Князь Владимир и Новый год - Александр Гаврилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Надо, Княже! — решительно оборвала его Настя, — Надо! Пусть дети хоть на Новый год настоящего Князя увидят! — Князь лишь тяжело вздохнул ей в ответ.
* * *
— А ты взаправду, настоящий Князь? — требовательно спросила маленькая девочка, лет пяти, схватив его за рукав шубы. Князь бросил тоскливый взгляд на Настю, которую по приходу в приют, облепила детвора. Явно её тут хорошо знали и любили. Было ясно, что помощи от неё не дождаться.
— Правда, — выдохнул наконец он.
— А правду говорят, что Князья всё-всё могут сделать и все их должны слушаться? — продолжала требовательно допрашивать его девочка.
— Правду, — так же односложно ответил Князь. Опыта общения с маленькими детьми у него не было никакого, и сейчас он вообще не представлял, как вести себя с нею.
— Тогда, пожалуйста, найди нашу с Сеней маму! И прикажи нашему папе перестать пить всякую гадость и бить нас… Он хороший! Когда не пьет…. Мы домой хотим… Здесь конечно хорошо, и воспитательница добрая, не бьет нас, но… нам домой нужно! Папа пропадет без нас…
Какое-то незнакомое чувство завладело Князем. Он наклонился, и аккуратно поднял её на руки, — Как тебя зовут?
— Марьюшка, а брата моего, Сенька. Он хороший, заботится обо мне.
— Я ничего не могу обещать тебе насчёт твоей мамы… — тут он невольно прервался. Очень необычно было ощущать, что он что-то кому-то не может пообещать. Он всегда жил по принципу, я хозяин своего слова. Захотел — дал, захотел — обратно взял, и раздавал их направо или налево, не переживая особо за то, исполнит он их, или нет. Но тут так поступать, почему-то, не хотелось, — Но насчёт твоего папы я постараюсь что-нибудь придумать.
— Правда? — недоверчиво переспросила малышка.
— Правда!
— Зуб даёшь?
— Даю — улыбнулся он.
— Марьюшка, вот ты где! А я тебя обыскался. Там уже есть все садятся, беги скорее! — перед Князем стоял вихрастый мальчишка, лет десяти на вид, с необычайно серьёзным взглядом.
— Ну Сеня, ну ещё минуточку!
— Давай-давай! Не надо Князя отвлекать! Простите её, княже, она ещё маленькая.
— Да ничего. Ничего… — задумчиво ответил Князь, и поставил её на пол. Девочка тут же умчалась за стол.
— Тяжело с ней? — с улыбкой спросил Князь мальчишку.
— Не, она спокойная, почти не вредничает, слушается меня, — с улыбкой отозвался тот и помрачнел, — Маму только зовёт часто по ночам, и по папе скучает. Хоть тот и бил нас часто.
— А ты? — аккуратно спросил Князь.
— А я незнаю… Когда не пьет — он хороший, добрый. Не бьет нас, кормит. Но как выпьет…
— А мама где? — осторожно спросил Князь.
— Умерла, — односложно ответил Сенька, — провалилась по весне под лёд, и… Марьюшке не стали ничего не говорить. Сказали, что на заработки ушла…
— Понятно… И как вам тут? Не обижают?
— Тут хорошо, все добрые. Кормят, одевают. Не бьет никто. — улыбнулся Сенька, — помогаем друг другу. О маленьких заботимся. Игрушек только не было, но вот сейчас Настя принесла — раздали малышам. Спасибо ей. И вам…
От стола раздался взрыв смеха. Князь и Сенька глянули туда, и увидели, как один из мальчишек лет двенадцати, надел на руку подаренного петрушку и веселит малышей.
— Это Ванька, — пояснил Сенька Князю, — Он любит с малышами дурачиться. До этого нечем было, так он сам из деревяшек кукол вырезал, и представления устраивал. Правда, поделки грубоваты получались, и он очень мечтал, что дед Мороз ему кукольный театр подарит. Ну, хоть Петрушка теперь будет. А вон те трое, сразу за ним сидят и игрушечной саблей по очереди играют, это Егорка, Митька и Данилка. Они мечтают твоими дружинниками стать, когда вырастут. Всегда заступаются за всех наших на улице, когда их кто-то обижает. Они хотели у деда Мороза солдатиков игрушечных попросить. Марьюшка, глупенькая, о пирожных мечтает. Её лавочник как-то угостил, так она до сих пор забыть не может… А вон та, с косичками, с новым платочком в руке, это Ольга, она…
* * *
Князь продолжал слушать Сеньку, а сам мыслями был далеко отсюда. В своём детстве, которое он всеми силами хотел забыть, и уже не вспоминал о нём. Князь Владимир не всегда был князем. И даже более того, в детстве он был чуть ли не рабом. Будучи незаконнорожденным, он всё детство сносил от своих старших братьев побои и издевательства. Прислуживал им. Терпел от них унижения. Ничего хорошего он от них не видел. Если каким-то чудом у него появлялась какая-то вещь, которая нравилась кому-то из братьев, эта вещь безжалостно отнималась. Единственное, о чём он мечтал, это о настоящем друге, который всегда поддержит, никогда не предаст, защитит. Сколько плетей он вытерпел из-за шалостей которые устраивали они, а расплачивался за них он… Ничего хорошего он не видел в своей жизни от тех, кто вроде как считался его семьёй.
И вот сейчас он смотрел на этих детей, большинство из которых были друг другу ни кем, но которые поддерживали друг друга во всём, делились даже тем немногим друг с другом, что у них есть, заступались друг за друга, и какое-то новое чувство рождалось у него в груди. Какое ноющие, щемящее, давящее даже, но при этом… приятное? Князь сам не мог понять, что с ним происходит. Он на прощение кивнул Сеньке, тихонько вышел из дверей, и пошёл к своему терему…
* * *
Настя распрощалась с детьми, и стала собираться домой. Князь, конечно же, её не дождался, и уже сбежал, воспользовавшись тем, что она отвлеклась на детей. Ну да и бог с ним, горбатого могила исправит. Она вышла на улицу, и чуть не столкнулась с подходящим к дому… дедом Морозом? Согнувшись в три погибели, он тащил на своей спине здоровенный мешок.
— Посторонись, внученька, — каким-то подозрительно знакомым голосом просипел дед Мороз.
— А вы…? — хотела было спросить она, но он уже прошёл в Приют, откуда тут же донёсся радостный вопль детей — Ураа! Дед Мороз!!
Настя прилипла к окну, и смотрела, как из мешка появилась коробка с красным крестом на боку, которую тут же вскрыли трое мальчишек и высыпали оттуда солдатиков, потом появилась круглая коробка, из которой одна из девочек стала доставать пирожные и с радостной улыбкой делиться со всеми… Потом… Да много чего ещё было потом… Ларцы, шкатулки, платочки, украшения, ещё солдатики, радостный смех детей. Вот началось, чуть ли не настоящее, театрализованное представление для малышей и дед Мороз радостно
