Обнаженная модель - Владимир Артыков

Петр Алейников сыграл в «Утолении жажды» свою последнюю роль — заправщика Марютина. Трудно сознавать, что Петра Мартыновича уже давно нет в живых. Но живы лучистые, обаятельные образы, созданные актёром. Среди них Молибога из фильма «Семеро смелых», Ваня Курский из «Большой жизни». Жив на экране и Марютин, заправщик с Каракумкого канала. Его судьба до глубины души волнует. Не знаю человека в группе, кто не любил бы Петра Мартыновича, не прислушивался бы к его редкой, неповторимой манере говорить, слегка растягивая слова, кто не всматривался бы в его светло-синие, словно северные озёра, глаза. Мне он был дорог ещё и тем, что любил поговорить, а иной раз и поспорить о живописи, о художниках. Сам Алейников недурно рисовал, особенно уважал тушь. Как-то в перерыве, между съёмками, он засмотрелся на ящерицу, которая, нервно дыша, распласталась на песке и смотрела на мир изумрудными бусинками глаз. Прошло несколько дней. Душным вечером сидели мы подле вагончика и уписывали ароматную уху, «по-жаковски». Пётр Мартынович попросил меня:

— Нарисуй ящерицу, ту, что на нас смотрела. Хорошо?

Он с жаром стал рассказывать нашему гримёру Тамаре Беленькой, молодой актрисе-киевлянке Раисе Недашковской, Анатолию Ромашину и Валерию Малышеву про изумительную красоту ящерицы. И так живо и образно описывал её, что мне невольно вспомнилась «Хозяйка медной горы» Бажова. Я пообещал нарисовать ящерицу на досуге, да всё откладывал. Простить себе не могу, что не успел выполнить просьбу хорошего человека. Из туркменских актёров Алейников особенно выделял Артыка Джаллыева, считая его человеком большого дарования. Сам же Пётр Мартынович играл с каким-то ошеломляющим задором и в каждом дубле отыскивал всё новые и новые краски.

Один из эпизодов фильма «Утоление жажды» снимался с вертолёта. Главный оператор Ходжакули Нарлиев никак не мог приспособиться к съёмке через небольшой иллюминатор, который не давал возможности охвата круговой панорамы. Тогда Булату Мансурову пришла идея: привязать оператора под вертолётом. Ходжакули согласился, и работа закипела. Из толстых верёвок сплели подобие хозяйственной авоськи, только большего размера. Закрепили её так, чтобы оператора можно было опускать в «авоське» через нижний люк вертолёта и тогда он мог свободно охватить объективом и спокойно снять круговую панораму с высоты птичьего полёта, а во время посадки ассистенты благополучно втягивали Ходжакули в кабину. Когда взревел мотор и винтокрылая машина, подняв тучи пыли, взвилась, я подумал, не каждый согласиться на такое. Хотя подвесная система была надёжной, всё же, болтаться под вертолётом на высоте нескольких десятков метров, занятие не из приятных. Вертолёт МИ-8, с оператором в подбрюшье, описал на бреющем полёте несколько кругов над средневековой мечетью Султан-Санджара. Позже, когда просматривали отснятый материал, произвела сильное впечатление величественная панорама руин Мерва, в центре которого возвышался купол гигантской мечети. Все отснятые кадры почти полностью вошли в картину. Съёмка завершилась благополучно, и на земле покорителя пятого океана друзья заключили в объятия. Ходжакули, бледный и взволнованный улыбался.

9 мая 1965 года, во время съёмок массовой сцены пуска воды в машинном канале, где были задействованы вертолёт, десятки бульдозеров, несколько танков, сотни строителей канала, крестьян близлежащих колхозов, ко мне подошёл директор фильма Давид Эппель и вручил свежую газету «Туркменская искра». В ней была статья о праздновании в Ашхабаде двадцатой годовщины победы в Великой Отечественной войне. Эппель ткнул пальцем в абзац:

— Читай, это тебя касается.

Я пробежал глазами: «У художника Артыкова в День Победы родилась дочь. Её нарекли Викторией». Меня охватило радостное возбуждение. Директор, поздравив меня, сказал:

— Через час съёмка закончится, садись в вертолёт и лети к своей дочери, но чтобы послезавтра вернулся. Я уже с режиссёром договорился, он дал добро!

В конце зимы, в павильоне киностудии им. Горького, что находится напротив грандиозной групповой скульптуры Веры Игнатьевны Мухиной «Рабочий и колхозница», мы заканчивали съёмку нашего фильма. Обставляли мебелью и реквизитом декорацию «квартира Аннаева», которую я построил в маленьком десятом павильоне, а рядом, в большом, была декорация к фильму «Журналист», её ставил Сергей Апполинариевич Герасимов. Художником этого фильма был Пётр Галаджев. Увидев меня в коридоре, пригласил в павильон посмотреть декорацию «общежитие». В это время устанавливали на штатив камеру. Каково же было моё удивление, когда я увидел Владимира Архангельского, он бросился ко мне, мы обнялись. Володя только успел сказать, что он оператор у Герасимова, как раздался зычный голос администратора:

— Все по местам, подготовится к съёмкам.

В павильон вошёл Сергей Апполинариевич с актрисой Галиной Польских, её слава после фильма «Дикая собака Динго» ещё не утихла.

Вечером, мы всласть наговорились с Архангельским у него дома, угощаясь фирменными блинчиками с селёдочкой, «по-архангельски». Его маму я нежно называл Серафима, она же говорила:

— Как хорошо бы вам вместе, двум Володям, ещё раз поработать на какой-нибудь картине.

Мы смеялись, вспоминая наше кочевое житьё-бытьё в предгорьях Ашхабада (фильм «Сбежала машина») и улицы Одессы (фильм «Скелет Апполона»), истории, весёлые и грустные, порой даже трагические.

Глава 3

На киностудии Туркменфильм упорно ползли слухи: Алты Карлиев собирается ставить художественный фильм о великом поэте и мыслителе XVIII века Махтумкули. И, как всегда в таких случаях, кинематографисты гадали, кого пригласит мастер к участию в создании новой картины. Его нашумевшая кино-эпопея «Решающий шаг» по одноимённому роману классика туркменской литературы Берды Кирбабаева, с успехом прошла по всем кинотеатрам Советского Союза. Герои фильма Артык, актёр Баба Аннанов и героиня Айна, актриса Жанна Смелянская, не сходили с первых полос журналов и газет страны. Успех картины был ошеломляющим. На них, словно из рога изобилия, посыпались почётные звания и награды. Сам режиссёр, уже давно увенчанный званием Народного артиста СССР и медалями лауреата Госпремии СССР, переживал второе рождение. Вновь вспомнили его прежние заслуги, когда он снимался в широко известной картине конца сороковых годов «Далёкая невеста». Он — молодой, красивый, талантливый актёр сыграл главного героя Керима. Картина рассказывала о трогательной фронтовой дружбе, возникшей между Керимом и Захаром, туркменом и русским, братство продолжалась и в мирное время. Картина была снята по всем правилам и законам соцреализма. После просмотра фильма в Кремле, товарищ Сталин произнёс только одну фразу:

— Солнечный фильм!

Судьба фильма была решена! Алты Карлиев стал популярным артистом советского кино.

В середине шестидесятых, теперь уже известный режиссёр Алты Карлиев, пригласил меня художником-постановщиком фильма «Махтумкули». Мне повезло! Это была моя первая работа на историческом материале. Шутка ли! Восемнадцатый век. Центральная Азия. Пришлось перелопатить архивные материалы, прочитать историческую литературу, и прежде всего, поэзию великого Махтумкули. Оператор-постановщик Анатолий Карпухин, композитор Нуры Халмамедов уже работали с Карлиевым на фильме «Решающий шаг». Я же был новичком в постановочной группе.

…Юркий «газик» пылил по разбитым просёлочным дорогам. Рядом с шофёром покачивался на сидении Алты Карлиев, мы с оператором сидели за их спинами. Режиссёр то и дело оборачивался к нам и говорил:

— Волёдия! И ты Анатолия!

Так звучали наши имена из его уст.

— Нет, вы посмотрите, какой пейзаж! А горы… вот красные, вот чёрные, словно смоль, а та, дальняя гряда — синяя. Сними — не поверят, скажут, художники раскрасили!

Затем он просил шофёра остановить машину и первым устремлялся на высокий холм. Мы карабкались следом, ловя себя на том, что режиссёр, в свои шестьдесят, легче нас справляется с вершинами.

Выбору натуры для съёмок фильма «Махтумкули» Алты Карлиев уделял большое внимание. Он считал, что настроение кадру придаёт пейзаж, помогающий зрителю поверить в происходящее.

— Актёр должен вписаться в пейзаж.

Так любил говорить один из любимейших актёров и режиссёров Туркмении. В поисках натуры и прошли мои первые дни совместной работы с Алты Карлиевым. Потянулись дни создания режиссёрского сценария. Каждое утро режиссёр, оператор, художник и редактор фильма, Фрида Таирова собирались в одной из комнат киностудии, а иногда в кабинете Алты Карлиева, он в то время был министром кинематографии республики. В жарких спорах кадр за кадром, «складывали» будущий фильм — пока на бумаге. Я, по ходу, рисовал экспликацию.

В Карлиеве меня всегда поражало его глубокое знание родной земли, быта и фольклора своего народа. Не всегда мои рисунки совпадали с замыслом режиссёра или оператора. Тогда начинался жаркий спор, каждый отстаивал свою правоту, но в конце всё заканчивалось компромиссом. Иногда режиссёр хватал карандаш и пытался вносить свои поправки в мои рисунки, что вызывало улыбки оператора и редактора. Он убедительно умел читать сценарий, проигрывая его в лицах. Велика была сила его перевоплощения. Он один играл за всех: тут и добродушный старик Мерген, и мудрый Махтумкули, и даже хитрый Черкез-хан.