Ночь, прожитая трижды - Леонид Словин

«Японский бог!..»

Дальнейшее пребывание его в Домодедове было бессмысленным и ненужным. О случившемся следовало немедленно поставить в известность руководство. Игумнов как ответственный и майор- дежурный должны были, не откладывая, протрубить общий сбор. По горячим следам всем составом тут же начать поиск…

«А как быть с Николой?!» — Игумнов поручил ему встретить своего агента, проверить его сообщение о встречающихся в Домодедове наркодельцах.

С места, где Качан стоял, был виден телефон- автомат. Старший опер собрался с мыслями. Подошел, набрал номер. Игумнов не отвечал. Качан позвонил в дежурку.

— Слушаю… — У телефона был помощник.

— Дай трубку дежурному…

— Не могу.

— А Игумнов?

— Он тоже вышел. Пожар у нас…

Огонь на перроне вспыхнул сразу после полуночи. Как раз против дежурной части Линейного Управления внутренних дел

Загоревшийся фирменный магазинчик — чистенький, аккуратный — был сверху донизу набит телефотоаппаратурой, микрокалькуля-торами, фотопленкой. Причиной возгорания мог быть и поджог, и неисправная электропроводка.

Пожар заметили своевременно, в первые же минуты. Его нельзя было не заметить.

Горело лихо, в двух шагах от дежурки. Трещала пластмассовая обшивка, искры летели во все стороны.

Немедленно сообщили по «01».

Пожарные прибыли почти сразу, но огонь распространялся с пугающей быстротой. Были приняты все меры. Пожарные рукава подсоединили где могли и к гидранту в помещении Управления. Бойцы в робах бесстрашно пробивались внутрь, к очагу возгорания.

Начальник розыска Игумнов — тяжелый крепко сбитым молодым телом, с искривленным в юности носом и металлическими фиксами в верхней челюсти — к началу действа опоздал — он проверял посты на МосквеТоварной. Пригнал на вокзал, как оказалось, почти что к шапочному разбору.

Пожар он и водитель увидели еще издалека, раньше чем машина свернула на привокзальную площадь. Огромное красное зарево в ночи…

Пламя поднялось на полнеба. Искры разносило по перрону. На деревьях в парке по другую сторону ограждения у музея, носившего длинное название «Павильон-музей „Траурный поезд В.И. Ленина“», уже вспыхивали ветки.

Пока подъезжали, и оттуда, от музея, тоже ударили мощные струи. Там тоже появились пожарные.

Игумнов выскочил еще на ходу, кинулся по пандусу вверх, к платформам. Картина, представшая ему, напоминала военную хронику. То ли Афган, то ли Чечня…

С открытым огнем, правда, было покончено.

Пассажиры с вокзала, все, кто не спал, высыпали из залов на перрон. Менты с трудом сдерживали любопытных.

Платформу перекрыли.

Огонь начал сдавать позиции.

Первый, с кем Игумнов столкнулся на перроне, был дежурный — высокий, в майорских погонах шкаф. Он стоял на ступеньках у входа в Линейное Управление с сигаретой в зубах — любовался огнем. Позади хлопал глазами постовой, охранявший вход, — в бронежилете, с автоматом. Напротив в нескольких десятках метров пылал догоравший магазин. Вокруг суетились брандмейстеры.

Игумнов мгновенно оценил обстановку.

Мордастый пожарник, выскочивший из горящей палатки, согнул руку колесом — под мокрой робой у него было засунуто что-то громоздкое.

Игумнова как ветром подхватило. Он догнал брандмейстера, дернул сзади.

— Ты что делаешь?! Неси сюда!

Тот обернулся. Увидев гражданского, попер буром:

— Ты кто такой?!

— Начальник розыска…

— Документ покажи!

— Ах, ты…

Игумнов схватил его за ворот, потащил в сторону.

— Что за народ!?

Пожарные даже в воровстве не хотели себя затруднить: «Взять на хапок и все!»

Краем глаз заметил: у пробегавшего второго пожарника роба тоже оттопырена…

— Крысы, мать вашу…

Не отпуская первого брандмейстера, Игумнов достал пробегавшего ногой.

— Куда?! Клади!

— Перебьешься…

Игумнов взорвался:

— Дежурный! Давай понятых! Где следователь?!

Майор- дежурный, наблюдавший до того благодушно, тотчас дал задний ход.

— Вы че, козлы?! Рехнулись?!

Грабеж прекратился. До пожарников дошло, наконец: тому, что они делают, есть четкое определение: «подсудное дело»!

Брандмейстеры пошли на попятный.

— Капитан! — Пожарники сменил тон. — Извини!

Молоденький лейтенантпожарник тоже подскочил.

— Ребята, тут какое-то недоразумение…

— Какое недоразумение?! Кладите здесь…

Брандмейстеры не стали скандалить, молча сложили добычу. У обоих под робами оказались японские цветные телевизоры.

Игумнов обернулся к дежурному:

— Пошли помощника и пару ребят, пусть осмотрят машину! Кто знает, сколько они успели перетаскать… Прикажи, чтобы все складывали здесь у дежурки. Выставь охрану, пусть все перепишут. Сам проверь…

Дежурный заметил кротко:

— Их можно понять, Игумнов, ребята жизнью рискуют. Так хотя бы знать за что! — Майор цыкнул зубом. Пахнуло добрым коньячком. — Опять же зарплату им задержали…

Игумнов вскинулся:

— Ты понял меня?!

— Понял. Сейчас сделаем…

— Хозяину магазина позвонили?

— Да — он трубку не берет. У него таких магазинов, как у сучки блох…

— Ты мне персонально отвечаешь!

Дежурный зажевал карамельку.

— Будет порядок, начальник!

Игумнов отвернулся. Относительно майорадежурного он ни секунды не заблуждался:

«Ничего делать не станет. Пожарники сунут наряду пару фотоаппаратов, а остальное оставят себе… Спрячут назад в машину…»

— Можешь быть спокоен, Игумнов!

— Я дам «можешь быть спокоен!» — Игумнова даже затрясло. — Иди, занимайся! Кого поймаю — жаловаться не пойду… Разберусь сам. Прямо тут в тамбуре… Предупреди своих архаровцев. — Автоматчик в дверях — молоденький милиционер, студентзаочник — услышав разговор на басах, сразу убрался. Дежурный козырнул.

— Слушаюсь, господин капитан…

За ерниченьем скрывалась опаска. Игумнов знал многие его грехи.

После дежурства в портфеле у него всегда лежала бутылка хорошего коньяка. Кто ему покупал? За что? Дежурный наряд? Отпущенные на свободу задержанные?! Мзда могла не ограничиться только спиртным…

— Начинай!

— Есть, господин капитан!

Майор надул щеки, глазкипуговицы его еще больше округлились.

Он уже не шутил. Громко заорал побоцмански:

— Мать вашу!.. Кого еще увижу с ящиком, пусть пеняет на себя!.. — Он поднял жирный кулак.

Приказ подействовал. Пожарники оставили залитую водой электронику, отошли в сторону.

Игумнов заговорил спокойнее.

— Качан не звонил еще?

— Нет пока…

— Если прорежется, пусть его сразу соединят со мной…

Игумнов отстранил автоматчика, он уже входил в Управление.

Громкие крики за окном известили: на пожарище прибыл кто-то из хозяев.

Игумнов выскочил из кабинета.

Магазин принадлежал кавказскому бизнесмену. Как потом оказалось, собственника вызвал вокзальный носильщик. Он же сообщил владельцу некоторые особенности национального тушения пожаров.

Носильщик стоял напротив. Он видел, как один из борцов с огнем сунул под робу несколько коробок с импортными фотоаппаратами «мыльницами». Дальнейшее воровство тоже происходило у него на глазах.

Пока остальная команда боролась с пламенем, двое или трое бойцов тащили все, что попадало под руку: телевизоры, плейеры, аппараты. Ворованное уносили в машины.

Носильщик ходил в доверенных лицах бизнесмена, знал его сотовый. Быстро связался. На том конце провода его сразу оценили сообщение:

— Спасибо, дорогой. Еду!

— А то остатки растащут. Это уж верняк! Такие дела.

Владелец магазина — приземистый молодой «новый азербайджанец»- прибыл на вокзал вместе с несколькими приятелями и телохранителями прямо из-за стола.

Побросав машины на водителей, вся команда вихрем пронеслась на перрон. Еще выбегая из цокольного этажа, собственник поразился, увидев морозное звездное небо в верхней части арки, просвет которой вчера еще перекрывал высокий шатер магазина. Вокруг колыхалась толпа.

— Пропустите…

— Дай пройти, мужик.

Экипажи борцов с огнем уже уехали. Пара молоденьких охранников и милиционер болтали о своем. Два оставленных лейтенантом пожарника ждали посланную за ними машину.

Зрелище грязного пепелища на месте чистенького, набитого дорогой аппаратурой магазина подействовало ошеломляюще. Однако, не меньше, чем пожар, хозяина взволновали обстоятельства тушения, услышанные им от носильщика.

Подступы к пепелищу заливала вода. Снег растаял, вокруг стояли лужи. Черпая ледяную жижу туфлями, владелец уничтоженного имущества растолкал круг любопытных…

— Вай…

На дымящихся досках тлели обгоревшие платы, оплавившиеся корпуса радиотоваров. В беспорядке валялись оставшиеся металлические детали, коробки, стекло. Все было черно от пепла и копоти.