Ребенок от предателя - Богда Ксения
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кирюшка мгновенно материализуется на пороге и придерживает дверь. Нетерпеливо приплясывает и пытается заглянуть внутрь сумок.
Кира со смехом отодвигает их, и сын обиженно выворачивает нижнюю губку.
– Ну, тетя Кира.
– Потом, малой. Сейчас мы с мамой разгребемся.
Кирюха пфыкает и скрывается в зале.
Кира включает телевизор на кухоньке, и я цепляюсь взглядом за знакомый профиль. Все та же щетина, русые волосы в беспорядке, глаза прищуренные. Только морщин немного прибавилось за четыре года.
Но Леша возмужал. И похорошел, черт возьми.
– С возвращением вас, Алексей, – голос репортера оглушает, и я перестаю дышать.
Всматриваюсь в экран телевизора. Впитываю каждую черточку лица бывшего мужа. Сердце трепетно шевелится в груди.
Кира прислушивается и тоже начинает пялиться в экран.
Леша откашливается и улыбается одной стороной губ. Смотрит словно на меня. Пронзительные голубые глаза вспарывают мое лицо.
– Спасибо.
– Расскажите о дальнейших планах.
Леша пожимает плечами. Наигранно смеется, и я узнаю манеру общения с разными представителями СМИ. Там, в другой жизни, он часто появлялся на экранах.
– План один. Покорять вершины бизнеса. Только вперед и ни шагу назад.
Репортер смеется и пытается строить глазки.
– А как у вас на личном фронте?
Улыбка на лице Леши становится более натянутой, или мне хочется, чтобы так было.
– У меня есть жена, которая скоро родит ребенка. Этого достаточно для счастья. Извините.
Он прощается, а у меня в груди образуется пустота.
Жена… ребенок…Это значит, что Леша потерян для нас с Кирюшей навсегда.
Кира косится на меня. Ждет истерики? Срыва?
Прикусываю губу. Я и правда держусь с трудом, но держусь.
– Ник, ты как?
Поднимаю большой палец и переключаюсь на готовку ужина.
– Прекрасно, сестренка. Можно считать, что точка поставлена. У него есть любимая женщина и будет ребенок. А мы для него ничего не значим.
Глава 3
– Ну все, малыш, – обнимаю сына, – до вечера. Вечером привезу тебе твой «мустанг». Красный, да?
Кирилл кивает и бежит в группу. Там его уже встречает воспитатель, и до меня доносится их разговор. Она спрашивает у него, как он провел выходные.
Сын гордо сообщает, что решил стать футболистом. Не могу сдержать смех и выхожу на свежий воздух.
Усаживаюсь за руль и выдыхаю.
– Два дня пережила, и даже не ревела. Надо же, прогресс.
Хотя какой там пережила, если сижу, сжимаю руль и разговариваю сама с собой. Качаю головой.
Тянусь за телефоном, чтобы включить звук, и тут же на него поступает звонок.
– Слушаю, – прижимаю мобильный плечом к уху и выезжаю с территории парковки.
– Вероника, – взволнованный голос Маши, моей помощницы, – ты когда приедешь?
Бросаю взгляд на часы и хмурюсь. До открытия моей клиники ещё есть час.
– Что стряслось, Маш? Критичное что-то?
– Не то чтобы… Позвонили с приюта, который вы взяли под свое крыло, и просят осмотреть щенков. Им кто-то подкинул аж четверых.
Сжимаю зубы и выдыхаю.
– Еду, минут двадцать, и я на месте. Пусть приносят.
– Хорошо, спасибо, – пищит Маша и отключается.
Проверяю вызовы и ругаюсь сквозь зубы, когда вижу в пропущенных вызов от Ольги, куратора приюта. Ну да, зачем включать звук на телефоне после сна?
Я обожаю свою работу. После декрета я вернулась к лечению животных, но у моей работы есть обратная сторона. Не так давно ко мне начали приносить брошенных животных. Приют, где содержится не один десяток хвостиков.
И я не смогла остаться в стороне. Помогаю им по мере возможности. Провожу осмотры, делаю прививки.
Маша поначалу не понимала, зачем мне это. А я сразу почувствовала, как мне жизненно необходимо помогать. Ведь когда-то и я оказалась как брошенный щенок. Ненужная Леше.
А когда смотрю в доверчивые глаза кошечек и собачек, вижу их боль и немой крик о помощи.
Торможу возле здания, где снимаю помещение под свою клинику. Хватаю с заднего сидения сумку с формой.
– Привет, Маш. Оль, привет. Утро понедельника началось с очередного подарка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Ольга расстроенно кивает.
– Да уж. Последнее время что-то люди совсем озверели. Это третий случай за месяц. Раньше могли подкинуть раз в четыре месяца.
Качаю головой и иду переодеваться.
Нужно успеть до записи. Приходится делать все быстро, не отвлекаясь на разговоры. Удивляет то, что все щенки оказываются в отличном состоянии и им практически не нужен никакой дополнительный уход. Достаточно прививки и обработки от паразитов и блох.
– Так, три мальчика и одна девочка. Очень похожи на чауски.
Ольга фыркает и удивленно выгибает брови.
– Это ещё кто?
Улыбаюсь и глажу по голове щенка. Он довольно ластится и бодает мой бок.
– Это чау-чау и хаски. Помесь.
– Ух ты. Породистые, что ли?
Пожимаю плечами.
– Очень похоже.
– Класс, есть вариант быстро пристроить. Спасибо тебе, Вероника.
Киваю и прощаюсь с Ольгой. Присаживаюсь выпить чашку зеленого чая. Успокоить нервишки и сделать передых перед основным приемом.
Над дверью дзинькает колокольчик, и я поворачиваюсь к посетителю. Улыбка на моем лице вянет, когда передо мной возвышается Вероника. Помощница бывшего мужа и его любимая женщина…
– Здравствуй, Вероника.
Садится без приглашения и закидывает ногу на ногу. Красивая, уверенная в себе, полная противоположность мне во внешности. Если я невысокая, то про таких, как Вероника, говорят «ноги от ушей». Мои темно-русые волосы против её шевелюры цвета воронова крыла. Мои синие глаза против её черных колдовских.
Внешне она может и выигрывает, только красивой оберткой не скроешь внутреннюю гниль. А та, кто увела из семьи мужчину, автоматически становится для меня гнилью…
– Поговорим?
В приемную на голос посетителя выбегает заполошная Маша.
– Все хорошо, Маш, это ко мне. Подготовь, пожалуйста, пока кабинет. У нас первый посетитель через десять минут.
Конечно, Маша это и без моего напоминания знает, но именно этой фразой я даю Веронике понять, что не собираюсь тут с ней засиживаться. И лучше бы ей сразу перейти к сути.
Чего её вообще ко мне принесло?
– Поговорить о чем? – облокачиваюсь на стол и встречаюсь взглядом с той, которая забрала у меня любимого мужчину.
Вероника тушуется, и даже немного самоуверенности слетает с неё. Опускает глаза и кладет ладонь на живот.
Стараюсь не рассмеяться. Неужели она думала, что я не заметила её положения? Это надо быть слепой, чтобы упустить эту деталь.
– Я хотела попросить вас, Вероника, – и голос такой невинный, тоненький.
Но эта напускная невинность режет слух. От неё веет неестественностью.
– У меня мало времени, поэтому если можно, то сразу к делу.
Вероника облизывает пухлые губы. Поднимает на меня карие глаза. Сглатывает, как будто не может решиться начать разговор.
– Я бы хотела попросить не искать встречи с Лешей и не напоминать ему о том, кто вы.
Выгибаю бровь.
– В каком смысле «напоминать»?
Она откидывает волосы от шеи и прикусывает губу.
– Дело в том, что Леша получил травму пару лет назад. Пришлось пережить самый настоящий ужас, – прикладывает руку к груди, и на глазах выступают слезы, – я думала, что он не выживет.
После этих слов сердце в груди останавливается. Застывает и перестает качать кровь по венам. Да все вокруг словно застывает…
– Что случилось? – не получается спросить это ровным голосом.
В нем слышна дрожь.
– Какие-то психи напали на него, когда он перевозил очередную, – она крутит в воздухе рукой, – побрякушку для шишки. И вот. Удар по голове, кома…
– Кома… – повторяю эхом, – два года назад?
Она кивает.
– Да, мы тогда с ним уже были женаты, – невзначай проводит подушечкой указательного пальца по кольцу, – он, очнулся когда, меня с трудом узнал.