Здравствуй, Артек! - К. Селихов

Когда Ласка однажды заболела, Иненликей дежурил возле неё круглые сутки. Никто не мог уговорить мальчика оставить хоть на час маленькую козочку. Через два дня Ласка снова появилась на пионерской линейке на своём обычном месте.

Однажды председатель совета отряда Володя Белкин сказал Иненликею:

— Мы собираемся в трёхдневный поход. Ласку, конечно, мы взять с собой не можем, сам понимаешь. Пойдёшь с нами или останешься?

Иненликей молчал целый день. А вечером подошёл к Володе Белкину и коротко сказал:

— Я иду с вами.

Трудный это был поход. В первый же день начался проливной дождь. На второй день снова дождь. Лужайка, на которой путешественники разбили свои палатки, превратилась в болото. Штаб похода объявил «великое мокрое сидение». Повара, накрывшись брезентовыми накидками, всё никак не могли развести огонь.

— Дайте я попробую, — предложил Иненликей.

Достал из кармана комочек моха и несколько спичек, долго водил головками спичек по голове. Потом зажёг мох. Осторожно раздувая огонь, положил несколько сухих веточек. Через несколько минут огонь охватил сучья. Закипел чай. Настроение у туристов поднялось. Они даже выпустили походную газету под заголовком «Отдых — лучший вид туризма».

Газета вышла остроумной и весёлой. Особенно понравился всем дружеский шарж на Иненликея: он за руку здоровается с белым медведем и просит его одолжить спички.

Целых три дня шёл дождь. И все эти три дня выручал ребят Иненликей, ловко разводя костёр чуть ли не в воде. В шутку его прозвали «водяных дел мастером».

В лагерь вернулись усталые, но гордые. Ведь как-никак, а намеченный маршрут прошли. Иненликей, вернувшись из похода, сразу же побежал в живой уголок к Ласке. Та сразу узнала своего друга и нежно тёрлась маленькой головкой о его руку.

В конце смены состоялся артековский фестиваль. Иненликей тоже принимал в нём участие. Он исполнил танец, называвшийся «Охота на моржа». Перед ребятами раскрылся крохотный кусочек чукотской жизни; вот охотники собираются на промысел, готовят ружья. Вельбот уходит в море. Наконец, замечена добыча… Танец кончался счастливым возвращением домой. Хлопали маленькому каюру долго.

А вечером, по старой артековской традиции, собрались всем отрядом на берегу моря, у костра. Неразговорчивый Иненликей сидел между Рене и Керимом. У ног его лежала Ласка.

— А что, ребята, если через десять лет мы снова встретимся здесь? — мечтательно проговорил Володя Белкин. — Иненликей, приедешь через 10 лет? Прямо с Чукотки на артековский ракетодром?

Иненликей улыбается. Конечно, приедет. У него для ребят приготовлен сюрприз, но он стесняется показать его. Слова Володи будто подтолкнули Иненликея. Он развязал свёрток и показал ребятам большой моржовый клык.

Моржовый клык переходил из рук в руки. На нём ещё не совсем умелой рукой были выгравированы рисунки: упряжка мчится по тундре. Вдали оленье стадо. Кого-то провожают на вельботе. Потом — самолёт в небе…

Иненликей отошёл в сторону и молча смотрел на ребят. Каждую свободную минуту он трудился над этими рисунками. Он хотел оставить в Артеке память. И об этой тайне никто из ребят не знал.

А второй клык? Куда он девался? Ведь Гивылькут подарил ему два клыка!

На втором моржовом клыке Иненликей выгравировал Артек. Четвёртый международный лагерь.

Когда Иненликей возвратится домой, он будет долго рассказывать Гивылькуту о Большой Земле, об Артеке. И подарит клык своему другу. Если старик не поверит словам, то уж рисункам — обязательно поверит!

Рыбацкие приметы

Зовут меня Петей Карасёвым. В Артек я приехал из Ухты. Есть такое местечко на севере Карелии. Руны народного эпоса «Калевалы» там записывались. А ещё славится наш край умелыми рыбаками. Как только весной вскрываются озёра, все едут на рыбалку. Какой только рыбы нет у нас! И щука, и лосось, и сёмга. А окуней и корюшки — этих навалом. Да как ловится!

Когда в отряде объявили конкурс на лучшего рыболова, я записался чуть ли не первым. Ну, думаю, не подведу рыбацкой славы нашего озёрного края. С вечера мы с Керимом договорились рыбачить вместе. Керим Садыков живёт недалеко от Каспия. Говорит, что с детства рыбачит. Рука на рыбу у него лёгкая, да и все рыбацкие законы и приметы наизусть знает. Хорошо с таким товарищем! Я же до Артека о море имел представление только по географической карте да глобусу. А как ловится рыба в море — понятия не имел.

И вот вечером, перед отбоем, наш отряд отправился катером на Адалары. Разбили палатки, костёр развели. Сидим, о рыбе говорим. От костра тепло идёт. Вокруг тихо-тихо. Только волны с камнями перешёптываются.

Ночью мне приснился интересный сон. Будто плыву я на лодке, а вокруг — косяки рыбы, вёсел опустить некуда. Начала рыба сама в лодку прыгать. Того и гляди, опрокинет её. Недолго думая, я бултых в воду и — к берегу. Плыву, оглядываюсь, а косяк рыбы — за мной. Испугался. Крикнуть хочу — голоса нет. Тут и проснулся. Гляжу — рыбы никакой, а за плечо Керим меня тормошит. Темно ещё, спать хочется. А Керим шепчет:

— Вставай, только без шума.

— Не рано?

— Самый клёв сейчас. Вставай.

Делать нечего — встаю.

Спустились мы к морю. Умылись. Вода тёплая-тёплая. Сели в ялик. Тут я поскользнулся, потерял равновесие и грохнулся о борт, да так, что вёсла из уключин выскочили.

— Растяпа ты! В уключинах запутался. Всех ребят поднимешь.

— Ну и что? Пусть просыпаются, раз самый клёв сейчас. Сам же ты говоришь!

Керим сделал вид, что не услыхал моих слов. Я-то знал, что Керим хочет выиграть приз.

— Керим, послушай, ведь море большое, рыбы на всех хватит.

Керим снова промолчал. Но когда наш ялик отчалил от берега, он проворчал:

— По всему видно, что ты не рыбак. В нашем рыбацком деле дружба дружбой, а окуньки врозь. Слыхал такую поговорку?

Он тихо засмеялся. — Пускай спят, а мы потом посмотрим, кто больше наловит.

Далеко, там, где море сливается с небом, появилась чуть заметная полоска света. Подул лёгкий ветерок. Свежело.

— Зюйд-вест подул. В самый раз для рыбалки, — деловито заметил Керим, налегая на вёсла.

Плывём мы на нашем ялике. Керим — на вёслах, я — на руле. Потом мы поменялись. И сразу же я получил замечание:

— Как ты гребёшь, салага! (Керим любил матросские словечки). Всем корпусом работай. Навались и… раз, и… два. Табань правым! Вот так.

Полоска на горизонте светлела всё больше и больше. Потом вдруг появился красный оттенок, словно кто-то за морем разложил большой костёр. Чайки закружились над морем.

— Греби туда, где чайки кружат. Там наверняка рыба, — приказал Керим и сделал правый поворот. Я грёб что было сил. А сил, по правде сказать, оставалось не так уж и много. Вёсла у ялика короткие, ручки толстые. Грести очень неудобно. Но я молчу. Самолюбие не позволяет. Снял куртку и снова налёг на вёсла.

— Стоп! Суши вёсла! — снова раздалась команда моего капитана.

— Слушай, — начал свои инструкции Керим, — прежде чем закинуть лески, надо знать все рыбацкие законы. Первый такой: на рыбалке не шуметь.

Я возмутился. Подумаешь, тоже инструктор нашёлся… Будто я никогда рыбу не ловил. Но Керим перебил меня и приложил палец к губам.

— Тсс! Рыбу спугнёшь. Это тебе не озеро и не река, а море. Mo-ре! Понял? Здесь рыбалка иная.

И тут Керим минут пять рассуждал о том, как ловить на пустой крючок, как подсекать рыбу. Мне даже скучно стало:

— Давай закинем, что ли? — не вытерпел я и размотал леску.

Ловят на море, действительно, по-чудному. Закидывают леску и сидят себе. Время от времени за леску дергают. По-морскому называется «цапарить». А глупая рыба увидит серебристый крючок, кинется нюхать, тут её и цап-царап. Миг — и прощай, море, вольная жизнь. Керим утверждает, что за час такого «цапарения» можно полное ведро наловить. При этом он вспоминает своего деда. Деду-то я верю, а вот Кериму… Впрочем, посмотрим, что дальше будет.

— А ещё запомни, что плевать за борт нельзя. Примета такая есть.

— Да брось ты чепуху молоть!

— Как хочешь, можешь и не верить. Но если плюнешь — не видать удачи.

Мне сразу же захотелось плюнуть в море. Сидим мы тихо. Лески подёргиваем. Целый час, наверно, просидели, а рыба не клюёт.

— Ничего, — утешает Керим, — клюнет. Это она к крючкам присматривается.

Справа от нас появился ещё ялик. На нём сидели Володя и Коля.

— Поймали что-нибудь? — закричал Володя.

— Поймали! Полведра уже есть, если не больше. Одна кефаль здоровенная, даже в ведро не лезет, — ответил Керим.

— Врёшь поди?

— Что мне врать! Вот и Петька может подтвердить.

Мне ничего не оставалось делать, как кивнуть головой. На душе у меня было скверно. Рыбы не наловили, да ещё и заврались. Этого я простить себе не мог. В отчаянии я резко дёрнул леску. Она натянулась. Ага! Наконец-то клюнуло. Лихорадочно выбираю леску. Керим бросился ко мне и закричал: