С «Лейкой» и блокнотом - Майя Калашникова

Июнь 1937 г. перелёт самолёта «Сталинский маршрут». Личный архив.

Июнь 1937 г. перелёт самолёта «Сталинский маршрут». Самолёт в воздухе. Личный архив.

12 августа 1937 г. стартовал экипаж Леваневского.13 августа 1937 г. через 20 ч 17 мин. после старта в самолете крайний правый мотор выбыл из строя из-за порчи маслопровода. Все погибли.

Отец фотографировал встречу папанинцев в Москве, их награждение правительственными наградами.

Встреча поезда с возвращающимися летчиками. 1937 г. Личный архив.

Выход из вагона. 1937 г. Личный архив.

Встреча на вокзале. Рядом с В.Чкаловым его жена Ольга Эразмовна. 1937 г. Личный архив.

В Чкалов, Г.Байдуков, А.Беляков после награждения. Сентябрь 1937 г. Личный архив.

Встреча полярников Личный архив.

Москвичи встречают папанинцев 17 марта 1938 г. Личный архив.

Москвичи встречают папанинцев. 1938 г. Личный архив.

Папанинцы на трибуне. Слева О.Ю. Шмидт 1938 г. Личный архив.

М.И. Калинин вручает орден И.Д. Папанину. 1938 г. Личный архив.

Папанинцы после награждения. 1938 г. Личный архив.

Снимок отца – экипаж самолета (слева направо): второй пилот капитан П.Д. Осипенко, командир самолета летчик В.С. Гризодубова и штурман старший лейтенант М.М. Раскова перед стартом на Щелковском аэродроме. Из книги «Ленинской «Правде» – 50 лет».

24-25 сентября 1938 г. женская эскадрилья – летчицы Валентина Гризодубова, Полина Осипенко и Марина Раскова – совершили на двухмоторном самолете «Родина» (АНТ-37) беспосадочный перелет из Москвы на Дальний Восток. Установлен мировой женский рекорд дальности беспосадочного полета по прямой.(5908 км за 26 ч 29 мин.).

Как известно, перед войной между СССР и Германией были подписаны два договора о ненападении – 23 августа 1939 г. в Москве и 12–14 ноября 1940 г. в Берлине. Анализ международной обстановки и оценка на современном этапе договора от 23 августа 1939 г. приведена в статье канд. ист. наук А.Якубовского в газете «Аргументы и факты» № 32 за 1989 г. В газете приведена фотография Сталина, Молотова, Риббентропа, сделанная отцом 23 августа 1939 г. и опубликованная в газете «Правда». У меня сохранилась вырезка из газеты.

Единственным фотокорреспондентом из Советского Союза, снимавшим заключение второго советско-германского договора о ненападении в Берлине 12–14 ноября 1940 г. был мой отец. В моем личном архиве сохранились вырезки из газеты «Правда» от 18 ноября 1940 г. фотографии Гитлера и Молотова, а в Иллюстрированной газете от 24 ноября 1940 г. – прибытие В.М. Молотова в Берлин.

К заключению советско-германского договора о ненападении. На снимке (справа налево): тов. В.М. Молотов, тов. И.В. Сталин, г-н Иоахим фон Риббентроп и г-н Ф. Гауе. Газета «Правда», снимок сделан 23 августа 1939 г.

12 ноября, во второй половине дня, в помещении новой имперской канцелярии состоялась беседа между рейхканцлером Германии г. Гитлером и Председателем Совета Народных Комиссаров СССР и Народным Комиссаром Иностранных Дел тов. В.М.Молотовым.

На снимке: тов. В.М. Молотов и г-н А.Гитлер в новой имперской канцелярии. Иллюстр. газ. 24.ΧΙ. 1940 г.

Содержание всех переговоров подробно описано в книге В. Бережкова «С дипломатической миссией в Берлин 1940–1941». Сохранилась тетрадь с записями отца об этой поездке. Многие детали записей свидетельствуют о его компетентности в области фотографии, стремлении выполнить порученное задание оперативно, с максимальной отдачей.

«Утром 6 ноября мне на квартиру позвонили и сказали, что, возможно, придется выехать на несколько дней из Москвы и спросили, есть ли черный костюм и пр. Удовлетворившись ответом, просили 9 ноября быть дома. В этот же день позвонили от тов. Баркова, просили зайти к нему срочно. Поехал. Он более детально расспросил о моем гардеробе, указал, что мое пальто хотя и из драп-велюра, но не годится, т. к. коричневого цвета. Направил меня к тов. Борисову. 6-го сняли мерку, а 8-го утром пальто было уже готово. Купил шляпу, зарядил две «Лейки» и был готов к любой съемке. 9 ноября в 23 часа слушаю последние известия. По радио сообщают, что в ближайшее время Председатель Совнаркома и Министр иностранных дел В.М. Молотов выезжает в Берлин по приглашению Германского правительства и в ответ на прошлогодний визит г. фон Риббентропа.

Трудно было себе представить, что и я еду в Берлин. 10 ноября позвонили и просили быть дома. В 16 час. передали, чтобы к 6 часам вечера был на Белорусском вокзале. Сообщил в редакцию об этом Ильичеву, он сказал, что это можно только приветствовать, простился с Марийкой, дочуркой, надел шляпу (первый раз в жизни), взял в руки два чемодана (один с аппаратурой, другой – с запасными костюмами и пр.), прибыл на вокзал. Там для меня было место в вагоне № 6 в купе с почтенным старичком, как потом выяснилось, доктором Константином Алексеевичем Щуровым, очень приятным соседом в пути туда и обратно, а также соседом по комнате в замке Бельвю в Берлине, где мы остановились. Поезд тронулся в 6 ч 45 мин., но, тронувшись, тут же остановился. Оказалось, что багаж немцев, которые ехали вместе с нами в одном поезде, не погрузили, он остался на платформе. Задерживать поезд не стали, поезд тронулся вновь, а багаж поехал на грузовике до Можайска. В Можайск прибыли раньше багажа, его пришлось ждать. Погода была скверная, выпавший мокрый снег вечером замерз, дороги покрылись тонким слоем льда, который, конечно, мешал продвижению автотранспорта. Стояли в Можайске 2 ч 45 мин. Вещи погрузили, поезд тронулся, когда я уже спал. Утром проснулся, подъезжали к Минску, опоздание уже наполовину нагнали, а когда подъезжали к границе, пришли точно по расписанию.

В поезде был вагон-ресторан, там мы завтракали, обедали и ужинали бесплатно. Проехали Минск, ехали по западной Белоруссии, проехали Барановичи, Белосток, на станции… пересели в другой состав на узкую колею, в вагоны международного класса Латвийской ССР… В этих вагонах ехали прямо до Берлина. Пересаживались ночью, расположились удобно, но никто не спал. Приближалась граница с Германией. Вот минутная остановка на границе с нашей стороны, видимо, для соблюдения каких-то формальностей, затем поезд тронулся. Промелькнули зеленые околыши наших пограничников. Проплыла мимо окон изгородь из колючей проволоки, идущая откуда-то из темноты и упирающаяся в полотно железной дороги. По другую сторону другая страна, с другим политическим укладом и рано или поздно, но мы с ней должны драться, а сейчас это страна, с которой мы дружим, имеем договор о ненападении. Но это брак не по любви, а по расчету, как сказал докладчик «М». Пересекли границу поздно ночью, мы с Константином Алексеевичем не спали, видимо, не только мы, а все. Впервые переезжаю границу. Вдоль полотна железной дороги часто стоят германские солдаты. Через несколько минут езды остановка – пограничная станция с германской стороны. Вся платформа занята полицейскими. Стоят в центре и в строю по краям платформы, расхаживая взад и вперед. Поезд стоял минут 30, затем тронулись опять. Через 50-100 минут встречаются германские солдаты, охраняющие железнодорожные пути. Ложимся спать. Утром просыпаемся. Идет дождь. В окно видны поля фермеров. В поле кое-где пашут на лошадях. Совсем нет тракторов. Видимо, трудно с горючим. Идет уборка свеклы. Часто встречаются пленные, видимо, французские солдаты, работающие группами на уборке полей под охраной немецких вооруженных солдат. Изредка попадаются не сжатые вовремя полоски и теперь, видимо уже брошенные. Подъезжаем к городу Франкфурт на Одере. Платформы опять очищены и все заполнены полицейскими и фашистами в черных костюмах со свастикой на левой руке. Скоро Берлин. Приготовил аппараты, упаковал остальное в чемоданы, наклеил на них бумажку со своей фамилией и оставил в вагоне. Привезут. Сам пробиваюсь на площадку, чтобы выйти первым и фотографировать. 11 чутра. 12 ноября. Поезд подошел на перрон, крытый со всех сторон, очень темно, почти нет возможности снимать моментально, делаю несколько снимков «ксеноном» 1,5 1/20. Затем выходят все на улицу, где выстроился почетный караул. Здесь уже снимаю 1/60 и 1/100 перед выходом на привокзальную площадь. Один из полицейских схватил за руку, тащит, толкает вперед, что-то бормоча по-немецки. Резко отдернул руку и грубо говорю: «Что вы делаете?»

Он меня, вероятно, понял, но, услышав русскую речь, отстал, щелкнул шпорами и погнался за другими фоторепортерами.

13 машин отвезли нас в замок Бельвю. Нам сказали, что это замок для гостей «Имперского Правительства». Внешне этот замок очень прост, похож на музей Революции, также буквой «П» выдвигаются его края, нет только колонн. Внутри же он изящен, напоминает наши подмосковные усадьбы – дворцы Шереметьево, Голицыно. Много старинных картин, гобеленов, больших ваз. Отвели каждому по номеру. У меня номер «семейный» с Константином Алексеевичем Щуровым. Он имеет общий вход с умывальником и ванную комнату. Номер хороший, умывальник есть в комнате. Окно закрывается на ночь плотно – хорошая лаборатория и спальня. Вскоре после приезда в замок Бельвю В.М. Молотов вышел и направился к министру иностранных дел г. фон Риббентропу. Я сфотографировал выход и хотел поехать за ним, но меня остановил Барков, сказал: «Вам пока ехать не надо». Так я и не снимал прием у Риббентропа, о чем очень сожалел по приезде в Москву, так как этот официальный снимок оказался необходимым.