Семь замков усыпальницы - Эдгар Уоллес

— Вы из полиции, не правда ли? — спросил Сталлетти, прежде чем Дик успел достать удостоверение. — Это феноменально. Я уже столько времени не имел чести… И все это из-за маленькой собачки, с которой я проводил эксперименты в интересах науки. Столько волнений из-за неразумной твари! Но что вы сейчас хотите от меня?

Дик в нескольких словах изложил причину своего посещения. И к его изумлению Сталлетти легко сознался в краже книги.

— Книга лежала на столе. Она заинтересовала меня, и я ее забрал.

— Но, сэр, — перебил его Дик, пораженный таким нахальством, — ведь вы не имели права просто так взять и забрать книгу только потому, что она вас интересует!

— Почему бы и нет? Ведь это публичная библиотека, единственной целью которой является выдача книг! Я хотел одолжить книгу и взять ее с собой. И совершенно не делал из этого тайны. Я открыто взял ее, распрощался с молодой сеньоритой и ушел. Теперь я прочел и могу вернуть книгу. Геккель — дурак! Но хотя его выводы абсурдны, теории феноменальны! Вам они, по всей вероятности, показались бы скучными, но мне…

Он оборвал монолог, пожал плечами и издал хриплый звук, по всей вероятности означавший у него смех.

Дик прочел ему небольшую лекцию о правилах пользования книгами в библиотеках, забрал книжку и вышел к поджидавшему его Томми Коулеру. Теперь он получил предлог для вторичного посещения библиотеки, что доставило ему глубокое удовлетворение.

— Итак, Томми, — начал Дик без предисловий. — Теперь поговорим с вами. Сталлетти — ваш друг?

— Это мой врач, — ответил Томми, весело глядя на инспектора.

Они были достаточно близко знакомы. Томми был одной из жертв профессии Дика, к которым он питал искреннюю симпатию. Коулер специализировался на краже автомобилей, в чем достиг выдающихся успехов. Двумя своими отсидками он был обязан Дику.

— Я сейчас служу шофером у мистера Бертрама Когги, — сказал Томми и принял важный вид. — Когда я вышел на свободу, я поклялся бросить скользкий путь, и теперь мне живется неплохо.

— И где живет этот мистер Когги? — недоверчиво спросил Дик.

— В Вильдхаузе. Это всего полчаса ходьбы отсюда. Если хотите, можно пройтись.

— А мистер Когги знает о вашем славном прошлом?

— Я не скрывал его. Тем не менее он считает меня лучшим водителем из всех, кого когда-либо встречал.

Дик смерил взглядом автомобильного вора.

— А это что, ливрея вашего работодателя?

— Это моя штатская одежда. Сегодня у меня выходной, — сказал Коулер.

Мартин предложил Томми подвезти его, но тот отказался. Инспектор уехал в Лондон один.

К своему неудовольствию он не встретился в библиотеке со своей молодой знакомой. За полчаса до его приезда она ушла.

Дик поставил автомобиль в гараж и направлялся домой, когда услышал сзади торопливые шаги. Хриплый голос окликнул его.

Он обернулся. Перед ним стоял человек, которого он накануне арестовал, а сегодня отпустил. Когда Фини подошел поближе, Дик увидел, что он весь дрожит и не в состоянии произнести даже несколько членораздельных слов.

— Могу я поговорить с вами, Слик? — наконец выдавил Фини.

— Разумеется. Но что с вами случилось?

Фини нервно оглянулся.

— Кто-то преследует меня, — пробормотал он.

— Во всяком случае, не полиция. Могу поклясться в этом, — успокоил его Дик.

— Полиция! Если бы только она! Это тот самый жуткий человек, о котором я вам рассказывал. Тот самый, который дал мне поручение во вторник вечером. Я тогда рассказал вам не все, Слик. Когда я возился с замками, я краем глаза увидел, как он вынул пистолет из внутреннего кармана и переложил в карман пальто. Он все время держал так руку, и мне стало ясно, что моя жизнь будет в опасности, если мне удастся открыть дверь. Я сказал, что мне нужно отойти по нужде, но, выйдя наружу, тотчас же удрал. Я бежал без оглядки, а кто-то гнался за мной. Кто это был, я не знаю. Какое-то существо — получеловек, полузверь, а оружия у меня с собой не было…

Продолжая разговаривать, они вошли в дом и поднялись в квартиру Мартина. Сыщик провел громилу в кабинет.

— А теперь расскажите мне всю правду, Лью. Что вы пытались той ночью открыть?

Взломщик обвел комнату блуждающим взглядом.

— Могильный склеп, — тихо ответил он.

Дик широко раскрытыми глазами уставился на своего собеседника, не веря своим ушам.

— Могильный склеп? — переспросил он. — Сядьте, пожалуйста, и расскажите мне все по порядку.

— Не могу. Я… боюсь, — возразил Фини. — Этот человек — воплощение ада. Я охотнее повстречался бы с чертом, чем с ним.

— Но кто же он?

— Я не могу сказать вам этого, — упорствовал Фини. — Вы получите письмо, если со мной что-то случится…

Дик просто не узнавал этого когда-то флегматичного, рассудительного человека.

Старуха-экономка принесла им ужин, но гость отказался от еды, ограничившись стаканом неразведенного виски.

Мартин был достаточно благоразумен, чтобы не приставать к нему больше с расспросами.

— Почему бы вам не остаться у меня на ночь? — предложил он. — Здесь вы сможете спокойно описать всю эту историю. Никто вам не помешает…

Дику показалось, что Фини уже сам подумал об этом, потому что он сразу принял предложение. Но раньше чем они успели оговорить подробности дальнейших планов, раздался телефонный звонок.

— Мистер Мартин дома? — спросил незнакомый голос.

— Да, — ответил Дик.

— Говорит Гевелок. Комиссар говорил мне о вас и сказал, что вы зайдете. Не могли бы вы это сделать сейчас? Дело очень срочное.

В голосе Гевелока сквозило явное беспокойство.

— Хорошо, сейчас буду, — сказал Дик. — Где вы живете?

Фини охотно согласился остаться в доме. Казалось, он ощущает облегчение от того, что никто не будет ему мешать.

Через пять минут Дик уже звонил в двери импозантного дома, окруженного весьма ухоженным садом. Пожилой лакей принял его шляпу и пальто, а затем провел в длинную узкую комнату, которая была обставлена богато, но с хорошим вкусом.

Гевелок, человек лет пятидесяти, был высок и подтянут. У него было лицо боксера или борца, его серые бакенбарды придавали ему суровый вид. Но, несмотря на это, он понравился Дику, обратившему внимание на глаза адвоката, которые смотрели из-под очков умно и доброжелательно.

— Мистер Мартин? — он подал большую узкую руку. — Садитесь, пожалуйста. Будьте, как дома. Чем я могу угостить вас? Очень рекомендую мой старый портер. Царский напиток. Вы в этом сейчас убедитесь! Уолтер, подайте мистеру Мартину стакан.

Гевелок откинулся в кресле, плоско сжал губы и стал разглядывать сидевшего перед ним Мартина.

— Итак, вы сыщик?

Такое начато было похоже на то, что он слышал утром из более прекрасных уст, и Дик только ухмыльнулся в знак согласия.

— Комиссар сказал мне, что завтра вы покидаете службу. Но вам потребуется занятие, чтобы заполнить свободное время? В этом я могу услужить вам. Вы свободны, Уолтер. И выключите, пожалуйста, телефон. Меня сейчас ни для кого нет.

Когда лакей закрыл за собой дверь, Гевелок встал и большими шагами начал мерить комнату. У него была манера говорить быстро и резко, как бы бросая обвинение в лицо невидимого противника.

— Я адвокат. Может быть вам известно мое имя? У меня не много дел с судами. Я больше даю советы, будучи консультантом нескольких крупных организаций и куратором Сельфордского наследства.

Последние слова он особо выделил и сделал после них паузу.

— Откровенно говоря, я хотел бы, чтобы эта чаша меня миновала. Старый лорд Сельфорд… Хотя стариком в полном смысле этого слова он тогда не был. Во всяком случае, количество его грехов и пороков значительно превышало число его лет. Да, так вот, покойный лорд назначил меня единственным душеприказчиком своего движимого и недвижимого имущества и опекуном своего сына. Это был весьма нелюбезный джентльмен, всегда пребывавший в плохом настроении и ненормальный, как большинство Сельфордов. Вы видели Сельфорд-Мано?

Дик улыбнулся.

— До вчерашнего дня не видел. Но сегодня после обеда проезжал мимо. Так что, там живет нынешний лорд Сельфорд?

— И не думал даже, — пробурчал Гевелок, и его глаза сердито заблестели. — Он нигде не живет! Точнее, нигде не живет больше двух-трех дней. Он король кочевников. Его отец в молодости был таким же! Его фамилия Пирс, своим титулом он не называется. Пирс последний десяток лет только путешествует. В Англию он возвращается редко. Я сам его не видел года четыре. Когда Сельфорд умер, Пирсу было шесть лет. У него не было ни матери, ни братьев или сестер, ни дальних родственников. Его отец тоже был единственным ребенком у своих родителей. Мальчик оказался слаб здоровьем и не мог заниматься в частном учебном заведении, куда я определил его. Мне пришлось найти подходящего домашнего учителя, который обучил ребенка самому необходимому, принимая во внимание его болезненность. Но эта подготовка была недостаточна для поступления в университет, и я отправил его в сопровождении учителя путешествовать.