Экипаж - Олег Николаевич Борисов

— А мы Тратту поглубже насадим, чтобы он дырку задницей прикрыл. Пусть герметизирует швы. Распустились, понимаешь.

Торпеду привязали снаружи, прихватив цепями и убедившись, что набегающий поток не сможет отодрать бандуру от корпуса.

— Аккуратно, лапы не отдавите!

Последним грузили шкаф. Бумаги из него распихали по всему пирсу, теперь пустую утробу ворочали, дотащив до дырки внутрь подлодки.

— Пролезет? — поинтересовался Острый Глаз, вымеряя габариты и суетясь рядом.

— Но мы же отсюда и доставали.

— Может, мы его перед этим разобрали? Слишком здоровый.

— Не, точно целиком поднимали. Бодрые с утра были, даже не разгружали, так и выдернули.

— Ну, тогда — разом!

Матросы разжали лапы и мэллорновое угробище ухнуло в недра корабля.

— А-а-а-а-а! — долетело в ответ.

Кучковавшиеся у дыры выполнили “через плечо” и гуськом бесшумно потянулись к распахнутому кормовому люку. Он был меньше и обычно открывался для вентиляции. Но выяснять, кому это прилетело, никто не захотел. Мало ли.

— Суки, — обреченно донеслось снизу.

Адмирал с интересом разглядывал загаженный пирс. На огромных дубовых плахах валялись остатки ящиков, пустые банки из-под паштета, не подписанные наградные листы и еще прорва всякого в машинном масле, протухшем сале и чем-то кисло-вонючем. Одним словом — подлодка исторгла из своих глубин накопленное за прошлый поход, теперь же сыто переваривала новые грузы и обещала экипажу незабываемые ощущения в ближайшие пару месяцев.

— Как вы, готовы? — равнодушно поинтересовался командующий военно-морской базой, выбирая, куда бы без последствий ступить лакированными штиблетами.

— К утру, — печально ответил капитан. Ему хотелось домой, к маме, к холодной наливке и горячему ужину. Но придется проводить итоговую проверку, латать обнаруженные дыры и подгонять лоботрясов с ремонтом ушатанных механизмов. У вышестоящих мордастых план и график, а отдуваться ему. С другой стороны — отвалил на большую воду и не увидишь опостылевшие рожи еще три или четыре месяца. Если совсем будет тоскливо, то можно бросить якорь у какого-нибудь из безымянных островов и порыбачить или устроить шашлыки. Главное, не попасться на глаза эльфийским патрулям. С уродов хватит наглости испортить краткий заслуженный отпуск. Эльфы, что с них возьмешь.

— К утру — это хорошо. А что с этим всем делать?

— Писарей пришлите, пусть завтра лопатами все в воду сгребут.

— Чем это штабные провинились? — распахнул обиженно пасть адмирал, но шкипер уже наклонился к уху и начал шептать:

— И называли… А еще получили и не поделились… Когда я там проходил мимо, дверь была приоткрыта… И земляным червяком, да… Короче, рыла не запомнил, но сидели все вместе…

Руководство набычилось, но слушало внимательно. Капитан развернулся из буквы “зю” и мстительно добавил:

— Но решать вам, само собой. Можно оставить, мы вернемся и почистим.

Поправив фуражку-аэродром, адмирал взрыкнул:

— Нефиг. Писари все ручками приберут и языками вылижут. А кто будет филонить, так еще и отполирует…

Что поделать, кэп недолюбливал тыловых крыс. Так, чуть-чуть, до зубовного скрежета. И гадил им при любой возможности.

Внутри подлодки можно было передвигаться только ползком. Где — протискиваясь в узкие щели. Где — перебираясь через груду ящиков.

Кур рассадили поверх складированных торпед. Часть пернатых попыталась было через распахнутый люк просочиться в центральные отсеки, но одна тут же была отловлена злобным коком и пущена на вечерний бульон. Остальные с воплями удрали назад и теперь, нахохлившись, дремали над головами команды, изредка переругиваясь.

— Юнга, чего застрял, зараза! — получив живительный пинок, печальный орк полетел впереди оружейника, с трудом уворачиваясь от очередного подзатыльника.

Юнга у нас был пришлый. В смысле — первого нам выдали давным-давно, после чего бедолага решил любым способом убраться с лодки и лег костьми в штабе, добиваясь перевода. История повторялась регулярно: для получения боевого опыта и закрытия штатов нам пихали очередное недоразумение. Чудом вернувшись с похода, новый кандидат вперед капитана рвал когти в штаб и на его место пихали следующего. Мы даже имена перестали запоминать — какой смысл?

Вот и сейчас, новенький извернувшись пропустил злого на весь свет Тратту, после чего сунулся к первому попавшемуся матросу:

— А куда мне вещи положить?

— Рундук там, койка между сменами вот здесь. Не забудь к доктору зайти на процедуры. А то зацепишь какую-нибудь лихоманку и на погост.

Ускорившись, надежда флота продралась к кубрику медицины и заверещала в приоткрытую дверь:

— У меня прививки стоят, но, если надо, я готов!

— Готов? Это хорошо. От тэнге и гондурасской потогонной вам не ставят. Этой же дряни на островах полно, — сообщил док и затащил пациента внутрь. О том, каким образом заболевания горных джунглей имеют отношение к подплаву — умолчал. Эту загадку мы так пока и не разгадали. Но надежду не теряли.

Застыв, весь экипаж настороженно прислушивался.

— А-а-а-ай-яй-яй-ой-уй! — вздрогнули железные стены.

— Ну что же, — резюмировал кэп. — Новую клизму эскулап опробовал, можно и сгребаться. В шесть утра проверка перед выходом в море. Если не успеем удрать, еще на сутки застрянем. Поэтому… Механик!

Из переговорного раструба пахнуло сивушным перегаром:

— Туточки.

— Бдык, что там с шайтан-машиной?

— Гайку довинчиваю и будет готова.

— Отлично. Значит, швартовы убираем и в путь.

Тут ведь как. Никто из паркетных флотоводцев в море болтаться особо не хочет. Там холодно, мокро, штормит временами. Соседи с большими пушками шляются, блокаду изображают. Если сдуру пальнут, могут и попасть. Бульк — и все, почетные похороны и пышные поминки.

Поэтому в рейды и патрулирование обычно пихают провинившихся. То есть — нас. Через день — на ремень. Три месяца в море, месяц дома зализывая раны.

Вот только если ты гниешь на железе не переставая, то и топишь по факту все, что шевелится поблизости. И пущенный на дно тоннаж у дивизиона самый большой. Наше же корыто — вообще отличник боевой и политической. За боевую отвечают кэп с оружейником и торпедистом, а за правильное понимание момента старпом.

Проблема возникает в правильной трактовке результатов. Но штабные приспособились. Награды за утопленников получают они, а разносы за упущенные цели — мы. Так и живем. День за днем.

— Якорь чист! — доложил юнга, закончив привязывать железяку к присобаченной к корпусу торпеде. Убедившись, что швартовы уже собраны в бухты на пирсе и ничто не удерживает лодку, юркнул в распахнутый люк и закрыл его за собой.

— Самый малый! — буркнул шкипер, напяливая фуражку поглубже. Это в пещере ни ветерка, а как выползем наружу, так запросто может и смахнуть головной убор с макушки. Ночами на архипелаге всегда ветрено. Но лучше так, при свете луны, чем утром выслушивать адмиральский ор. — Пойдем, красавица, прогуляемся. Может, кого и уконтрапупим по дороге.

Пованивая вонючим выхлопом, подлодка