Вишнёвая истина (СИ) - Марсия Андес

чего убирает сотовый в карман и выбегает под ливень. Ему требуется несколько секунд, чтобы добраться до машины — я поспешно хватаю сумочку с использованными салфетками и прячу всё в бардачок как раз в тот момент, когда Костя Назаров открывает дверь и забирается в салон. Тряхнув головой, словно промокшая собака, он стирает со лба воду, лёгким движением скользя рукой по коротким светлым волосам.

— Ну и погодка! Привет, — смотрит на мою рубашку цепким взглядом, усмехается.

— Ничего не говори, — бурчу я, поправляя одежду, чтобы она не так сильно прилипала.

Его взгляд замирает на моих босых ногах, и по нему я вижу, что Костя хочет пошутить по поводу небрежного вида, но, видимо, в последний момент передумывает.

— Давно за рулём? — с трудом отворачивается, открывая туго завязанный пакет из Чикена.

Запах вредной еды медленно, но верно распространяется по салону, и я еле сдерживаюсь, чтобы не вырвать из рук Назарова пакет и не разорвать его на кусочки. Живот предательски урчит, но, к счастью, Костя не обращает на него внимания.

— Недавно. Купила подержанную, не особо дорогую, — ловким движением убавляю печку, которую включила по дороге сюда, потому что продрогла из-за мокрой одежды.

— Не убавляй. Простудишься же.

Я ничего не отвечаю, но и печку больше не трогаю. Пока Костя возится с пакетом, я рассматриваю его профиль: проколотое ухо с двумя серьгами, короткий ёжик из светлых волос, всё такие же синие пронзительные глаза, небольшая щетина, одежда гражданская: футболка, распахнутая толстовка да джинсы, и его излюбленные кеды. А вот шрама на шее в последнюю нашу встречу, кажется, не было.

— Тебе идут красные волосы, — небрежно замечает парень, наконец-то справившись с пакетом.

— Спасибо, — немного улыбаюсь.

Он достаёт две шаурмы, протягивает одну мне, а остальное не трогает — пакет ставит над бардачком. Нетерпеливо развернув бумагу, я откусываю кусок и с наслаждением прикрываю глаза: в этот момент мне кажется, что во всём мире не найдётся ничего вкуснее еды из Чикена.

— Сто лет не ела её, — тяну я.

— Помню, что ты её любишь, — Костя не спешит браться за еду, медленно разворачивает её, и, когда откусывает первый кусок, я уже съедаю свою порцию больше чем наполовину.

— Как у тебя дела? — решаю спросить. — Всё так же в полиции?

— Ага. А ты? Судя по наряду, в офисе где-то?

Он вновь скользит по мне взглядом, и я невольно съеживаюсь, словно это поможет мне спрятаться.

— Да, — не смотрю на парня. — Устроилась секретарём у адвоката.

— Ты же врачом хотела стать, — тихо замечает Костя, словно расстраивается моим выбором.

— Как-то не получилось.

Откусываю ещё один кусок шаурмы, чтобы забить рот и ненадолго уйти от разговора. Краем глаза замечаю на себе пронзительный взгляд Назарова, и вдруг удивляюсь, как вообще всё так повернулась, что я оказалась с ним один на один после всего, что с нами произошло.

— Я слышал, ты продала бабушкину квартиру, — парень отворачивается и откусывает небольшой кусок. — Твой отец как-то обмолвился. Сказал, что ты взяла ипотеку.

— Всё-то он тебе рассказывает, — прожевав, отвечаю я. — Решила, что пора съехать от отца с Кариной, у них же двойня родилась, а это сумасшедший дом. Никогда не заведу детей, — смеюсь я. — А ты всё там же?

— Не, служебное выдали.

Отправив в рот последний кусок шаурмы, я комкаю обёртку — Костя протягивает руку ладонью вверх, и я, помедлив, отдаю ему мусор, который исчезает в пакете с оставшейся едой.

— Там ещё картошка и бургеры. Будешь? — предлагает парень.

— Картошечку, — довольно улыбаюсь, и Костя, прикусив губу, достаёт из пакета остальное содержимое. — Спасибочки.

— Кстати, — Назаров секунду медлит, делая вид, что увлечён обёрткой. — Давно ты со Стасом общалась?

Всё внутри меня замирает и натягивается подобно струнам.

С того случая, когда меня похитил психопат Марк, я постаралась уйти как можно дальше от Скворецкого, у него не было на меня времени из-за сотрудничества с полицией, судов над Марком и его матерью, компании и прочих важных дел, в которые он на тот момент был погружён. А потом мы просто перестали общаться и забыли друг о друге, так и не обсудив до конца всё, что с нами произошло. С Костей постепенно произошло то же самое, виделись мы лишь благодаря отцу, а, когда я взяла ипотеку и съехала, так и вовсе не оставила поводов пересекаться с Назаровым.

Мне было тяжело, и я сбежала. Мы столько боли причинили друг другу, что разлука — единственный верный шаг на пути к нашему спокойствию и счастью.

— Давно, — распаковав картошку, я отдаю Косте скомканный бумажный пакет. — Мы с ним не виделись с того момента, как я забрала свои вещи из его квартиры.

— Ясно, — кажется, в его голосе мелькает облегчение. — Я с ним вижусь иногда, раз в пару месяцев. Он в основном компанией занят.

— М…

Повисает молчание. Я недолго жую картошку фри, думая обо всём, что связывало меня со Стасом Скворецким, а, когда думать о нём больше не остаётся сил, спрашиваю:

— Так, о чём ты хотел поговорить?

К этому моменту Назаров уже расправляется с шаурмой. Вид у него уставший, синяки залегли под глазами, видимо, работа на нём сказывается не самым лучшим образом. Я вспоминаю отца, как тот вечно пропадал в отделе, разгребая документы и сажая преступников за решётку, и удивляюсь, как он так долго протянул на такой