Куколка - Генри Олди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вокруг загалдели: Тарталью хлопали по плечам, поздравляли, о чем-то спрашивали… Едва успевая отвечать на приветствия и вымученно улыбаться в ответ, он все отчетливей понимал: помпилианцы сговорились. Хотят, чтобы полураб расслабился, поверил – и тогда удар получится стократ больнее. Выхода нет: придется играть по их правилам. Но удовольствия мы вам не доставим, господа-хозяева!
Лючано Борготта умеет держать удар.
– Да оставьте же человека в покое! – возмутился наконец Марк.
Он едва ли не силой усадил «человека» за стол. Офицеры волей-неволей отправились по местам. Видя нездоровое любопытство во взглядах, бросаемых на него, Тарталья еще больше утвердился в своих подозрениях.
Кормили младших офицеров на «Этне», как на убой. Тумидус на питании команды не экономил. Телятина под кисло-сладким соусом, пряный рис с зернышками кукурузы, зеленым горошком и карри, хлебцы с тмином, бокал легкого «Дюбуа» и чашечка кофе… После рабского рациона это было настоящее пиршество! Набив живот, Лючано осоловел, но, едва трапеза подошла к концу, и офицеры, промокая губы салфетками, потянулись к выходу, вновь подобрался.
Сейчас…
– Как вам ужин, Борготта?
– Благодарю, превосходно! Что мне надо делать?
– Делать? – изумился Марк. Рослый, плечистый, он с осторожностью доброго великана похлопал Лючано по плечу, как если бы боялся сломать дорогую игрушку. – Ничего. У вас был тяжелый день, вы нуждаетесь в отдыхе. С удовольствием поболтал бы с вами, Борготта, но меня ждет ремонт корабля. Фаги задали галере славную трепку…
Похоже, Марк говорил вполне искренне. Ему действительно хотелось посидеть с недавним рабом за бокалом винца, потолковать о разных пустяках. Но – долг службы! Будь «Этна» цела, тогда – другое дело…
– Наверное, каждая пара рук на счету?
– Ну, не до такой степени, – улыбнулся сервус-контролер. – Отдыхайте.
И Лючано в полном недоумении отправился отдыхать. Никто его не окликнул, не остановил, не приказал заняться делом, в то время как рабы и члены команды трудились, не покладая рук.
Что происходит?!
«Ничего хорошего,» – буркнул Добряк Гишер со свойственным ему оптимизмом.
За завтраком он снова ожидал подвоха – и снова не дождался. Никто не поставил на место семилибертуса, невесть что возомнившего о себе, никто не сказал ни одного грубого слова. Напротив: помпилианцы были вежливы и предупредительны, как… как…
Сравнение вертелось на языке, ускользая.
– Вы б зашли к корабельному врачу! – дал совет Аквилий Понт. – Бывает, последствия атаки фагов сказываются не сразу. Лучше провериться, от греха подальше…
Маясь от безделья, Лючано направился в медотсек, на ходу прислушиваясь к собственным ощущениям. К маленькой пакости, что проникла в него вчера, стремясь слиться, срастись, опять стать частью целого. Есть? Нет? Растворилось без следа? Ушло? Или вчера ему просто померещилось? Когда выворачивается наизнанку континуум, на обзорниках метет звездная пурга, а законы мироздания начинают сбоить – верить нельзя ничему.
Собственным ощущениям – в первую очередь.
При враче надо помалкивать. Иначе упекут до скончания века в какую-нибудь закрытую лабораторию. Нет уж, благодарю покорно! На роль подопытной крысы Лючано Борготта не согласен!
«А на роль заключенного ты давал согласие? На роль раба? – ехидно поинтересовался Гишер. – Сыщет доктор у тебя в кишках огрызок флуктуации – все, пиши привет!»
Лючано покрылся холодным потом, но было поздно.
Дверь медотсека с шелестом ушла в стену, открывая проход.
– Заходите, заходите! – медикус-контролер Лукулл встретил гостя с распростертыми объятиями. – Я как раз хотел за вами послать, а вы сами сообразили. Очень, очень правильное решение! Люблю сознательных пациентов. Ложитесь в капсулу, будем вас сканировать…
От былой нервозности Лукулла не осталось и следа. Необходимость обследовать и, если понадобится, лечить раба Борготту, «как свободного», больше не вызывала в нем душевного раздрая.
– Вам удобно? Чудненько. Дышите… не дышите!.. один, два, три… Все, можете дышать. Нуте-с, нуте-с, что тут у нас?
Врач по плечи нырнул в недра медицинского монитора. Лючано с тревогой наблюдал за докторской спиной. Вдруг сбудется пророчество Гишера…
– Извините, вынужден попросить вас снова задержать дыхание. Не шевелитесь! Возьмем ультра-диапазончик… ага, вижу, вижу!..
«Влип! Накаркал подлец Гишер…»
– Я вас поздравляю! Вы в полном порядке. Слабое переутомление, и сердечко частит, но это мы поправим, будете как новенький…
Насвистывая веселый мотивчик, Лукулл открыл аптечку.
– Вот вам пилюльки: по одной три раза в день после еды. Запомнили? Ну и отлично! И старайтесь не волноваться. Если что – заходите без стеснения…
Кажется, врач хотел сказать что-то еще, но на пульте требовательно запищал зуммер. В дальнем конце медотсека, на крайнем коконе замигали алые огоньки. Всплеснув руками, Лукулл кинулся туда.
Уже в коридоре Лючано ухватил за хвост мысль, ускользнувшую от него за завтраком. Нарочитая заботливость помпилианцев больше всего напоминала общение с больными. С убогими, скорбными рассудком; с калеками, кому не по карману восстановительная операция.
Смущение, интерес, неловкость.
Легкое сочувствие.
Во что же он вляпался, став семилибертусом?!
Пять дней прошли, как в раю. К ремонтным работам Лючано не привлекали. Когда он сам вызывался помочь – деликатно отстраняли. Для черной работы у нас есть рабы, для квалифицированной – специалисты. А вы, простите, кто? Наладчик двигательных систем? Нейроэлектронщик? Ах, невропаст, а по совместительству – экзекутор? Спасибо, управимся без вас.
Трижды он пытался выяснить, что сталось с Сунгхари. Сервус-контролеры и доктор Лукулл в ответ лишь пожимали плечами. Жалостливого сочувствия в их взглядах прибавлялось. Можно ли без тараканов в голове интересоваться здоровьем рабыни-брамайни?
Сразу видно – беречь надо человека.
Иначе пропадет.
Увидеться с детьми-гематрами тоже не удалось. Помпилианцы ограждали семилибертуса от прямых контактов с рабами. Дескать, подобные встречи могут вызвать нежелательные эмоции. В отсеки «Этны», предназначенные для рабов, попасть не удалось, а рассчитывать на случайную встречу в коридоре не приходилось. В итоге Лючано часами валялся на койке и пялился в терминал. Но разумное, доброе и вечное, а также глупое, злобное и одноразовое (последнего в галерной фильмотеке оказалось куда больше!) не лезло в голову.
За двое суток «Этну» залатали достаточно, чтобы галера смогла разогнаться для совершения РПТ-маневра. Из разговоров в кают-компании стало ясно, что корабль летит к Террафиме – варварскому мирку, космическому перекрестку, где обосновались миссии и представительства едва ли не всех развитых цивилизаций Галактики. Еще двое суток ушло на разгон: искалеченный корабль с трудом набирал скорость. Жизнь на галере мало-помалу вошла в обычную колею, и как-то вечером Марк Славий зазвал Лючано к себе в каюту, угостив крепкой граппой. Граппа развязала Лючано язык, и он, похоже, наговорил лишнего, жалуясь Марку на злую судьбу. Марк внимал, кивал, сочувствовал и остался, на удивление, весьма доволен беседой.
А Тарталья утром недоумевал, что это на него нашло.
Перед посадкой Тумидус вызвал его к себе и в очередной раз удивил: вручил кредитную карточку «на карманные расходы». Экс-легат был сух, но вежлив. Вдаваться в объяснения он не пожелал.
Таможенный и пограничный контроль прошли, как по маслу. Лючано оглянуться не успел, как «встал на прикол» в релаксатории космопорта – легат отлучился по делам, велев ждать здесь. Накачиваясь кофе, он вяло думал, что мог бы сейчас встать и уйти. Ищи ветра на чужой планете… Дальше крамольных мыслей дело не пошло. Бежать? Скрываться? Податься в нелегалы?
И что дальше?
Кредитку Тумидус заблокирует в любой момент. Опять же, «ошейник»…
– …Встань и отойди.
III– …Встань и отойди.
Поначалу Лючано не обратил внимания на требовательный детский голос. Мало ли к кому обращается незнакомый мальчик?
– Ты глухой, раб? Я сказал: встань и отойди.
Ребенок старательно копировал интонации кого-то из взрослых.
Обернувшись, Тарталья обнаружил возле себя мальчишку-помпилианца лет пяти. Чудное дитя, хоть на картинку: блондин, аккуратная стрижка, костюмчик с модными «радужками». Мальчик снизу вверх смотрел на Лючано. Лицо его было исковеркано злым недоумением: почему раб не спешит выполнять приказ?!
– Ты меня не слышишь?
– Я тебя слышу, малыш, – улыбнулся Лючано.
– Тогда встань и уйди. Я буду отсюда смотреть визор, – снизошел до объяснения юный помпилианец. Чувствовалось, что он готов кинуться в драку, лишь бы восстановить привычную, естественную картину мира, где рабы встают и уходят, а не сидят и ухмыляются.
