Торжество справедливости - Юрий Иванович

Видя такое действо, я не удержался от небольшой шпильки в её адрес:

– Маску можете снять! Здесь все свои. И люди очень порядочные. Никто вам особым вниманием надоедать не будет.

Садалиния спокойно прожевала пищу, проглотила и лишь затем соизволила мне ответить:

– Я сразу заметила вашу порядочность! И “свойские” ручки тоже не обошли меня тщательным вниманием.

– Но после того как вы доказали свою неповторимую исключительность, мои руки готовы служить только для вашей защиты! Да и вообще, в таком месте и на таком празднике женщины и мужчины должны вести себя проще. Честно говоря, я бы предпочёл, чтобы и вы оказались такой же ветреной сегодня, как ваши подруги – остальные сада-линии.

И глазами указал на возвратившихся как раз за стол двух других танцовщиц, которые, тут же забыв о своих прежних симпатиях, принялись заигрывать с новыми мужчинами.

Даже сквозь маску я отчётливо увидел знакомую презрительную ухмылку на лице любимой. Но гнев на развязного барона так и не выплеснулся. Лишь на некоторое время она демонстративно затихла, наказав меня высокомерным молчанием.

Не слишком-то из-за этого расстроившись, я весело переговаривался со своими друзьями и громко комментировал последующие выступления самых разнообразных артистов. Граф Шалонер тоже старался изо всех сил заражать весельем окружающих. И уже чуть ли не под утро садалиния в жёлтых одеждах вновь принимала участие в разговорах и даже соблаговолила станцевать со мной два танца. Как ни странно, никто из гостей не пытался пригласить “мою” садалинию на танец. Хотя из-за её подружек постоянно возникали чуть ли не потасовки.

Танцевали мы с ней, конечно, странно: я страстно пытался привлечь её к себе, а она время от времени не менее яростно пыталась вырваться из моей стальной хватки. А потом расслаблялась и позволяла моим рукам делать все, что им заблагорассудится. От подобного я был вне себя от счастья и удовольствия. Вернее, даже не удовольствия, а блаженства. В конце второго танца мне даже показалось, что Патрисия сама прильнула ко мне всем телом и еле сдерживает себя от более смелых действий. В сознании мелькнула мысль: она меня узнала! Вернее, уже давно знает, кто я! И только и ждёт, пока я сам во всём признаюсь! И верит в меня! И любит!!!

От сиюминутного признания и саморазоблачения меня спасло два фактора: неожиданно закончившаяся музыка и нестерпимый, неприятный зуд почти по всему телу. Помимо этого Булька ещё и обругал меня:

“Да у тебя никакой силы воли нет! Словно тряпка! Сейчас не время предаваться слюнтяйству влюблённости! Очнись! Ау-у-у!!! Отпусти даму, а то задушишь! Вот так, молодец! А теперь отведи и усади её на место! Ну чего замер?! Теперь извинись и сошлись на неожиданные воспоминания о первой любви…”

К тому времени я уже отошёл от любовного дурмана, вызванного физической близостью, и действительно извинился за дерзость. Добавив при этом:

– Вы мне очень напоминаете ту самую прекрасную и единственную женщину, которая сводит меня с ума одним лишь прикосновением.

Чему садалиния страшно удивилась:

– Но вы же хотите жениться на принцессе?! Как же вы можете её обманывать?

– Кого? Принцессу?! Так ведь я в неё и не имел времени влюбиться. Вот когда отпразднуем свадьбу, тогда я в неё и влюблюсь. Без спешки и без лишней суеты.

– О-о! Жаль, что я с ней незнакома! – Патрисия осуждающе покачала головой. – Я бы ей поведала о вашей непорядочности.

– А можно подумать, наследница престола сама собирается тут же влюбиться в своего избранника! Ей нужен просто настоящий мужчина, непревзойдённый воин, талантливый стратег и тактик, знаток самой современной техники и разбирающийся во внешней и внутренней политике. Ну и как, скажите, она обязана выбирать? По зову сердца?

– Вообще-то вы правы…

– И лишь со временем она меня полюбит, – продолжал я, – и будет счастлива до нашей глубокой старости!

– И вы умрёте в один день?!

– Конечно! Иначе не стоит и стараться! – подтвердил я заключительные слова из старых сказок.

Через некоторое время садалиния в жёлтом одеянии грациозно прошла в сторону дамской комнаты. А пока я перебросился десятком слов со счастливо улыбающимся Фонарём, как-то незаметно из зала испарились и остальные танцовщицы. Свободные мужчины сразу забеспокоились, забегали в поисках пропавших богинь танца. А мужчины со своими постоянными спутницами только печально водили по залу глазами. Лишь сидящий напротив журналист блаженно вздохнул и прокомментировал:

– Окончен бал! Исчезли все красотки! Затихла музыка, и полумрак пропал. Последний тост с последней рюмкой водки… И кто-то в чёрном страшный счёт подал…

Видимо, Фонарь первым заметил приближающегося ко мне главного распорядителя с подносом и, как всегда, не преминул блеснуть остроумием. Он слыл человеком весьма знающим и опытным, так что прекрасно догадывался о крупной сумме, которую придётся заплатить хозяевам застолья. Граф Шалонер вздрогнул и стал ниже ростом, виконтесса Амалия попыталась разрядить возникшее напряжение смехом, но это у неё получилось так неестественно, что пришлось тут же замолчать и спешно прикрыть рот платочком.

Я полуобернулся и царственным жестом подозвал распорядителя к себе. Одновременно доставая чековую книжку.

– Ваша светлость! – И вместо моментально убранной тарелки передо мной оказался поднос весьма старинной работы с несколькими листками отпечатанного текста. Посмотрев сразу в конец столбика цифр, я не смог скрыть своего удивления и прошептал чуть в сторону:

– Мм! Даже так? У вас что, праздничные скидки?

– Ни в коем случае! – Мне отвечали тем же шёпотом, предназначенным лишь для одного слушателя. – Просто остальные гости в знак признательности за доставленное удовольствие от просмотра выступления садалиний оплатили их приглашение. Инициатором и основным спонсором этой оплаты выступил барон Джек Лугов. Он со своими друзьями сидит за первым от главного прохода столом. И поднимает бокал в вашу честь…

Я проследил глазами в указанном направлении и увидел довольно улыбающегося мужчину огромного роста. Того самого, который подбадривал меня во время поиска по залу принцессы. Я тоже встал и сделал приветственный взмах рук в его сторону. Вереница газетных заголовков пронеслась у меня в памяти, и я вспомнил, сопоставив с именем, что Джек Лугов – один из самых поворотливых дельцов в мире столичного бизнеса. Его инвестиционные банки за последний год здорово потеснили на внутреннем рынке, казалось бы, незыблемых финансовых столпов даже такого галактического конгломерата, как “Доставка”. Сделав себе зарубку в памяти, я уселся на стул и продолжил слушать пояснения главного распорядителя: