Первоначальное желанье - Алексей Ермилов

Мгновенья весны

Романс

Вот одуванчики. ВчераЦвели весельем бешеным.И вдруг подставили ветрамМакушки поседевшие.

Вот был сирени ароматДо головокружения,Но разве кто-то виноват,Что отцвело растение.

Вот соловей. За трелью трельЛилась всю ночь минувшую.А нынче – как закрыли дверь,Чтоб даром не подслушивал.

Ты мне, любимая, скажи,Ну как же получается:Весна короткая, как жизнь,Начнётся – и кончается.

Июнь

Счастье

Иннуле

Заря малиновой ладошкойПриподнимает купол мокрый,Ещё стекает понемножкуРассветный дождь на наши стёкла.

Струится влажная прохладаС полуоткрытого балкона.Вот первый луч – он как наградаСверкает на груди у клёна.

А вот сквозь сон твоя улыбка —Награда мне, за что – не знаю.Открой глаза и посмотри-ка,Какую жизнь мы проживаем!

Русский ветер

Русский ветер – ветер полевой,Для разбега – ровные просторы.Не теснят его крутые горы,Не палит пустынь песчаный зной.

Русский ветер – ветер полевой,Трав целебных крепкая настойка.Под его дыханием постой-ка,Возродишься телом и душой.

Русский ветер – ветер полевой,На чужбину чудом залетает —И тревожно сердце замирает,И стучит: домой, домой, домой…

Русский ветер – ветер полевой,Он, такой весёлый и бодрящий,Обернулся смертью леденящейДля врага, пришедшего с войной.

Русский ветер – ветер полевой,Подожди чуть-чуть, и он примчится —Ничего дурного не случитсяС Родиной, с тобою и со мной.Русский ветер – ветер полевой…

Первоначальное желанье

Geschrieben steht: «Im Anfang war das Wort!»Hier stock ich schon. Wer hilft mir weiter fort?

Вприсядку пляшут рощи, сёла,Зарайск завидя вдалеке,А на сиденье – том тяжёлый,Весь на немецком языке.

Ну да, «вначале было слово»…Но мудрый Фауст отвергалСей перевод, и снова, сноваВсё в тот же древний текст вникал.

Быть может, «смысл»? Быть может, «сила»?А может, скрыто в узелкеТо, что и непроизносимоНи на каковском языке?

Ведь тут нужна такая смелость,Любовь, тоска, надежда, злость.Нет ничего – а началось,Нет ничего – а завертелось.

В дороге тайну мирозданьяДано мне нынче отгадать.Что там начертано? «Желанье»!Желанье быть, существовать.

Но как оно зашевелилось?Как началася колея?Уж слишком много накопилосьВ небытии небытия,

И натянулось до предела,И взорвалось. Да будет свет!…Тринадцать миллиардов летВсего с тех пор прошелестело,

И вот в Зарайск я еду, братцы,Зайти в квартирку – «отчий дом»,На башни древние забраться,Увидеть даль за Осетром.

Потом потопать по полянеИ просто кожей ощущатьПервоначальное желанье —Желанье быть, существовать!

Философия

Существованье бесконечно,Природа нам твердит про то:Из ничего не выйдет нечто,А нечто не уйдёт в ничто.

Всё это было б безупречно,Но вот какой круговорот:Что толку развиваться вечно?А без развитья жизнь умрёт!

И тут философы, конечно,Столбом встают на полпути:Быть может, дальше жить беспечно,Быть может, в дворники уйти.

Разъединённость бытия

Вот дерево, оно одно,Хоть рядышком стоит другое,А с ними третье заодно,Но всё ж отдельное такое.

Бредёт отдельно старый кот,Бегут отдельные котёнки,Семь воробьёв летят. А вотТри мужичка стоят в сторонке.

Они поутру пиво пьютИ, обсуждая жизни тонкость,Явленье точно назовут:«Бытийная разъединённость».

Они решают (между темПивком ещё слегка затарясь),Что был неправ Станислав Лем,Который написал «Солярис».

Первый– Один разумный океан?Такого вовсе быть не может.Другой воды хотя б стакан,И чтоб стакан тот мыслил тоже.

Второй– Ну ты и скажешь! А по мнеПусть будет мыслящая лужа.К тому же… Ой, смотри, к тому жеТвоя жена в твоём окне!

Третий– Ну вот, с какой же стати я?Она и мне грозится даже!

Вместе– Разъединённость бытияОна нам всем сейчас покажет…

Чай с вареньем

Жизнь прожить – не поле перейти.Ах, зачем его переходить?Может, просто так на полпутиДом построить, садик засадить.

То, что было, было и прошло,То, что будет, так тому и быть.Кто сказал, что глупо и смешноВ этом доме надолго застыть?

Без особых радостей и бедНа террасе чай с вареньем питьИ глядеть задумчиво воследТем, кто будет дальше проходить.

Целый год

Там, где лето круглый год,Только нас недостает.

Приезжаем на чуть-чуть —И обратно держим путь.

Сквозь метель идёт пижон,Южным солнцем обожжён.

А другой и сам не рад,Климат, видно, виноват.

Разнесчастный остров Крит:Тут болит, и там болит.

Врач посмотрит, что к чему,И пропишет… Кострому!

Или Вышний Волочок.Но про это ты – молчок.

Эх, да разве кто поймёт:Целый год – вот это год!

Средь рассыпчатых снегов,Средь раскидистых садов,

Снегопад и листопад —Всё, как надо. Всё подряд.

Судьба

Водопроводная труба,Она строителем забыта,Теперь ей не попасть туда,Где все друзья её зарыты.

Своей диковинной судьбойОна, наверное, довольна.Бомжи весеннею поройЗдесь обустроили застолье.

А если кошкам крикнуть «брысь»,Они в трубу стрелою мчатся.Блондинка Аня и БорисЗдесь любят вечером встречаться:

Недаром надпись на трубе,Что А и Б на ней сидели.Теперь она сама себеТвердит, что вот и я при деле.

И только в тишине ночнойЕё тревожит мысль другая…С весёлым плеском под землёйВода по трубам пробегает.

Алые паруса

Ухаживали многие,А толку – ну ничуть.Один валился в ноги к ней:Женой моею будь.

С гитарными аккордамиПодкатывался зря.Не то чтоб очень гордая,Но, в общем, не своя.

А маме растревоженнойПыталась объяснить:«Такой затылок, боже мой,Столбом не перебить».

«Да что затылок, Галенька,На кой тебе он чёрт?Наш городишко маленький,Здесь все наперечёт.

Ведь не какой-то пьяница,Что водкою пропах.Не жди, что принц появитсяНа алых парусах».

Сто вёрст до моря ближнего,Сто метров до пруда,Где ряска неподвижнаяРасстелена всегда.

Где вечерами тёплымиЛягушек болтовня,Она сидит под вётлами,Чуть голову склоня,

И видит: небывалыеТворятся чудеса,К ней подплывают алые,Как в сказке, паруса.

И, надо ж, прямо к деревуКорабль пристаёт!А капитан по берегуРасстроенный идёт.

«Простите нас, красавица,Что сели мы на мель.Кто знал, что к вам направитсяБеспутная модель.

Налаживать всё сызноваПридётся, как назло.Вас чудом не обрызгало,Хоть в этом повезло».

Она коленки вытерла,А он прибавил так:«Я, в общем-то, из Питера,Я, в общем-то, моряк.

Сюда на три недели яПриехал погостить:

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

В годы войны Харьков пришлось дважды отбивать у немцев.