Золотой свисток или Вояжи писателя Ахманова - Михаил Ахманов

Писатель Ахманов отправился на южные испанские берега, в Коста-дель-Соль, что около Малаги. Место оказалось не так чтобы очень: вдоль берега – автострада длиной 400 км, по которой потоком шли машины, а море, несмотря на жару, холодное – ощущалась близость Гибралтара. Так что Ахманов и его супруга с охотой отправились в ближние горы, где находился зоопарк – точнее, птичник в садах старинного монастыря. Служители культа давно его покинули, и монастырь потихоньку разрушался, пока некий бизнесмен, то ли немец, то ли японец, не откупил территорию с живописными руинами, пальмами, бананами и водоемами. Затем в пруды запустили осетров, открыли сувенирные лавки и устроили вольеры, поселив в них птиц полутора сотен пород – страусов и туканов, канареек и колибри, попугаев и новозеландских киви. Павлины и фазаны, утки и гуси вообще были на вольном содержании, бегали и плавали где хотелось и выпрашивали у туристов подачки.

Писатель Ахманов очень заинтересовался осетрами. Обладая богатой фантазией, он представлял этих двухметровых рыбок то запеченными целиком, то порубленными на стейки и зажаренными в гриле. Присев на корточки у пруда, где резвились эти аппетитные создания, он предавался гастрономическим мечтаниям, как вдруг…

Вдруг в копчик ему вонзилось шило. Ахманов вскрикнул, подскочил, едва не свалившись в воду, и оглянулся. На него с наглым видом взирал откормленный павлин. Может, тварь желала конфет и печенья, а может, была охоча до писательского мясца, только клюнула здорово. Ахманов послал ее на три буквы и стукнул солнечным зонтиком. Недовольно заклекотав, павлин ретировался.

Вечером, по возвращении в отель, копчик ужасно разболелся. Ахманов не мог сидеть и лежать на спине. Супруга поставила ему спиртовую примочку, смазала целебным кремом, но это не помогло – Ахманов промучался всю ночь. Павлин, вероятно, был ядовитым.

Утром стало ясно, что требуется медицинская помощь. Супруги отправились к портье.

Здесь следует заметить, что испанцы, по причине гордости или свойственной южным народам лени, не владеют иными языками, кроме родного. Ни английским, ни русским, ни хорватским, ни даже татарским, который жена Ахманова знала превосходно. На русском им известно два слова, «доллар» и «евро», а на татарском одно – «бакшиш». Писатель Ахманов кое-как чирикал по-английски, но с испанским была напряженка – помнилось лишь "но пасеран", да еще "Куба си, янки но".

Пришлось изъясняться жестами, тыкая пальцем в больной зад. Портье воспринял это неверно и вызвал не медиков, а полицию, чтобы урезонили русского сексуального маньяка. Но тут явился гид, приставленный к Ахманову, и ситуация разрешилась: приехала «скорая» и отвезла писателя в клинику. Там его ранение интенсивно лечили два дня, а заодно вкатили сыворотки от куриного гриппа и коровьего бешенства. Счет составил три тысячи евро. Ахманов скрипнул зубами, но заплатил.

Оказавшись дома, он, имея на руках полис и счет из клиники, потребовал страховое возмещение. Страховщики принялись тянуть и юлить, юлить и изворачиваться, апеллируя к тому, что агрессия павлина есть случай форс-мажорный, а значит, не предусмотренный страховкой. Писатель Ахманов активно возражал, настаивая, что павлина никак нельзя считать форс-мажорной или даже экзотической птицей. Другое дело, если бы его куснул тукан с во-от таким клювом! А павлинов в России пруд пруди – скажем, в меню приличных ресторанов. Страховщики возражали: дескать, форс-мажор не сам павлин, а его реакция на писательский копчик, которую нужно считать обстоятельством неодолимой силы.

Писатель Ахманов подал в суд, выиграл дело и вернул свои деньги. Однако с той поры он питает неприязнь к павлинам и страховым компаниям.

ВОЯЖ 3. ТУРЕЦКИЕ СТРАСТИ

В Турцию писатель Ахманов не собирался, но жена настояла, выкатив ультиматум: «Все едут в Турцию, и мы поедем! В Анталью!» Пришлось ехать.

Ахманов к туркам симпатий не испытывал. Отчасти это было связано с русско-турецкими войнами, отчасти же уходило в более глубокие пласты истории. Выражение "чукча не читатель, чукча писатель" к Ахманову не относится, он человек начитанный – пожалуй, даже слишком. В молодые годы он одолел шеститомник Антоновской "Великий моурави", где повествуется, как Георгий Саакадзе, великий полководец, бился за свободу Грузии с магометанами. Из этого эпоса он вынес стойкую неприязнь к туркам и персам, которые, к тому же, убили Грибоедова. Те и другие мнились ему жестокими, жадными и похотливыми.

Так оно и вышло. Ахманов с супругой вселился в отель «Баязет», сплошь занятый русскими туристами, отведал шиш-кебаба, окунулся в море, и тут началось! Что ни день, крадут какую-нибудь юную девицу или молодую даму приятных очертаний, а иногда – двух-трех зараз! Обычно турецкая мафия предпочитала блондинок из Москвы, как более ценный товар, востребованный в веселых домах Стамбула. Впрочем, отцы и мужья могли выкупить своих дочерей и жен, если удавалось найти посредника и сторговаться с мафиози. Посредниками были служащие консульства, но его скромный штат не позволял отреагировать на все запросы. Крали гораздо быстрее, чем выкупали.

Тут пополз по «Баязету» слух, что есть среди туристов настоящий писатель, инженер человеческих душ, включая сомнительные турецкие. Писателям и академикам наш народ привык доверять, считая их мудрецами и зная, что их мало; у нас дефицит считается знаком высокого качества. То есть было мало, а сколько сейчас борзописцев и шаманов-академиков, в это народ пока не въехал. А про Ахманова еще пустили сплетню, что он орденоносец и лауреат. Вранье, конечно! Ахманов не отказался бы от ордена, да не ценила родина его заслуг. Так что он рассчитывал лишь на посмертную славу.

В общем, пострадавшая публика наладила его к Гасану, паше турецких мафиози. Ахманов ходил – не откажешь ведь соотечественникам! К тому же он полюбился Гасану, ибо, во-первых, был в изрядном теле и волосат как урожденный турок, а во-вторых, супруга Ахманова, татарка из Астрахани, могла служить переводчицей и вообще украшала мужские беседы своим присутствием. Не все турецкие слова были супруге понятны, но в обсуждаемых суммах она, как бывший бухгалтер, не путалась.

Так они маялись неделю, спасая даром русских дев, не видя ни моря, ни пляжа, ни шиш-кебаба. Потом супруге это надоело и она спросила Ахманова:

– Ты сколько своему литагенту платишь?

– Нисколько. Нет у меня литагента, – пробурчал уставший Ахманов.

– А если бы был?

– Пятнадцать процентов за все про все, – сказал Ахманов.

– Будем брать тридцать, нас ведь двое, – решила хитроумная супруга и отправилась к знакомым теткам из Москвы, чтобы сообщить им эту новость.