Клинки Керитона (Свитки Тэйда и Левиора). Дорога на Эрфилар - Андрей Голышков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ах ты ж, беда какая, – внутренне содрогнулся Тэйд, представив себе процедуру „слияния“ будущего мастера магии со своим пееро. – Больно поди Саимке было. Хотя почему беда? Обычное, для мага, дело… для ученика мага».
Вир с любопытством оглядел Тэйда чёрными, точно угольки, глазками. Его серая с серебристым отливом гладкая шёрстка, украшенная тёмно-коричневыми полосами, переливалась и играла в ярком свете Лайса.
Любопытный зверёк перескочил на плечо Тэйда и принялся его обнюхивать.
– И давно вы…
– Два месяца как, – не дожидаясь конца вопроса, оборвал друга Саима.
– Что ж, поздравляю! А кольцо когда получишь?
– О! – отмахнулся Саима. – Года через три-четыре, не раньше, да и то если повезёт сдать экзамен с первого раза. И тест на совместимость с Виром пройду.
– А если нет?
– Тогда ещё лет пять ждать.
– Строго. А без кольца тебе что можно?
– Ничего нельзя.
– То есть от тебя как от мага пользы не больше чем от этой колоды? – Тэйд ткнул мыском сапога в старое рассохшееся корыто, лежавшее у обочины.
– Хорошее сравнение. Выходит что так.
– Всё равно поздравляю. Сейчас ты гораздо ближе к званию мага, чем год назад.
– Спасибо, – с патологической ревностью в голосе произнёс Саима, кивая на ластящегося к Тэйду пееро. – А ты ему понравился.
– Ещё бы! Ты-то поди обкурил его своим дешевым «горлодёром», вот он и не знает, как от тебя сбежать.
– Сейчас и тебя обкурю, идём уже! Проголодался?
– Есть немного.
Вир успокоился, и Тэйд, наконец, получил возможность осмотреться.
Они стояли под большой бронзовой вывеской, покачивавшейся на цепях. Выпуклая надпись гласила: «Лис и Ягнёнок». Одноимённые зверюшки возлегали в вальяжных позах по волнистому верху.
По прихоти мастера, изготовившего вывеску, хитрый и коварный Лис коротал время в обнимку с коляской колбасы и кусом ноздреватого сыра в лапах. Ягнёнок же, наоборот, был наивен и добр, что, впрочем, не мешало ему опрокинуть кружку-другую эля, о чём свидетельствовали две большие баклажки с пенными шапками поверху, кои он с трудом удерживал в неверных копытцах.
***
– Ну, рассказывай, – потребовал Тэйд, бросая берет на стол, – что там у нас за дело?
– Камни Тор-Ахо, – плюхнулся на скамью Саима.
– Что это такое, камни Тор-Ахо?
– Вот ты неуч! А ещё в академии учишься.
– Ну, я же не на мастера горных дел учусь.
– Твой папаша Маан собирает стихийные камни Тор-Ахо…
– Ах, вот ты о чём! И что с того? Сколько себя помню, он всегда был охвачен какой-нибудь бредовой идеей. Уверен, будь эти камни чем-то стоящим, мы с тобой узнали бы о них в самую последнюю очередь.
– Согласен, твой старик порой патологически скрытен… но к счастью он настолько же и рассеян. Вот, посмотри. – Саима протянул ему половину обычного писчего листа. – Маана наброски.
Тэйд взял изрядно потрёпанный листок из рук друга. На нём была схема – пять жирных, по несколько раз обведённых угольком кружков с названиями камней внутри, поясняющие надписи по бокам, пунктиры, стрелочки; в правом нижнем углу две комичных рожицы – сам маг и его пееро – Раву, что ни говорите, а талантом рисовальщика боги Маана не обделили.
– Как это к тебе попало? Надеюсь, ты не стащил это у отца?
– «Не стащил», «у отца»! Где ты набрался этого ханжества, Тэйд? Я всего лишь поднял с пола скомканную бумажку и положил к себе в карман. На полу в коридоре, заметь, когда Маан са Раву был уже как три дня в отъезде. Так что сомневаться в том, что это клочок бумаги попросту выброшен и позабыт причин у меня не было.
– Выброшен или потерян?
Саима не ответил.
Прошло несколько минут.
– Так значит? – задумчиво проговорил Тэйд, откидывая с лица непослушную прядку русых волос. – Вопросов у меня много. Но есть два, ответы на которые я хочу знать прямо сейчас.
– Угу, – кивнул Саима. – Какие вопросы?
– Почему под кружком с названием – «Олир», это как я понимаю название камня, стоят наши имена – раз, и кто такой Крэч Древорук – два?
– Очень правильные вопросы, – довольно прищёлкнул пальцами Саима. – И ответы на них не заставят тебя долго ждать, друг мой. Первое: мы с тобой должны забрать камень воды Олир и отнести его твоему папаше в обитель Шосуа. Второе: Крэч Древорук – тот, кто должен этот камень нам сюда привезти…
Глава 2. Крэч Древорук
Феа – древняя раса Ганиса. Феа означает «стойкий». Коренастые, невысокие. «Необычайно сильны и выносливы, часто имеют вздорный характер. Из достоинств стоит отметить верность, возведённую в степень совершенства. Из недостатков главным из множества является безрассудность.
Слаабрант са Тирно. Бытие и сущее
Къяльсо – разбойник, шпион, лазутчик, наёмный убийца.
Рио Бо. Формы и причуды. Гэмотт-рам как искусство жизни
Дииоро – дерево, самое устойчивое к гниению. Древесина его обладает приятным запахом. Изделия из дииоро – эталон благополучия и хорошего вкуса. Цвет древесины – чёрный, бурый или коричнево-красный, цвет листьев – красный. Подвержено (охотно откликается) магическому воздействию, используется для создания денег, амулетов, оберегов, посохов и магических аксессуаров.
Слаабрант са Тирно. Бытие и сущее
Когда неожиданные крики птиц за окном вырвали Крэча из цепких объятий сна, он понял, что накануне, дав силу эмоциям, совершил непростительную глупость и напился.
Произошло всё, как это часто бывает, вполне неслучайно. Естественно, была у него причина, и причина весомая, но тем не менее…
Во рту у Крэча пересохло, руки дрожали, причём обе – дииоровая тоже, голова налилась неописуемой тяжестью. Каждый вдох, равно как и выдох, отдавались неприятным гулом перекатывавшихся от уха к уху камней.
Перевернувшись со спины на бок, он заслонился рукой, укрывая воспалённые глаза от яркого света из окна…
Он – феа, Крэч из славного Рокодского рода Жауграттоков, торговец пряностями, живущий и ведущий дела в Досаре, изредка представлявшийся как Вассега Лосу, бывший къяльсо, ныне более известный под прозвищем Крэч Древорук, ещё толком не понимая, где находится, окинул комнату недоумённым взглядом…
Рядом с кроватью, на полу, стояли оплетённая тростником бутыль и две глиняные кружки: одна с отколотой ручкой, другая с торчавшей из неё деревянной вилкой. Они-то (кружки) и напомнили ему, что он, когда ложился спать, был не совсем один.
Крэч перевернулся на живот и запустил руку под овечью шкуру…
– Ну что ещё? Зачем ты меня разбудил?
Древорук откинул краешек покрывала, из-под которого на него выглядывали прелестные девичьи глазки. «Сюрприз за сюрпризом», – подумал он.
А вслух спросил:
– Ты кто?
На данный момент это было всё, на что хватило его такта и смётки.
– Виретта, – назвалась прелестница. Она перевернулась на спину и изогнулась, вытягивая руки перед собой, а затем, отведя их вверх, якобы невзначай обвила шею Крэча. Притянула к себе и спросила с показным разочарованием: – Ты не помнишь меня, милый?
– Угу, – неуверенно промычал Крэч.
Даже ему самому было непонятно, что означает это «угу»: то ли то, что он помнит её, то ли совсем обратное. Он приподнялся и, подмяв под себя девицу, похлопал ладонью по одеялу за её спиной.
– Больше никого нет?
Она удивлённо посмотрела на него и, надув губки, недовольно буркнула:
– Никого.
– Это хорошо, – Древорук ловко выскользнул из её объятий и, перевесившись через край кровати, схватил одну из кружек. Покрутил её, заглянул вовнутрь, понюхал и, удостоверившись в отсутствии внутри живительной влаги, принялся оценивать содержимое бутыли, а затем и второй кружки. Вся тара, к его великому сожалению, оказалась пуста.
«Утро добрым не бывает!» – в очередной раз поразился он глубине народной мудрости и, превозмогая ломоту и тремор, сполз с постели.
Поход к зеркалу подтвердил самые печальные его догадки: он выглядел осунувшимся и усталым. Белки глаз, покрытые красными трещинами, тонули в сине-фиолетовых провалах, набрякли мешки под глазами, глубокие морщины пробороздили лицо.
«Как же меня так вчера угораздило?»
Всё ещё сомневаясь в реальности происходящего, он тщательно ощупал себя от пят до макушки и, удовлетворённый результатом обследования, облегчённо выдохнул – телесных потерь не наблюдалось, всё было цело и находилось на заведомо отведённых для этого местах. Затем он с особым тщанием осмотрел правую – деревянную – руку. Огладил кожу-кору кончиками пальцев и раздражённо сковырнул народившуюся у локтя почку. Подцепил ногтем застывшее смоляное пятно на запястье и обнаружил под ним свежие раны – следы глубоких, до луба, ножевых порезов.
Подняв ладонь на уровень глаз, он поработал пальцами, пытаясь восстановить утраченное сокообращение. Достигнув желаемого результата, довольно крякнул:
