ли парк, то ли сад. У этого, открытого, окна стояла Варвара и, глядя вниз с третьего этажа, изучала ассортимент прилавков.

– Помидорами торгуют. Редиска, огурчики, – вздохнув, она развернулась к Птахину. – Так мы идем в буфет?

– Разве что бутербродов купить. А чай у нас вкуснеё того, что там подают, – Птахин наклонился, открыл тумбочку, на которой стояла наполненная водой литровая банка с опущенным в неё кипятильником, и достал коробку со слоном. – Вот. Китайский. И вафли ещё есть. Кстати, как правильно сказать, пачка вафлей или вафель?

– Какая разница? Я на них уже смотреть не могу! Хочется нормальной пищи. Котлету, пюре, салат помидорный…

– В это время помидоры только тепличные, а значит, нитратные.

– Но это лучше, чем вафли!

– Не хочешь, не ешь, – пожал плечами Птахин. – Мне больше останется.

Варвара отошла от окна и, шлепнувшись на стул, с тоской уставилась в потолок в паутинных трещинках и разлапой люстрой по центру.

– Начало июня, а такая жара! И душ не работает. А ночью Катерина храпит. Тебе повезло, один живёшь. Слушай, может быть, все-таки в буфет сходим?

Ответить Птахин не успел. Из коридора донёсся топот, дверь без стука распахнулась, и в комнату ввалился Вовка Хрякин, чьи круглые плечи и выпирающий живот обтягивала жёлтая майка с многочисленными надписями на иностранных языках.

– Сидите? – закричал он с порога. – А в буфете холодное пиво! Хотите, принесу для освежения души? Варька, одолжи деньжат.

– Завтра сколько угодно.

– Завтра я и сам себе одолжу, если зарплату дадут, – сказал Вовка и повернулся к хозяину номера. – Птахин, дай, я знаю, у тебя есть.

– Откуда?!

– Ты же домой на днях мотался.

– Тебе бы так съездить! – огрызнулся Птахин, морщась от одного воспоминания о неудачной поездке.

Зря только время потратил. Матушка накануне его приезда отбыла в Крым, упала ей сверху горящая путёвка. Вообще-то её директору магазина, в котором мать работала, предложили, но тот не взял, сказал, что в начале лета море ещё холодное. А матери морские купания по барабану, она и плавать-то не умеет, а просто погулять и подышать воздухом всегда полезно, вот и махнула на юга. Пришлось Птахину возвращаться, несолоно хлебавши. Правда, немного денег он у соседки бабы Доры всё же перехватил, и ещё кое-какие продукты привёз, из того, что нашлось дома.