Джонатан Кристофер Моргенштерн (СИ) - Юлия Тютюник

Отыскать слабое место в барьере. Для снятия защиты нужна кровь демона. У Джонатана она в жилах, и в то же время он — нефилим и в любой момент имеет право войти в город. Башни он отключил при помощи собственной крови, я уверена.

Сын мой — мой воин, мое оружие…

Родившись на свет, я почувствовал единство с Валентином.

— Назовем его Джонатан, — сказал он и взял сына на руки, — Джослин, дорогая, отдыхай. А я побуду с ребенком, — сказал он и ушел.

Он пошел в свой кабинет, где проводил опыты.

Снова вызвав демона, он показал ребенка.

— Валентин, твой сын един с тобой. Я вижу его будущее, он будет лучшим воином.

— Лилит, это будет не просто воин. А наше оружие. Благодаря ему, мы сможем свергнуть Конклав. И весь мир будет у наших ног. Мы будем править. Мы сможем создать новых сумеречных охотников, которые будут сильнее и лучше во всем.

— Как ты его назовешь? — спросила она.

— Джонатан. Джонатан Кристофер Моргенштерн — ответил он.

Лилит лишь кивнула в знак одобрения. Она сделала рану на руке так, чтобы полилась кровь. Руку она подтянула к мальчику. Кровь попала в рот.

— Испей же крови, дитя мое.

Он выпил кровь, после чего Лилит громко сказала «Я буду его охранять, теперь он мой сын, мое дитя», и тут же испарилась в воздухе.

— Сын мой — мой воин, мое оружие, ты будешь лучшим во всем, я тебе это обещаю, — сказал Валентин, отчего глаза Джонатана резко раскрылись.

***

С самого раннего детства отец учил меня убивать, уничтожать, добиваться того, что необходимо, он учил меня быть воином. На каждое день рождения Валентин дарил мне оружие, с которым я был един. Я уверено брал его в руки, и каждый день показывал свое умение им управлять.

— Хорошо, очень хорошо. Молодец, — хвалил Валентин, — Джослин, из нашего сына выйдет настоящий воин, — повернувшись к ней, сказал он.

— Да, конечно, — вяло ответила она.

— Джонатан, — отец подошел ко мне и сел на корточки, — Сегодня у тебя день рождение, я принес тебе подарок.

— Какой? — поинтересовался я.

— Сейчас увидишь. Подожди здесь, я скоро вернусь, — сказал он и пошел в дом.

— Хорошо, — ответил я тихо.

Пока Валентина не было, я взял меч в руки и начал тренироваться.

Заметив, что Джослин смотрит на меня, я прекратил бой и сел на лавочку, возле нее.

— Мам, с тобой все хорошо? — спросил я видя, что она очень вялая и совсем не улыбается.

— Да, все хорошо, — сказала она, не поднимая на меня взгляд.

— Точно?

— Джонатан, — начала она и подняла свои зеленые глаза. Она повела рукой по моим волосам. — Запомни одну вещь. Воин — это не только храбрый, смелый и сильный человек. В нем должна быть не только жестокость, но и любовь. Воин должен защищать, не уничтожать. Помни это, — закончила она и поцеловала меня в макушку.

— Джонатан, — послышался голос отца. Повернувшись, я увидел на его руке сокола.

Окраска у сокола была очень насыщенной и яркой, со значительным развитием рыжеватых тонов в виде пестрин на затылке и на нижней стороне тела. Птица темная, с черноватой головой с узким светлым сизым поперечным рисунком на спине и крыльях; на затылке и задней стороне шеи рыжеватые пестрины. Темные и яркие, обычно с сильно развитыми рыжими каймами перьев, часто с поперечными сизоватыми или рыжеватыми поперечными пятнами на плечевых, больших кроющих крыла. Нижняя сторона в свежем пере также сильно рыжеватая и с широким бурым рисунком.

— Научи его подчиняться тебе, слушать тебя, служить тебе.

— Хорошо отец, спасибо.

Валентин передал мне сокола, который уверено сел на мою руку.

Весь день я обучал сокола слушаться меня, и у меня это вышло. Сначала мне пришлось одевать, на него шляпу, чтобы он ничего не видел. Но и то не надолго. Сокол стал мне верен. Мы стали едины, он чувствовал опасность, и когда это было необходимо он меня защищал. Будто это мой парабатай.

На следующий день я показал всю проделанную работу своему отцу. Он меня похвалил. Он был горд мною.

На удивление, похвалу я услышал и от Джослин. Вчера вечером Валентин дал ей какое-то зелье, сказал, что ей это поможет. И как видимо, помогло. Она была веселее прежнего. Всегда улыбалась, и общалась со мной больше обычного.

Прости, я не смогу тебе помочь…

На пятый день, после моего дня рождения, Валентин на целый день ушел по поручению Конклава, куда именно не сказал.

Весь день я обучался борьбе. Также ходил на охоту со своим соколом. Джослин всегда была рядом. Когда наступила ночь, она на удивление, согласилась почитать мне перед сном. Это были не сказки, которые читали малышам. Это были книги, которые отец просил читать. Они обучали власти, силе и жестокости.

Для лучшего представления борьбы я закрыл глаза. Джослин наверняка подумала, что я уснул, и перестала читать. Я и впрямь устал за день и поэтому и просил читать дальше, и не открывал глаза.

— Мальчик мой, если бы я только знала… я бы никогда не позволила Валентину такое сделать, — начала она жалким голосом. Не открывая глаза, я почувствовал, что она плачет. — Я не хочу тебя бросать, но я должна защитить ребенка, которому грозит опасность, если я не уйду, — продолжала она, поглаживая меня по голове. — Прости, я не смогу тебе помочь, уже слишком поздно, — снова появились слезы. — Когда ты вырастешь, ты будешь настоящим воином, лучшим. Но помни, что я тебе говорила «Даже воин способен любить». Мальчик мой, сын мой, солнышко мое, я тебя очень люблю, я всегда буду рядом, несмотря ни на что. Когда ты вырастешь, то поймешь меня, и если сможешь, простишь. Прости, я не смогу тебе помочь… — закончила она, поцеловала меня в макушку и тихо сказала: — Я люблю тебя. Прости меня, Джонатан, мне очень жаль.

Она подошла к двери, тихо открыв ее, она в последний раз посмотрела на меня и вышла.

Наконец открыв глаза у меня впервые появились слезы. Она что уходит? Она нас бросает?

Встав с кровати, я увидел на тумбочке письмо с единственной надписью «Джонатану». Открыв, я прочел его.

«Мой мальчик. Я пишу тебе в надежде, что ты поймешь меня и простишь. Я прошу тебя оставлять это письмо в тайне.

В то время, как ты еще не родился, Валентин давал мне зелье, в котором была кровь демона, что привело к тому, что ты при рождении связан со своим отцом. Об этом я узнала перед твоим рождением. Я прекратила пить то, что он мне давал в надежде, что на тебя это не повлияет и ты будешь как и все. Но было уже слишком поздно. В тебе течет кровь демона. Твой отец хотел, чтобы у него был сын настоящим воином, у него это получилась. Но он совершенно забыл о человечности. Помнишь, я говорила, что даже воин способен любить? Запомни эти слова. Я не смогу тебе помочь, но прошу тебя научиться любить, не будь жестоким, как просит тебя отец, будь таким, какой ты есть. Я знаю, что в глубине души ты способен любить. Сейчас у тебя происходит борьба между ангельской и демонической кровью. Всегда считалось, что ангельская сильнее, но демонической крови в тебе много и я боюсь, что она может тобой завладеть. Борись мой мальчик, борись за право быть сумеречным охотником, а не демоном. Я понимаю, что ты не все понял с моих слов, но если ты мне не веришь, спустись в подвал, в котором Валентин проводит опыты, найди блокнот, там все написано. Я прошу тебя лишь об одном, научись любить, и прости меня, я правда не могу тебе помочь.

P.s: Я очень тебя люблю.

С любовью твоя мама»

Как только я дочитал письмо, то пулей помчался вниз. Джослин нигде не было. Выбежав на улицу, я увидел черный силуэт, направляющийся быстро в лес.

— Мама, мама! — кричал я. Но она не слышала, полностью уйдя в темноту ночного леса. — Я люблю тебя, — сказал я тихо. На глазах снова полявились слезы.

Спустившись в подвал, я увидел настоящий ужас. Ужасный, гнилой запах крови. Я убедился, что все что говорила Джослин, было правдой. Он проводил опыты, вызывал демонов… Найдя блокнот, я прочел о себе. Все, что со мной происходило, он записывал. Он был горд мною. И он считал меня своим оружием. Лучшим воином.

Но он сделал меня чудовищем. Я его ненавижу, ненавижу.

Мне стало плохо от увиденного. Я поднялся в свою комнату.

Снова взял в руки письмо.

«Я не скажу о письме, — говорил я про себя. — Я не выдам тебя, мама. Но отца я ненавижу. Он сделал из меня чудовище, и хочет использовать. Ну что же, папа, я стану лучшим воином, но у меня немного другие планы. Я не буду тем, кем ты хочешь, я буду тем, кем я являюсь — Джонатаном Кристофером Моргенштерном».

С этими мыслями я уснул.

Проснувшись рано утром от криков отца, я вышел из комнаты. Спустившись в холл, я увидел отца в кресле. Мой ворон как всегда сидел у меня на плече.

— Что случилось? — лишь спросил я, хотя и знал ответ.

— Твоя мама пропала.

— Что?

— Она сбежала, — ответил он. — Джонатан, ты не видел ее вчера ночью?

— Нет, отец.

— Джонатан собирайся, мы уедем на некоторое время, — сообщил Валентин.