На закате - Сандра Браун

– Нет. А вот пить хочу.

– Ма говорит, что жажда от лихорадки. У меня одна фляга с водой, а другая с чаем.

– Сначала воды. – Сделав несколько жадных глотков, Лидия устало опустилась на подушку. – А потом, может, и чаю выпью.

Лэнгстоны принимали как должное жизнь во всех ее проявлениях. Лидия же чуть не умерла со стыда, когда Анабет подсунула под нее тазик, а потом, нимало не смущаясь, выплеснула его содержимое на землю.

В полдень, во время остановки, Ма взобралась в фургон и поменяла Лидии пеленку.

– Кажется, кровит уже меньше. Да, как будто все заживает. Но еще несколько дней тебе вставать нельзя.

В этих словах не было ничего грубого, и все же Лидию смутило, что ее так бесцеремонно рассматривают. Странно, что она сохранила чувствительность, несмотря на те условия, в каких провела последние десять лет. Наверное, ей передалась утонченность матери. Им пришлось переехать на ферму Расселов. Лидия знала, что из-за них и ее с матерью стали считать «белой швалью». Стоило им отправиться в город – к счастью, это случалось нечасто, – как вдогонку неслись оскорбительные намеки и ругательства. Слова она не всегда понимала, а вот насмешливый тон запал девочке в душу на всю жизнь.

Иногда Лидии хотелось крикнуть, что они с мамой совсем не такие, как Расселы. Но кто стал бы слушать босоногую оборванку? Ведь внешне она ничем не отличалась от хозяев фермы, поэтому над ней издевались так же, как и над ними.

Лэнгстоны же вели себя совсем иначе. Они не обращали внимания на грязное заштопанное платье Лидии, не презирали ее за то, что она родила ребенка без мужа. Словом, относились к ней с уважением.

Лидия понимала, что не заслуживает уважения, хотя больше всего на свете хотела именно этого. Возможно, годы уйдут на то, чтобы очиститься от позора, которым запятнали ее Расселы, но если, очищаясь, она умрет, значит, достигнет цели.

В течение дня Лидия познакомилась со всеми Лэнгстонами.

– Это мой старшенький, Джейкоб, но мы зовем его просто Бубба. А это Люк, – представила сыновей Ма. Мальчики робко просунули головы в фургон.

– Спасибо, что помогли мне, – сказала Лидия. Теперь, когда с Клэнси было покончено, она действительно была рада, что дети спасли ей жизнь, и будущее рисовалось не таким уж мрачным.

Мальчики, вспыхнув до корней волос, пробормотали:

– Не за что.

Следом по старшинству шла общительная голубоглазая двенадцатилетняя Анабет, за ней погодки – Мэринелл, Сэмюэль и Атланта. Самой маленькой, Мике, было чуть больше трех.

Уже под вечер состоялось знакомство с главой семейства.

– Добро пожаловать, мисс… Лидия. – Зик сдернул шляпу с лысеющей головы, и, когда он улыбнулся, девушка заметила, что спереди у него осталось всего два зуба.

– Извините, что доставила вам столько хлопот.

– Да что вы! Никаких хлопот, – добродушно возразил Лэнгстон.

– Я уйду, вот только немного поправлюсь. – Она не имела представления, куда пойдет и что будет делать, но понимала, что нельзя бесконечно пользоваться гостеприимством этих славных людей, у которых и своих голодных ртов хватает.

– Ни о чем не тревожьтесь, выздоравливайте поскорее. А потом мы что-нибудь придумаем.

Видимо, все Лэнгстоны дружно придерживались того же мнения. Что же касается прочих… Лидия была уверена, что во всех фургонах уже судачат о явно незамужней женщине, которая родила в лесу мертвого ребенка. Однако все попытки сердобольных путешественников навестить бедняжку решительно пресекала Ма. Она утверждала, что дело идет на поправку и вскоре Лидия сама сможет выйти к ним.

Первое знакомство со спутниками семейства Лэнгстонов действительно произошло очень скоро. Проснувшись ночью от громкого стука в стенку фургона, Лидия вскочила и натянула на себя простыню. Она была уверена, что это Клэнси пришел за ней с того света.

– Чего ты всполошилась? Ложись, – прошептала Ма.

– Ма Лэнгстон! – донесся снаружи встревоженный мужской голос. – Вы здесь?

– Что за шум, черт побери? – недовольно заворчал Зик, спавший под фургоном вместе со старшими сыновьями.

– Извини, старина. У Виктории начались роды. Не могли бы вы пойти со мной, Ма? – взволнованно продолжал мужчина, чуть понизив голос. – Она почувствовала себя плохо сразу после ужина. Это наверняка ребенок, а не несварение желудка.

Ма добралась до края фургона и откинула брезентовый полог.

– Это вы, мистер Коулмен? Говорите, ваша жена рожает? По-моему, ей еще рано…

– Мне тоже так казалось. Она… – Голос его пресекся. – Она очень страдает. Так вы придете?

– Уже иду, – бодро откликнулась Ма, снова ныряя в фургон за ботинками. – А ты лежи, отдыхай, – обратилась она к Лидии. – Анабет присмотрит за тобой. Если, не дай Бог, я тебе понадоблюсь, она живенько за мной сбегает. Похоже, еще одно дитя вот-вот появится на свет, – философски заключила Ма, накинув на плечи пеструю шаль.

Глава 2

Ма не возвращалась до утра. К тому времени фургоны снова тронулись в путь. По лагерю разнесся слух, что миссис Коулмен пока не родила, но настаивает на том, чтобы караван не задерживался из-за нее. Бубба вызвался править фургоном вместо мистера Коулмена, а Зик занял место жены.

В отсутствие матери Анабет как старшая взяла на себя обязанности кухарки. Она же присматривала за младшими детьми да еще ухитрялась помогать Лидии. Ту поразило, что девочка сменила ей пеленку с необычайной ловкостью – видимо, процесс родов не составлял тайны для юной мисс Лэнгстон.

– Мне очень жаль, что тебе приходится этим заниматься, – смущенно пробормотала Лидия.

– Подумаешь! Я и для мамы это делала, когда она рожала Мику. К тому же месячные у меня с десяти лет.

В полдень, когда фургоны остановились, вернулась Ма и с грустью сообщила, что миссис Коулмен умерла полчаса назад, родив перед этим сыночка.

– Уж больно хрупкая была, бедняжка! А как мистер Коулмен убивается, страшно глядеть. Bсe корит себя за то, что взял жену с собой. Правда, она уверяла, что родит только в сентябре, а тогда бы мы уже добрались до Джефферсона. Жаль парня, да и не его вина, что так получилось…

– А ребенок? – спросил Зик.

– Малюсенький, в чем душа держится. Сил не хватает даже кричать – пищит, как мышонок. Не удивлюсь, если и он последует за матерью. – Печально вздохнув, Ма заглянула в фургон. Ее беспокоило здоровье второй пациентки: – Ты-то как, Лидия?

– Прекрасно, миссис Лэнгстон.

– Зови меня просто Ма. Анабет хорошо за тобой ухаживает? Извини, что я тебя бросила, но ведь моя помощь была нужна миссис Коулмен, а теперь во мне нуждается и малыш.

– Конечно. Со мной все в порядке. Вот немного поправлюсь и постараюсь избавить вас от своего общества.

– Еще чего выдумала! А ты вправду хорошо себя чувствуешь? Тогда почему щеки такие красные? – Ма прикоснулась ко лбу Лидии. – Никак опять жар! Скажу Анабет, чтобы сделала тебе холодный компресс.

На самом деле Лидия чувствовала себя неважно, но не хотела расстраивать миссис Лэнгстон, у которой и без того хватало забот. С утра у Лидии сильно болела грудь, и она проспала весь день, поскольку караван – из уважения к мистеру Коулмену – остановился. После вечерней трапезы должна была состояться печальная церемония похорон.

Анабет наскоро покормила Лидию ужином, и больная, блаженно вытянувшись на постели, уставилась в брезентовый потолок. О погребальном ритуале она имела довольно смутное представление – знала только, что там поют псалом во славу Христа. Как ни странно, ей даже удалось припомнить слова. Сколько же лет она не была в церкви – десять, двенадцать? А псалом все-таки остался в памяти… Почему-то это ее обрадовало. Она заснула с улыбкой на губах и проснулась, только когда Лэнгстоны вернулись в фургон.

Следующий день в точности походил на предыдущий, а вот состояние Лидии резко ухудшилось. Груди затвердели и набухли до того, что, казалось, вот-вот лопнут. Воспользовавшись отсутствием Анабет, Лидия заглянула под сорочку и ужаснулась – соски побагровели и растрескались. Прикосновение к ним причиняло жгучую боль.

Ма Лэнгстон, занятая малышом, вернулась в фургон только ночью, когда все уже спали. Одна Лидия беспокойно металась по постели и слабо постанывала.

– Боже милостивый! Что опять стряслось? – участливо спросила Ма, склоняясь над молодой женщиной.

– Простите… Я… грудь очень болит.

Проворно расстегнув пуговицы ночной сорочки, Ма увидела разбухшие груди Лидии.

– Господи! Как же я не сообразила? Конечно, это из-за молока. Ребеночка-то у тебя нет… – Она поспешно осеклась. – Пойдем.

– Куда? – удивилась Лидия. – Мне и надеть нечего.

– Не важно. – Ма помогла ей подняться. – У тебя есть молоко, да нет малыша, а рядом погибает малыш, которому нечего есть. Ты нужна ему.

Лидия догадалась, что миссис Лэнгстон хочет отвести ее к ребенку, который не переставая плакал уже вторые сутки. Значит, Лидию увидит и тот мужчина, что приходил тогда ночью. Он будет разглядывать ее, возможно, даже спросит, как она оказалась в лесу и почему родила ребенка, не имея мужа. В фургоне Лэнгстонов было так уютно, что Лидии вовсе не хотелось покидать его.