Второе поколение - Маргарет Уэйс

После этого случая завсегдатаи во время проведения Конклава предпочитали убираться в другие заведения, а Карамон спокойно обслуживал заезжих магов. По окончании совета горожане потихоньку возвращались в «Последний Приют», и жизнь текла по-старому.

— Но сегодня ночью, — проговорил Карамон, с восхищением поглядывая на жену, — мы отправимся спать пораньше...

Они были женаты уже почти двадцать два года, но Карамон все еще был твердо убежден, что его Тика самая красивая женщина Кринна. У них было пятеро детей, три мальчика: Танин, двадцати лет, Стурм, которому едва исполнилось девятнадцать, шестнадцатилетний Палин, и две маленькие девочки: Лаура и Дезра, пяти и четырех лет. Двое старших страстно желали стать рыцарями, постоянно пребывая в поисках приключений, и почти не появлялись дома, а Палин старательно изучал магию («Это временно, — говорил Карамон, — парнишка скоро возьмется за ум»).

Что касается младших дочек... об этом в другой истории...

— Было бы хорошо, — повторил Карамон, — пораньше забраться в постель — для разнообразия.

Энергично подметавшая пол Тика поджала губы, чтобы не рассмеяться, и, вздохнув, сказала:

— Да уж, слава Богам. Я так устала, боюсь заснуть раньше, чем моя голова коснется подушки.

Карамон встревоженно посмотрел на жену и перестал вытирать кружки.

— Надеюсь, ты не так уж сильно утомлена, дорогая? Палин в школе, старшие навещают Золотую Луну и Речного Ветра, девчонки давно заснули, и, кроме нас, тут никого нет... Я подумал, мы могли бы... ну... у нас будет немного времени... поболтать...

Тика быстро отвернулась, пряча улыбку.

— Как тут не устать, — делано тяжело вздохнула она, — мне надо еще перестелить кровати, попробовать стряпню нового повара и проверить счета...

Плечи Карамона поникли.

— Ладно, тогда хорошо... — пробормотал он. — Иди скорей спать, а я тут за тебя все закончу...

Тика отбросила прочь метлу и, смеясь, обняла Карамона насколько смогла — объемы мужа за последние годы сильно увеличились.

— Ты большой тупоголовый пенек! — нежно воскликнула она. — Я просто дразнила тебя! Конечно, мы отправимся спать и «поговорим», уж ты никогда не забываешь о том, какие «разговоры» должны вестись между мальчиками и девочками. Пошли! — Она игриво потащила мужа в обеденный зал. — Погаси огни и запри дверь, работа подождет и до утра.

Карамон, ухмыляясь, захлопнул дверь и уже протянул руку к задвижке, когда снаружи послышался тихий стук.

— Проклятие! — нахмурилась Тика, торопливо задув свечу, которую держала в руке. — Кто это еще на ночь глядя? Притворись, что ничего не слышал, возможно, они уйдут...

— Не знаю... — Мягкосердечный Карамон засомневался. — Сегодня к вечеру подморозило...

— Карамон! — сердито бросила Тика. — Есть и другие гостиницы...

Новый стук в дверь, на этот раз более сильный, прервал ее.

— Хозяин? Сожалею, что так поздно, но мне отчаянно необходим ночлег, — послышался мелодичный голос.

— Это женщина, — произнес Карамон, и Тика поняла, что решение уже принято. Отказать любому мужчине или послать того в другую гостиницу муж мог, но прогнать женщину, путешествующую по ночам... Никогда.

— И что эта особа делает ночью одна? Держу пари, это не к добру, — сказала она.

— Тика, — начал Карамон умильным тоном, каким говорил всегда, когда надо было умаслить жену, — откуда ты знаешь? Может, бедняга пошла навестить больного родственника, а темнота застала ее по дороге, или...

Тика вновь запалила свечу.

— Ладно. Открывай.

— Иду! Иду! — заревел великан, бросаясь к двери. Потом встревоженно оглянулся на жену: — Надо бы разжечь огонь на кухне, она, может быть, голодна.

— Тогда удовлетворится холодным мясом и сыром, — отрезала Тика, с грохотом ставя подсвечник на стол. Хоть время и смягчило огненный цвет ее волос, но оно ничего не смогло поделать с характером, и Карамон немедленно отбросил мысль о горячей пище для незнакомки.

— Вероятно, она слишком устала, — сказал он, надеясь смягчить жену, — пойдет сразу наверх — спать...

— Хм! — фыркнула Тика, подбоченясь.— Ты собираешься открыть дверь или позволишь ей там замерзнуть?

Муж немедленно развернулся и широко распахнул створку. На пороге стояла женщина, при виде которой даже у добросердечного Карамона возникли мысли о правильности своего поступка. Гостья была закутана в толстый плащ, носила тяжелый шлем и особые кожаные перчатки — выдававшие в ней всадника на драконе. Само по себе ничего необычного в этом не было — последнее время в Утехе побывало множество таких людей.

Но шлем и плащ были темно-синими с черными узорами. Всполохи света от камина переливались на кожаных штанах и черных сапогах.

Всадница на синем драконе!

Такая персона не появлялась в Утехе с самых дней войны. Появись она в открытую днем, ее просто закидали бы камнями или, в лучшем случае, арестовали и бросили за решетку. Даже спустя двадцать пять лет после окончания сражений жители Утехи вспоминали синих драконов, сжигавших родной город и убивших тогда многих защитников. А ветераны, такие как Тика и Карамон, с особой ненавистью вспоминали драконов и их всадников, преданно служивших Королеве Тьмы.

Глаза из прорези шлема смотрели твердо и спокойно.

— Найдется комната на ночь? Я приехала издалека и нуждаюсь в крыше над головой. — Голос прозвучал устало... но немного нервно. Странница старалась держаться в тени и несколько раз бросила косой взгляд через плечо, посматривая на небо.

Карамон в нерешительности посмотрел на жену — Тика прекрасно разбиралась в характерах людей, что неудивительно при ее опыте владелицы гостиницы. Она быстро кивнула, и Карамон подвинулся в сторону, позволяя гостье войти. Всадница последний раз оглянулась и шагнула вперед, стараясь держаться подальше от яркого света.

Карамон тоже высунулся и посмотрел вверх, прежде чем закрыть за ней дверь. Красная и белая луны ярко светили в небе, удивительно сблизившись, хотя и не так, как будет через несколько дней. Черная луна была где-то рядом, но ее могли видеть лишь слуги Темной Королевы. Луны покровительствовали трем силам магии: доброй, злой и балансу между ними.

Тяжелый брусок с грохотом лег на свое место в паз. При этом звуке женщина непроизвольно вздрогнула и машинально ухватилась за жемчужную фибулу на плаще, испускавшую слабое свечение в полумраке зала. Рука дрогнула, фибула сорвалась и полетела на пол.

Карамон попытался поднять ее, но женщина двигалась быстрее. Она уже собралась спрятать фибулу в складках плаща, но Карамон остановил ее руку, хмурясь.

— Странное украшение, — сказал он, заставив женщину разжать пальцы, и показал застежку Тике.