Псих из девяносто восьмого - Владимир Фильчаков

Послышался звук открываемой двери, и Павел Петрович вздрогнул. Это была Иринка. Она влетела в комнату и затараторила:

- Привет, дедуля! Ты еще не встал? Ну ты даешь! А я уже намоталась по магазинам. Я тут тебе привезла продуктов и белье постиранное. Ты собрал грязное? Нет? Ну, ты даешь! Мне же некогда! Время - деньги, слышал когда-нибудь? Да, тут тебе письмо. Еремеев - кто это?

- Дедуля, я же тебя просила, складывай грязное в корзинку, - продолжала она из ванной. - А ты меня не слушаешь. Ну что мне с тобой делать, а? Выговор тебе. Очередной. Сто тысячный по счету. Ладно, я побежала. Завтра не зайду, некогда будет, а послезавтра жди. Ну, пока.

Она чмокнула деда в щеку и упорхнула. Вот так всегда, - подумал Павел Петрович, улыбаясь. - Прилетит, пошумит и улетит. Непоседа.

Он взял письмо. Из Новосибирска. Кто это может быть? Еремеев. Хм. Фамилия незнакомая.

"Здравствуйте, уважаемый Павел Петрович. Вы меня должны помнить, потому что я обошелся с Вами тогда не очень хорошо, прямо скажем, дурно, за что и прошу принять мои запоздалые извинения. Я отправил вас в больницу, посчитав сумасшедшим, но и Вы должны меня понять. В восьмидесятом просто невозможно было представить, что произойдет то, что призошло. Да и мог ли я что-нибудь сделать, поверь я Вам? Ничего я не мог. Не Вас, так меня отправили бы в психушку, и ничего не изменилось бы. Чему быть - того не миновать, увы, это так. Когда мне доложили, что Вы исчезли из палаты, я понял, что Вы и впрямь из будущего. Но поймите меня, все-таки..."

Павел Петрович не стал дочитывать. Оправдания, оправдания... Был ведь шанс все исправить, был! Не воспользовались. Проморгали. Ну и быть посему.

Павел Петрович разорвал письмо, пошел на кухню и бросил обрывки в мусорное ведро.