Утка Вокансона - Маркус Хаммершмитт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что мне было делать? Я не имел понятия. Тогда ещё раз перечитал всё заново, и мне открылась истина: всё полная лажа. Помпезный е-мейл с объявлением о торжественном открытии фабрики вещал, что оно состоится в Лагосе, Нигерия. Я зашёл на сайт Министерства иностранных дел и навёл справки: в Нигерии запредельная криминальность, трудности с бензином, время от времени беспорядки происходят и в самом Лагосе, но на эффективную помощь нигерийской полиции рассчитывать не приходится. Уж написали бы просто: «Туда — ни ногой!» Я полетел в Лагос. Хотел выручить свои деньги назад.
Уже в аэропорту мне стало ясно, что я совершил дичайшую ошибку. Всюду одни негры. Это звучит, наверное, глупо, но я не рассчитывал на такое обилие негров. И всё кишит кишмя, как в муравьиной куче. Шумно, грязно, вонь. Я присмотрел себе таксиста, который, вроде бы, не собирался меня убить или похитить. Как я узнал потом, по возвращении домой, то было чистое везение «на новенького». Описать Лагос мне не по силам. Ещё по дороге в город мы пару раз еле успели объехать несколько брошенных машин, контуры которых лишь смутно угадывались в невероятно густом смоге. Представить себе это невозможно. Потом скрежет, визг и грохот раздались позади нас: у какого-то другого водителя реакция оказалась не такой хорошей, как у моего.
— Желаю вам выбраться из Лагоса живым! — смеясь, крикнул мой водитель.
«Я желаю себе того же», — подумал я и крепко вцепился в изодранную обшивку сиденья. Мы бесконечно долго кружили по Лагосу. Пробки, аварии, полиция — кошмар. Не знаю, из чего термиты строят свои сооружения, но Лагос показался мне термитником из дерьма.
И вот, наконец, порт, — тут у меня уже и слов нет. То была помойка при термитнике из дерьма. Но мой бравый таксист как-то пробивался. Просто диву даёшься, на что способен двигатель внутреннего сгорания, если приделать к нему четыре колеса. Через каждые сто метров водитель останавливался и пытался разузнать, где находится «Портатех лимитед». А надобно знать, что пригодной карты Лагоса вообще не существует, поскольку всё меняется так быстро, что от карты не было бы никакого толку. Более-менее крупные скопления жилых домов ещё худо-бедно можно было обозначить, но чтоб отдельные улицы — и мечтать нечего. Каждые сто метров нас направляли в другую сторону, причём при любой остановке машину успевали облепить гроздья человеческих существ, походивших на зомби. Я сидел в этом тарантасе беззащитный, как на блюде. Единственный белый. Как бы мне пригодился пистолет! Или ружьё.
В конце концов мы остановились перед полусгнившим складом, который когда-то был синим. Ворота или двери отсутствовали. Просто гигантский жестяной барак, просматриваемый насквозь.
— Что, здесь? — спросил я.
— Здесь, здесь, — закивал мой водитель, — идёмте, идёмте!
Вонь стояла нестерпимая. По другую сторону склада находилась акватория порта. Судя по запаху, эта жижа представляла собой смесь дерьма и нефти. Оглушительно кричали чайки у нас над головой. Да, без них картина была бы неполной.
Таксист уже шагал впереди меня. В бараке ничего не было. Ничего, кроме мух и пыли. И контейнера. Вернее, останков контейнера. По останкам можно было судить, что некогда это был контейнер, поскольку ещё не всё было искорёжено, искромсано и разломано на части, основные формы в грубых чертах угадывались. И даже часть содержимого уцелела. Трубки, валики, жалкие обрывки конвейера, обугленная электроника и электромоторы. Несмотря на то, что контейнер явно был облит бензином и сожжён, атакован дробовиком и ломом, всё равно становилось ясно: это был тот самый контейнер, который нам демонстрировал д-р Эберхард в Кинцигхофене. Словно для усиления издёвки, у заднего торца валялись рассыпанные алюминиевые вёдра, чудесные изделия, приспособленные к условиям Африки, якобы произведённые этим контейнером-фабрикой. У меня закружилась голова. Я слышал, как жужжали мухи, а над головой злорадно хохотали чайки.
— Идёмте, — сказал таксист на своём странно чистом английском. — А то скоро вернутся остальные.
Я даже не хотел знать, кого он имел в виду, и дал ему увести себя к машине.
«Три миллиона, — думал я по дороге в аэропорт, — три миллиона!» Я ломал себе голову над тем, действительно ли «Портатех» намеревался сделать свои фабрики реальностью, или всё это с самого начала было чистое мошенничество. Зачем-то ведь они доставили «прототип» морем в Нигерию. Может быть, для отвода глаз, чтобы было что показать во время «всемирной» презентации в Интернете. А потом кто-то из мошенников решил, что лучше прекратить акцию сейчас, чем потом, и — фьють! — «Портатех» растворился в воздухе. «Но какая теперь разница, как было на самом деле, — думал я. — Три миллиона. Три миллиона!»
В аэропорту я кинул таксиста на деньги. Я велел ему внести в здание мою дорожную сумку, вошёл внутрь вслед за ним и закричал:
— Сейчас же отдайте мне сумку! Дайте сюда!
Я вырвал сумку у него из рук и побежал прочь, в гущу равнодушной толпы. Таксист не погнался за мной. «Так тебе и надо, — думал я, — ответишь за своих кидал!»
Дома меня ждал е-мейл от Рюдигера.
«Ну что, идиот, — писал он, — теперь-то ты, наконец, убедился, что я был прав с твоим поганым „Портатехом“? Они тебя надули, и правильно сделали. Таких дураков, как ты, надо наказывать. Мне-то с самого начала всё было ясно, но ты, балбес, не хотел меня слушать. Я, кстати, инвестировал в акции „Портатеха“ кругленькую сумму, которую наклянчил у тебя за всё это время. Поначалу акции были совсем дешёвые, а потом пробили потолок. И поскольку я точно знал, что весь этот „Портатех“ — мыльный пузырь, я как раз вовремя успел продать акции и хорошо нагрел на этом руки. Если хочешь знать точно, мои вложения умножились почти тридцатикратно. Естественно, в такие игры можно играть только в том случае, когда шевелишь мозгами, а не рассиживаешь целыми днями на своей жирной наследной заднице, глядя по видео порно. Без твоей дружбы, кстати, я теперь могу обойтись. Лохам я не друг. Чао».
«Маркс способствует, — подумал я. — В работе, спорте и игре».
Несколько дней я заливал свою драму шотландским виски. Виноват был Маркс. Виноват был мой отец. Мой банковский консультант. И, разумеется, Рюдигер. Предатель-Рюдигер, до которого я когда-нибудь всё же доберусь. Никто меня не предостерёг. Все только подбивали меня, чтоб я заставил деньги работать, и вот они отработали своё. Банда скотов, козлы! Я мечтал о массовом убийстве. В случае с Марксом мои мстительные фантазии заходили даже в далёкое прошлое.
Потом до меня дошло, что всё это мне ничего не даст. И я опять перестал пить. Когда мне надо, я очень даже могу быть дисциплинированным. Потом я принялся читать. В детстве я всегда читал комиксы, ещё до того, как совсем отупел. Так же я поступил и теперь. И, как я и предвидел, мне очень скоро, дня через три-четыре, это наскучило. «В принципе, — подумал я, — ничего такого уж страшного не случилось. У меня ещё осталось десять миллионов, этого вполне хватит до конца жизни. Но есть правота и в том, что сказал Рюдигер. Нельзя всю жизнь просто так сидеть и ничего не делать», — так я думал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});