На линии огня - Александр Тамоников

Но Александр не стал ничего спрашивать. Так как в предписании было предложено убыть на следующий день, он быстро передал дела ротному, попрощался с личным составом и пошел домой, сообщить супруге «радостную» весть. Но Галина восприняла известие о предстоящей командировке мужа на удивление спокойно. Александр ждал, что она заплачет, но Галя, обняв мужа, сказала:

— Что поделаешь, Саша! Ты военный, такая у тебя работа. Да и знала я, что рано или поздно, тебя отправят в Афганистан. Это для нас испытание. Испытание нашей любви. Ты вернешься, обязательно вернешься, а я дождусь. И потом ты же автомобилист, а не мотострелок, десантник или танкист. Отслужишь два года в таком же автобате, и вернешься.

— Ты уедешь домой?

— Конечно, к родителям. Что мне здесь без тебя делать? Устроюсь в школу или детский сад, буду работать и каждый день писать тебе письма.

— Жаль, что не смогу проводить, придется одной собираться. Контейнер заказывать.

— Мне помогут. Твои друзья и помогут, разве не так?

— Но все равно оформлять бумаги одной придется.

Черников согласился с доводами жены, но ее спокойствие было неприятно лейтенанту. Он ожидал другой реакции Галины. Все же уезжал на два года и на войну. А жену его отъезд будто не задел. Тогда он подумал, может, она сильно переживала, но скрывала свои чувства. Позже убедился, что нет, не переживала, и командировка супруга ее вполне устраивала.

На следующий день Черников уехал в Ростов. Галина проводила его до аэропорта. Поцеловала на прощание, и Александр улетел в Ташкент, а через две недели транспортным бортом прибыл в штаб 40-й отдельной армии, где получил назначение в N-ский мотострелковый полк, на должность заместителя командира тогда еще автомобильной роты. А чуть позднее, после того, как авторота была преобразована в роту материального обеспечения, принял командование подразделением.

Он узнал, что такое война, сразу же по прибытии в полк. Молодого заместителя командира роты отправили с топливозаправщиками на дивизионные склады ГСМ. Они находились недалеко, на равнине. И во время того рейса на колонну напали душманы, прямо из кишлака, рядом с которым проходила дорога. Обстрел был недолгим и слабым, однако двух солдат он потерял. Видимо, их убил снайпер — у обоих оказались пробиты головы. Первые потери, первый бой навсегда остались в памяти офицера. Но более всего его потрясло то, что произошло после того, как он сообщил о нападении в штаб полка. Ему приказали держать личный состав в укрытиях у дороги. А потом появились вертолеты огневой поддержки «Ми-24». Они прошли над колонной и ударили по кишлаку неуправляемыми реактивными снарядами. Один из вертолетов сбросил на селение две мощные бомбы, от разрыва которых к небу поднялись грибовидные столбы огня и дыма. Отстреляв боекомплект, «крокодилы» — так в обиходе называли «Ми-24» — ушли на базу, а Черников увидел сплошные развалины на месте, где еще полчаса назад стояли дома афганского кишлака. Он поднес к глазам бинокль. Среди развалин в самых неестественных позах лежали трупы мужчин, женщин, детей.

Находясь в оцепенении, Черников закрыл глаза. Из этого состояния Александра вывел связист, сообщивший, что старшего колонны вызывает штаб полка. Черников ответил, доложил о потерях, о воздушном обстреле кишлака, от которого остались одни развалины. Информацию о судьбе афганского селения заместитель начальника штаба пропустил мимо ушей. Он уточнил потери подразделения Черникова и передал ему приказ продолжить движение. Александр выполнил задачу, доставил в полк горючее. А поздним вечером, в отсеке офицерского модуля, впервые в своей жизни нажрался до чертиков. Точнее, до полного отруба. Пил один, так как соседи его, офицеры-мотострелки находились в наряде. Но Александру и не нужны были собутыльники. Ему было необходимо уйти от страшной реальности войны, пусть всего на ночь, но уйти, забыться. Он выпил две бутылки водки и забылся тяжелым сном.

Это был первый, но далеко не последний его бой. Со временем он стал воспринимать действительность, как нечто такое, что не имеет к нему отношение. Душманы стреляли в него, он стрелял в душманов. Это стало обыденностью и не вызывало сильных эмоций. Сердце лейтенанта окаменело, он очерствел, и только когда погибали его подчиненные, он оттаивал и становился прежним Сашей Черниковым.

Прошел год службы, ему присвоили очередное звание — старший лейтенант и наградили медалью «За боевые заслуги». А в сентябре восемьдесят второго года предоставили отпуск. Купив в военторге подарки, Александр вылетел в Ташкент, оттуда в Москву и далее на такси, благо платить было чем, — часть чеков он поменял по хорошему курсу, один чек за восемь рублей — в Ташкенте предлагали один к четырем. Сначала отправился к родителям. Александр не предупредил никого об отпуске, и его приезд оказался столь неожиданным, что матери чуть «Скорую» не пришлось вызывать. Внезапная радость иногда может убить. Но обошлось. Дома Черников не задержался, передал подарки и, извинившись, поехал к родителям Гали. Мать и отец его поняли. Год не видел жену, соскучился. Был выходной день, и где-то в полдень с баулом Черников поднялся к двери в квартиру родителей жены. Открыла дверь теща. Охнув, присела от неожиданности на пуфик в прихожей. Растерялся и тесть, только и проговоривший:

— Саша, ты? Откуда?

Черников рассмеялся:

— Откуда? Хороший вопрос! Вы до сих пор не знаете, где служит ваш единственный зять?

Тесть пришел в себя:

— Черт! Да уж, идиотский вопрос. Но ты появился так неожиданно… Почему не предупредил?

— Хотел сделать сюрприз, да видно, напрасно. Где Галя?

Он ждал, что супруга сию минуту выйдет в прихожую, застынет, как и родители, приоткрыв от удивления свой красивый, такой притягательный ротик, а потом бросится ему на шею. Но вместо этого услышал покашливание тестя и ответ, которого никак не ожидал:

— Так это, Саша, Галя не живет с нами. Пожила с месяц, как приехала из Новочеркасска, а потом сняла квартиру.

— Не понял! Что значит, сняла квартиру? Зачем?

— Ну это ты у нее спроси. Не захотела жить здесь. Да и денег ты ей присылал столько, сколько мы с матерью на двоих не зарабатываем, а ты знаешь, оклад у меня…

— При чем здесь деньги? — перебил тестя Черников.

— Ну, на них она и квартиру сняла. Мебель купила. Ту, что из Новочеркасска в контейнере пришла, у нас расставили. К нам заходит нечасто, больше звонит, но всегда о тебе рассказывает. То, что из писем узнает.

Теща подтвердила:

— Да, Саша, о тебе она постоянно говорит. Ждет тебя.

— Ждет? Ладно, посмотрим, как ждет. Скажите адрес съемной квартиры.

Ответил тесть:

— Так это здесь рядом, на соседней улице. Да ты знаешь, дом пятиэтажный, там, где поликлиника.

— Номер квартиры?

— Шесть. Первый подъезд, третий этаж. Хочешь, я провожу тебя. Или вот мать.

— Не надо. Сам найду, — отозвался Александр.

Он раскрыл баул, достал из него два свертка, положил на трюмо:

— Это вам, подарки.

— Спасибо, не надо бы ничего, хорошо, что сам приехал.

— Это, как вижу, смотря для кого. Но я пошел.

Теща остановила его:

— Подожди, Саша, возьми ключи.

— Что за ключи?

— Вторые ключи от Галиной квартиры. Ее может не быть дома — вроде на рынок собиралась…

Забрав ключи, Александр вышел из квартиры родителей супруги. Остановился у окна между этажами. Закурил. То, что Галя жила одна, неприятно удивило офицера. Он испытал чувство недовольства, раздражения и ревности. Что значит ее поведение? Почему решила жить одна? Не потому ли, что родители не дали бы привести домой мужика? Хотя почему не дали бы? Ну поворчали бы, возможно поругали… Впрочем, они и ругаться-то не умели. Интеллигенты. В любом случае ему, Александру, ничего не сказали бы. И с другой стороны, совершенно не обязательно снимать квартиру только для того, чтобы водить туда любовников. Напротив, это небезопасно. Проще встретиться у тех дома, в крайнем случае в гостинице. Сунул администратору червонец, и он предоставит номер на несколько часов, закрыв глаза на все инструкции. Может, Галя отвыкла от опеки родителей? Ведь и сам Черников сейчас не смог бы жить вместе со своими. Но скоро все выяснится. Ему не хотелось верить в то, что жена может изменить. Да и повода для этого не было. Пока не было.

Черникову вдруг захотелось выпить. Он вышел из подъезда. Где находился дом с поликлиникой, он прекрасно знал. По пути зашел в магазин и купил бутылку водки. К квартире, что снимала супруга, он подошел сильно раздраженным. Нажал на кнопку звонка, сделав два глубоких вдоха, чтобы успокоиться. В коридоре раздался мелодичный сигнал. Но никто не спешил открыть дверь. Александр позвонил еще раз. Результат тот же. Стало ясно: внутри никого нет. Галя, если ушла на рынок, то еще не вернулась, но должна подойти с минуты на минуту. Что ж это даже к лучшему, он успеет рассмотреть ее жилище. Черников ключами, переданными родителями супруги, открыл дверь и вошел в прихожую. Почувствовал запах дорогих духов. Уж не тех ли самых, что лежали в бауле? Они и в Афгане стоили недешево, здесь же могли продаваться только нелегально. Но не исключено, что он ошибается.