Пять поросят - Агата Кристи

Эркюль Пуаро заметил:

– Но ведь кто-то другой тоже мог спрятать там флакон.

– Нет, в полиции Кэролайн созналась, что сама взяла яд. Слишком непродуманно с ее стороны, конечно. Но в то время у нее еще не было адвоката, чтобы посоветоваться. Видимо, поэтому она и призналась, что взяла цикуту.

– Зачем?

– Будто бы собираясь покончить с собой. Каким образом флакон оказался почти пуст и со следами только ее пальцев, объяснить не могла. Это чрезвычайно усложнило ее положение. Она утверждала, что Эмиас Крейл покончил жизнь самоубийством. Но если бы он брал напиток из флакона, который она спрятала в своей комнате, тогда были бы отпечатки и его пальцев.

– Яд был ему дан с пивом?

– Да. Она взяла бутылку пива из холодильника и отнесла в сад, где Эмиас работал. Еще и налила в стакан и смотрела, как он пьет. Потом все пошли к ленчу, оставив его в саду, – часто бывало, что он не приходил к столу. Потом Кэролайн и гувернантка нашли его мертвым. Ее версия состояла в том, что пиво, которое она подала, было без яда. В своем выступлении на процессе я сказал, что, почувствовав угрызения совести, Эмиас сам влил яд. Аргумент, конечно же, неубедительный. Крейл не был тем человеком, который мог так поступить. А факт – отпечатки пальцев – был весьма весомым. И привел к осуждению.

– Отпечатки их пальцев были обнаружены и на бутылке с пивом?

– Не совсем. Нашли только его отпечатки… Но они вызвали подозрение. Дело в том, что Кэролайн осталась с Крейлом одна – гувернантка пошла звать врача. И она, вероятно, вытерла бутылку и стакан, а потом приложила его пальцы – чтоб можно было утверждать, что она не имеет никакого отношения к делу. Но этот фокус не прошел. Старый Рудольф, который вел расследование, просто потешался над этим трюком, доказав четко и точно, что человек не мог удержать бутылку в таком положении, как показывают отпечатки пальцев. Понятно, мы сделали все возможное, дабы доказать, что руки его были сведены смертельными судорогами, но наши аргументы оказались неубедительными.

Эркюль Пуаро спросил:

– Цикута была влита в бутылку до того, как она отнесла ее в сад?

– На бутылке не было следов яда, только на стакане.

Деплич умолк, на его красивом лице появилось иное выражение. Вдруг он повернул голову и резко спросил:

– Скажите же, мсье Пуаро, чего вы, собственно, добиваетесь?

Пуаро пояснил:

– Если Кэролайн невиновна, каким же образом оказалась в пиве цикута? Вы утверждали тогда, что Эмиас Крейл сам налил цикуту. Но это совсем не правдоподобно. И я целиком с этим согласен. Крейл был не тем человеком, который может так поступить. Следовательно, если это сделала не Кэролайн Крейл, то, значит, это сделал кто-то другой.

Деплич воскликнул:

– Черт подери! Нельзя же поворотить время вспять! Все это произошло много лет назад. Что говорить – она его убила. Вы почувствовали бы это сами, увидев ее на процессе. Это было написано на ее лице! Мне кажется, что приговор стал для нее облегчением. Кэролайн нисколько не боялась, даже не нервничала. Она просто ждала, чтобы наконец процесс закончился. В самом деле, она умела держать себя в руках.

– И все же, – сказал Эркюль Пуаро, – умирая, она оставила письмо дочери, в котором торжественно клянется в невиновности.

– Это естественно, – ответил сэр Монтегю. – И вы и я поступили бы на ее месте так же.

– Ее дочь утверждает, что она не была способна на ложь.

– Ее дочь утверждает… Что она знает о происшедшем?! Дорогой мой Пуаро, когда происходил процесс, девушка была ребенком. Сколько ей исполнилось – четыре или пять лет? Ей сменили фамилию и отправили из Англии к каким-то родственникам. Что она может знать или вспомнить?

– Иногда дети очень хорошо разбираются в людях.

– Возможно. Но это не тот случай. Естественно, дочь хочет считать свою мать невиновной. Оставим за ней это право. Не вижу в этом ничего плохого.

– К сожалению, она добивается доказательств.

– Доказательств того, что ее мать, Кэролайн Крейл, не убивала своего мужа?

– Да.

– Ну что ж, она их никогда не получит.

– Вы так полагаете?

Знаменитый адвокат задумчиво посмотрел на своего собеседника.

– Я вас всегда считал порядочным человеком, Пуаро. Что вы хотите сделать? Заработать деньги, играя на чувствах, сердечных чувствах дочери?

– Вы ее не знаете! Это исключительная личность, с удивительно твердым характером.

– Я тоже считаю, что дочь Эмиаса и Кэролайн Крейл и должна быть именно такой. И чего же она хочет?

– Она хочет правды.

– Гм, боюсь, что она найдет неприятным вкус этой правды. Откровенно говоря, Пуаро, я не допускаю какого-либо сомнения. Кэролайн Крейл убила своего мужа.

– Дорогой друг, извините меня, но в этом я должен убедиться лично.

– Что ж, я, собственно, не вижу, что бы вы еще могли сделать. Вы можете прочитать сообщения газет. Главным обвинителем был Хэмфри Рудольф. Но он умер. Подождите, кто же был его помощником?.. Молодой Фогг, кажется. Да, Фогг! Вы можете с ним поговорить. И потом – прочий судебный персонал. Не думаю, что им будет приятно ваше вторжение и копание во всей этой истории, но, наверное, вы получите от них то, чего добиваетесь. Вы чертовски настойчивый человек.

– Да… Так о людях, которые имели отношение к тому случаю. Возможно, вы помните их имена?

Деплич на миг задумался.

– Прошло столько времени… Было пятеро, кто в самом деле имел отношение к этой истории, если можно так выразиться. Я не считаю слуг – двух преданных старых, бедных людей, которые ничего об этом деле не знали. Никто не мог их ни в чем заподозрить.

– Следовательно, пятеро. Расскажите мне о них.

– Хм… Один из них – Филипп Блейк, лучший друг Крейла. Они были знакомы давно. Он тогда жил у них… Я иногда встречал его на площадке для игры в гольф. Он живет в Сент-Джордж-Хилле. Работает биржевым маклером. Хорошо знает рынок. Человек, которому везет в жизни. Склонен к ожирению…

– Далее?

– Затем его старший брат. Землевладелец, типичный домосед.

Вдруг в памяти Пуаро всплыли стихи. Он попытался отмахнуться от них, ибо не имел сейчас права думать о детских стихах. Последнее время они почему-то преследовали его, не выходили из головы:

Один поросенок пошел на базар.Один поросенок остался дома…

Он пробормотал:

– Значит, брат Филиппа Блейка сидит все время дома?

– Да. Я вам о нем говорил, это тот, что возился с лекарствами и растениями… Ага, вспомнил: Мередит, Мередит Блейк. Не знаю только, жив ли он.

– Потом?

– Потом виновница всех несчастий: девушка, замешанная в деле, Эльза Гриер.

– «Кто-то жаркое третьему дал…» – пробормотал Пуаро.

Деплич с удивлением посмотрел на него.

– Что касается этого поросенка, то ему дали столько, сколько было нужно. Девушка знала, чего хочет, и добилась, чего хотела. С тех пор она уже трижды выходила замуж. Она начинает и заканчивает бракоразводные процессы с чрезвычайной ловкостью. И каждый раз у нее на примете что-то лучшее. Теперь она леди Диттишем. Раскройте любой номер «Тейтлера» – и наверняка ее встретите.

– Ну а оставшиеся двое?

– Гувернантка. Не помню уж ее имени, но добропорядочная и способная женщина. Томсон… Джонс – что-то в этом роде. И еще был ребенок, сестра Кэролайн Крейл по матери. Ей тогда было лет около пятнадцати. Теперь это леди с именем. Она археолог, путешествует в экзотических краях. Уоррен, Анджела Уоррен, молодая особа, вызывающая всеобщий интерес. Я встретил ее несколько дней назад…

– Следовательно, не она поросенок, который заплакал?

Сэр Монтегю посмотрел на Пуаро удивленно. Наконец сказал:

– Ей было о чем плакать! Она изуродована… Не знаю, известно ли это вам, но у нее ужасный шрам на лице. И… Но вы обо всем этом узнаете сами!

Пуаро встал.

– Благодарю. Вы были очень любезны. Если миссис Крейл не убила своего мужа…

Деплич перебил его:

– Но она убила его, дорогой мой. Убила! В этом я убежден.

Пуаро продолжал, словно не заметив, что его перебили:

– …тогда логично полагать, что его убил кто-то из этих пятерых.

– Я думаю, что кто-то из них мог бы это сделать, – сказал Деплич, – но я не вижу для чего. У остальных не было никаких причин! Да, я уверен, никто из них не мог убить. Надо выбросить из головы эту мысль.

Эркюль Пуаро только улыбнулся, слегка покачав головой.

Глава 2

Прокурор

– Несомненно, виновна! – лаконично изрек мистер Фогг.

Эркюль Пуаро задумчиво посмотрел на худую фигуру прокурора.

Квентин Фогг являл собою прямую противоположность Монтегю Депличу. Последний был личностью магнетической, эгоистичной и склонной к полемике. Деплич производил эффект быстрыми и драматичными изменениями поведения. Великодушный, приветливый, очаровательный, он мог мгновенно стать совсем иным: какая-то хищная улыбка открывала его зубы, готовые, казалось, вас разорвать.

Квентин Фогг был худощав и бледен, его индивидуальность не была так ярко выражена. Его вопросы были спокойны, не выказывали никаких чувств, отличались настойчивостью и твердостью. Если Деплича можно сравнить со шпагой, то Фогг скорее напоминал бурав. Он никогда не пользовался славой, но был известен как олицетворение законности и, как правило, выигрывал процессы.