Спящая красавица - Джудит Майкл

После Итана говорил Чарльз, а потом Винс. Внимание Анны начинало рассеиваться, потому что она считала скучными разговоры о делах. Она предпочитала разглядывать лица сидевших вокруг стола, представляя себе, какие мысли скрывались за этими улыбками, смешками и мимолетными хмурыми взглядами. Казалось, все они счастливы, что обедают вместе, но Анна знала – это только видимость – нужно было копнуть поглубже, чтобы узнать, какими были на самом деле эти улыбающиеся или хмурившиеся люди.

Все мужчины работали вместе – Чарльз и Винс были вице-президентами, Уильям – директором по финансовым вопросам, а муж Мэриан, Фрэд Джакс – коммерческим директором, – но каждую неделю они рассказывали все новые истории, и Анна всегда удивлялась, где они брали те интересные новости, которыми обменивались, выпивая стаканчик перед обедом, чтобы на всех произвело впечатление, как много успевали сделать каждую неделю. Жена Винса, Рита, рассказывала им, какие новые слова сказала на этой неделе трехлетняя Дора, на какие занятия по плаванию и гимнастике они ходили. Нина говорила о какой-нибудь небольшой компании, представлявшей интерес, и иногда о том, что она собиралась выйти замуж или развестись. Анне казалось, Нина смущалась, говоря о начале и конце своих любовных историй; она всегда надеялась на что-то хорошее или лучшее, выходила ли она замуж или разводилась. Сестра Анны, Гейл, которой было семь лет, рассказывала о школе или о летнем лагере. Двухлетние Роза и Кит только ели и создавали суету вокруг своего кормления. Анна предпочла бы помолчать, но ей было тринадцать, и отговорки не принимались. Она говорила о своих друзьях.

– Мы с Эми играли в слова у пруда.

– Эми? – спросил Итан. – Это новая подруга?

– Вроде бы. Она живет кварталах в двух от нас.

– Как ее фамилия? – спросила Мэриан. – Мы знаем ее семью?

– Я думаю, нам следует предоставить Анне самой выбирать себе друзей, – сказал Итан, видя, как вспыхнула Анна. – Это все? – спросил он. – Тебе больше нечего рассказать нам о прошедшей неделе?

Девочка покачала головой, любя деда, но в то же время сердясь на него, потому что тот не проводил с нею столько времени сколько ей хотелось бы. Она так любила его, что хотела быть с ним постоянно; он был самым добрым из всех и, казалось, интересуется ею, и Анна расстраивалась, что так много людей стояло между ними. Разумеется, у деда было очень важное дело и очень важные друзья; у него была своя собственная жизнь. Он был слишком занят, чтобы проводить время с Анной и, в любом случае, наверное, не слишком это было интересно для него. Да и с какой стати старик шестидесяти пяти лет стал бы дружить с тринадцатилетней девочкой, даже если это его внучка?

Когда она так думала, все казалось вполне разумным, но все равно было обидно. Создавалось впечатление, что почти все время девочка обижалась на многих людей, хотя ей этого не хотелось. Анна испытывала неприязнь к окружающим, и ей не нравилось многое из того, что случалось вокруг. Это началось с тех пор, как умерла ее мать. Тогда ей было семь лет. Однажды ночью Мэриан пришла, чтобы взять ее и Гейл в дом Итана, где тогда жила, а некоторое время спустя, выйдя замуж за Фреда Джакса, забрала Анну и Гейл в другой дом; почти сразу же родился Кит, а потом Роза. С того времени, как Мэриан забрала ее из родного дома, Анна никогда не чувствовала привязанности к какому-нибудь месту.

Тогда же она начала ненавидеть и не могла перестать, хотя из-за этого чувствовала себя не такой, как все, и всегда одинокой. Это не значило, что семья не обращала на нее внимания, все заботились о ней. Но, казалось, это проявляется, главным образом, в упреках, в основном из-за грязи: то за то, что не мыла волосы или не расчесывалась, то за то, что не умывалась или не чистила ногти, или тащила грязь в дом. Во всем мире люди умирали от голода, попадали в тюрьму за разговоры о свободе, или спали на улицах, потому что у них не было дома, а ее семья беспокоилась о грязи. Ее ругали за то, что она часами пропадала в лесу рядом с домом, но Анна знала, что на самом деле они вовсе не беспокоились о ней, а только хотели, чтобы она была спокойной, милой и чистенькой. Тогда они хорошо бы себя чувствовали, выполняя такую трудную работу, как ее воспитание. Гейл еще как-то могла соответствовать таким требованиям, но Анна была слишком рассержена, у нее ничего не получалось.

– Можно мне идти? – спросила она.

– Только после десерта, – машинально ответил отец.

– Я не хочу десерта.

– Незачем идти в лес на ночь глядя, – сказала тетя Мэриан.

– Светит солнце, – громко возразила Анна. Девочка стояла рядом со своим стулом, переминалась с ноги на негу, готовая сорваться с места и убежать. Все смотрели на нее. – Сейчас лето, только восемь часов, солнце светит, и нормальные люди выходят из дому в теплую и солнечную погоду, а не сидят за обеденным столом, пропитываясь водой и жиром от всей этой пищи, которая лежит в их желудках! Это как смерть! Ваша жизнь медленно вытекает, собираясь в грязную лужу под столом!

– О, Анна, какие разговоры за обеденным столом, – упрекнула ее Нина. Итан издал довольный смешок.

– Именно такую картину я себе представляю, когда сижу за кофе.

– Или вы высыхаете, – продолжала Анна, приободрившись, – вы сидите с зажженным светом, вместо того, чтобы пойти на солнце, к озеру, подышать ароматом цветов, а вы сохнете, теряя влагу, и ваша кожа отшелушивается и исчезает, и через некоторое время все вы становитесь скелетами и сидите вокруг стола, стуча костями...

– Ну, достаточно, – твердо сказала Мэриан. – Это очень умно, дорогая, но не к месту, и ты знаешь это. Мы собираемся закончить обед в приятной и цивилизованной обстановке, вместо того, чтобы проглотить пищу и разбежаться в разные стороны. Мы не будем тебя удерживать, если ты настаиваешь на том, чтобы выйти из-за стола, но в лес не пойдешь! Это место небезопасно. Нельзя туда ходить. Никогда!

– Я вернусь, – сказала Анна и выбежала из комнаты. Девочка чувствовала, что за ней наблюдают из высоких окон, пока она бежала по большой лужайке. Ее фигура была отчетливо видна на фоне синего простора озера Мичиган, а потом исчезла в сосновом лесу, занимавшем остальную часть владений Итана. Девочка продолжала бежать до самой поляны с прудом, окаймленным травой, маргаритками и диким иссопом, из-за которого воздух пах мятой. Перекликались птицы, но так или иначе, тишина была полная. Анна села, скрестив длинные, тонкие ноги под сарафаном, который одела к обеду, и сказала:

– Привет, Эми, извини за опоздание. Я получила большой нагоняй за обедом. Думаю, у тети Мэриан менопауза или что-то в этом роде. Как ты думаешь, тридцать три года – не слишком юный возраст? Может быть, для нее это не имеет значения, может быть она с рождения старая?