Небесный хор - Николай Белоцветов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Рыдай, душа! То было лучшим годом…»
Рыдай, душа! То было лучшим годомВесны твоей, когда тебе был поданНапиток жизни, ты же от негоНе отпила, и смолкло Божество.
Заря ушла, и небеса погасли.Кто там стучит? Не твой последний час ли,Последний час, подаренный тебе!..Не смерть ли там шагает по тропе!..
Но, посмотри, к прошедшему взывая,Я грудь свою, как клетку, раскрываю,И резвой стаей белых голубейНесутся думы к родине своей.
«Кто спустил эту злую свору?..»
Кто спустил эту злую свору?Кто щекою припал к ружью?Как лисица в глухую нору,Зарываюсь я в плоть свою.
Хищный скребет под сводом черным,Шорох оползня, хриплый вой.О, как остро запахло дерном,Горьковатой лесной травой!..
Все слышнее дыханье гончих,Все грознее призывный рог.Вот сейчас подбежит загонщикИ взведет на бегу курок,
И на волю, дрожа, оскалясь,Беспощадных врагов кляня…Шевельнется, согнется палец,Грохнет глухо. И нет меня.
«Я никогда не отстаю…»
Я никогда не отстаю,Всегда вперед я забегаю,И мнится мне, что в грудь моюПружина вложена тугая.
Я чую время наперед,Считая бег секунд и терций.Придет, придет и мой черед,И перестанет биться сердце.
О, как же всхрипну я тогда,Проскрежещу и вдруг застыну,И отразится навсегдаНа циферблате час кончины.
«Сквозь сон гляжу на циферблат…»
Сквозь сон гляжу на циферблат,На стрелок мерное движенье,И затуманился мой взглядПочти до головокруженья.
Как будто в вечность я проник,Туда, где светят зодиаки,Вздохнул, и растворился в них,И затонул в небесном мраке.
Но вдруг секунд бегущих стукНапоминает мне о мире,И, прикрепленную на крюк,Я вижу цепь с тяжелой гирей.
Недвижный крюк и стук, и звукОстановившейся пружины…О, если бы я мог, мой друг,Пребыть с тобой и в час кончины!
«Надо мною склоняется ангел Господень…»
Надо мною склоняется ангел Господень,И в меня он вставляет цветное стекло,И мой глаз разгорается в мертвой природеИ на белом экране порхает светло.
Я смотрю на экран, на благую богиню,На Мадонну с младенцем Христом на руках.На колонны, на свод ослепительно синий,И в сиянье своем забываю я мрак.
Я — волшебный фонарь. Я лучусь, я пылаю.Посмотри, что за тень поднялась за холстом.Как летучая мышь зашарахалась, злая,И как туча легла над младенцем Христом.
И исчезла игра, и померкла Мадонна,Чей-то профиль безносый шагнул на экран,И действительный мрак, несомненный, бездонный,Заслонил и затмил многоцветный обман.
О, глухое сознанье материи темной!Я мрачнею, я гасну. Сиять мне нельзя.Треск повернутой кнопки. Я больше не помню.Как мой луч ликовал, по тирану скользя.
«И будет час бескровный, предрассветный…»
Аде
И будет час бескровный, предрассветный,Такой же бледный, как лицо мое,Свинцовый запах и забытие,Отверстый рот, навеки безответный.
А на полу… О, неужели я?..Так значит смерть? Как быстро и как рано!Но все ползет из газового кранаС убийственным шипением змея.
И напоследок я еще увижу,Скосив глаза, издав последний вздох,Как таракан проюркнет между крох,Топорща ус, трепещущий и рыжий.
А через час вбежит, схватясь за бокИ задыхаясь, он, когда-то близкий,И на моей истерзанной запискеШипящих змей рассмотрит он клубок.
«Мне ль от предчувствий грозных скрыться!..»
Мне ль от предчувствий грозных скрыться!Так жуток запах камфары,Твой острый профиль, взгляд сестры,Притихший врач, лекарства, шприцы!..
И стал внезапно я тобой,Я стал бичом твоих конвульсий,В твоем затрепетал я пульсе,Слепой, как сердца перебой.
И вот прошло. Прозрел я снова.Но не проходит мой испуг,И в строфах раздается вдругСтук сердца твоего больного.
«О, что за день!.. На ободки, на блики…»
О, что за день!.. На ободки, на бликиВ зрачках твоих встревоженно гляжуНо уж себя я в них не нахожу.В них только мрак, безмолвный и безликий.
И в бездну тьмы, в зиянье пустоты,Взрыдав, кричу. Ни отзвука, ни слова!Но на мои настойчивые зовыВдруг смерть встает, и исчезаешь ты.
И, тяжкий крик в устах своих сжимая,Похолодев, я тайну познаю,Но эту тайну скорбную твоюДа сохранит душа моя немая.
Терзаясь в днях и сетуя в ночах,Пребуду я на медленной Голгофе.Но не скажу я, почему твой профильТак обострен, так скорбно величав.
И в пустоту зрачков твоих не будуКричать и звать я больше никогдаЗатем, что в них погибель и беда,Затем, что я не верю больше чуду
Смотрю в тебя, и снова злая тень,И стражду я от тяжкого молчанья,И вижу крест над узкими плечами.И мы молчим. И так проходит день.
«Там тоже суша, реки, тучи…»
Там тоже суша, реки, тучи,Туман и ветр, тепло и свет,И на любое из созвучийЗемных найдется там ответ.
Но как бы на октаву вышеТам всех свершений звукоряд,И люди иначе там дышат,И звезды иначе горят.
Басовых нот земных сраженийТам нет, и духи не поймутТого томленья и броженья,Которым прокляты мы тут.
«О, как зловещ и грозен он…»
О, как зловещ и грозен он,Грядущий день, как напоенПредчувствием Суда и казней!Как с каждым часом неотвязней,Неотразимей зов трубы!Земные души, как гробы,Разверзлись. Трубный клич мотора.О, черный день, о, день, которыйНачертан кровью на столбцахНебесной Книги! В тлен и прахВсе превратилось от напораПодземных, неуемных вод.Заколыхался небосвод.Завыли, заметались бесы.Небес прозрачные завесыПробиты молнии клинком.Ревет быком сраженным гром.Кровь Божества из-под хитонаСочится. Раздаются стоны.Струится лавы знойный гной.Проходит вихорь ледянойМятежной зыбью по вершинамОторопевших рощ. По спинамХолодный льется пот. И адИз шахт на волю выбегает,И рев милльонов содрогаетСлепую землю… Смерть у врат.
Красный флаг
Красный флаг на улице, красный флаг!И за флагом идут, идут,Вожделея отмщенья, расправ и благИ взывая: — На суд, на суд!
Красный флаг на улице, красный флаг!И за флагом дремучий люд!Развевается, вьется зловещий знак,Знак свержений, восстаний, смут!
Красный флаг, красный флаг вопиет, кричитВот уж столько взметенных лет:— Стоп! Крушенье! Проезд закрыть!Человеку дорог и нет! —
«И победил он легион лукавый…»
И победил он легион лукавый,И распластав прозрачные крыла,Он поднял Граль в деснице величавой,И от него бежала злая мгла.
И с высоты, сияя вечной славой,Наперекор коварным чарам злаНизвергся свет на град золотоглавый,Церковные расплавив купола.
И стал собором кубок чудотворный,И превратился купол в новый Граль,И я увидел, вглядываясь в даль,
Где воссиял так ярко свет соборный,Как по стране немой и беспризорнойПроходит под забралом Парсифаль.
«Смотрю на звезд немые письмена…»
