Творения - Афанасий Великий

Многочисленными и разными способами диавол стремится вовлечь любящих Господа в блудодеяние. Часто лукавый обращает во зло даже сестринскую любовь во Христе: тех девственниц, которые отказались от замужества и от всякой мысли о мире, он борет и вводит в блуд под личиной сестринской любви к мужчинам. Подобно тому и монахов, избежавших всех бесстыдных и непотребных его сетей в явном искушении, он прельщает, обманом вводя в благочестивые беседы с женщинами, и в результате ввергает в блуд. Такова хитрость диавольская — облачаться в чужие одежды, использовать Божественные и духовные понятия и благочестивые предметы, чтобы через них сеять тайно свое семя. По наружности это семя выглядит как пшеничное зерно, но по сути — готовая ловушка. Я думаю, что как раз об этом Господь сказал: демоны приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные (Мф. 7: 15).

Что же нам делать, чтобы избежать этих козней диавольских? Мы должны стать мудры, как змии, и просты, как голуби (Мф. 10: 16), то есть мы должны употребить благоразумие против тех ловушек, какие нам готовит диавол. Христос заповедал нам быть мудрыми, как змии, чтобы мы могли различить все козни диавольские. Простота голубя указывает на чистоту наших дел, поскольку каждое доброе дело отсечет зло и не смешается с ним. Но как избежать нам того, чего мы не знаем? Для этого нам надо быть предельно внимательными ко злу вражескому и охранять себя от его лукавых козней, ведь апостол Петр говорит: диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить (1 Пет. 5: 8). Поэтому необходимо нам бодрствовать и остерегаться на всякое время, ведь он наблюдает за нами и ведет с нами брань как через внешние вещи, так, в большей степени, внутренними мыслями, и приходит к нам невидимо как ночью, так и днем. Что же нам необходимо в этой брани? Очевидно, нам нужны настоящий подвиг и чистая молитва. Эти два средства являются общими и всеохватывающими лекарствами, которые мы должны использовать против каждой пагубной мысли. Но нам нужно употреблять и другие, особые приемы в плотской брани. Так, когда какой–нибудь бесстыдный помысл приходит, мы должны противопоставить ему другой, сильный до жестокости, и когда враг рисует в нашем воображении прекрасное лицо, мы должны поборать его определенным образом: мы должны мысленно выдавить глаза у этого лица, содрать кожу со щек и отрезать губы, тогда лицо станет голым черепом, отвратительным и страшным. Рассмотрим то, что в нас вызывало ранее похоть, таким образом, и мы сможем сохраниться от злостного вражия хохота, уяснив, что мы питали похоть не к чему иному, как к смрадному месиву крови и мокроты. Подобными мыслями мы должны изгнать из нашего ума постыдный образ греха. Более того, мы должны представить тело того, кем прельстились, полностью, вообразить его исполненным гнили и зловония, короче, мы должны увидеть его трупом, и так мы изгоним из наших сердец страстное чувство. Но самое могущественное оружие, какое мы можем применить в плотской брани, это утеснение желудка, поскольку, умертвив его, мы усмирим и те страсти, которые действуют под ним». Такими мудрыми и душеполезными советами наставляла блаженная Синклитикия сестер, и они обрадовались ее божественным и духовным словам. Затем одна из них спросила, является ли нестяжательность совершенным добром. Преподобная ответила:

«Это действительно добро для тех, кто крепок и мужествен, поскольку те, кто нестяжателен, страдают телесно, но восприемлют духовное утешение. Подобно тому, как новое прочное платье становится чистым и белым, если его бьют и колотят, так и мужественная душа более укрепляется и становится непоколебимой, когда она сокрушается произвольной нищетой. Но душа слабовольная и нестойкая становится еще слабее и нерешительнее, поскольку, когда ей случается претерпеть нищету, она приходит в худшее состояние от того «промывания», какое составляет нестяжательность; как и старое платье, которое, не вынося стирки, рвется на части. Отбеливатель и для крепкого, и для изношенного платья один и тот же, но конечный результат различен, поскольку крепкое очищается и обновляется, а изношенное рвется на части. Итак, можно сказать, что нестяжательность — это драгоценное сокровище для мужественной души, поскольку она становится уздечкой, сдерживающей грехи. Но тот, кто хочет воспользоваться ею, должен прежде испытать себя в пощении, долулежании [ [3]] и других телесных злостраданиях. А затем только пусть приступит к нестяжательности. Тот, кто не делает этого, но сразу раздает свои деньги, не испытав себя прежде, как правило, потом раскаивается в том, что раздал деньги, ведь деньги — это основа легкой жизни. А потому прежде отрекись от сластолюбия, и приятных блюд, и от всех других утешений телесных и через это ты сможешь легко преодолеть алчность и жадность. Связь между ними такая же, как между орудиями труда и ремеслом, ведь, не имея орудий, невозможно ремесленничать; так и отказавшись от первого, легко пренебречь вторым. Потому Господь в разговоре с богатым юношей не тотчас предложил ему отвергнуться от денег, но прежде спросил, исполнил ли тот заповеди Ветхого Завета, подобно тому, как учитель спрашивает ученика, выучил ли он начатки чтения и письма, знает ли он, как читать по слогам, и знаком ли он с произношением слов и имен, и затем только велит ему читать совершенно. Когда же богатый юноша сказал, что он исполнил заповеди закона, Господь сказал: пойди, продай имение твое и раздай нищим… и приходи и следуй за Мною (Мф. 19: 21). Мне кажется, что если бы юноша сказал, что он не исполнил того, о чем спросил Христос, то Господь и не предложил бы ему нестяжательности. Ведь как может сходу хорошо читать тот, кто не знает, как произносить слоги?! Поэтому нестяжательность хороша для тех, кто уже подвизался в перенесении трудностей и стяжал привычку и навык к добру, поскольку они отреклись от излишних вещей и возложили все упование на Бога, поя слова псалма: наши очи на Тя уповают, и Ты даеши пищу во благовремении (ср.: Пс. 144: 15). Те, кто нестяжателен, получают большую пользу и от следующего: поскольку их ум не привязан к земным вещам, они заняты только небесным и, заботясь об этом, они явно исполняют слово Давида: скотен бых у Тебе, и аз выну с Тобою (Пс. 72: 22–23). И как домашние животные полностью довольствуются подаваемой им пищей и не ищут другой, так и нестяжатели работают только ради хлеба насущного и пренебрегают деньгами как ненужными. Нестяжатели твердо уповают на слова Господни не заботиться о завтрашнем дне, как птицы небесные, что ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец Небесный питает их (Мф. 6: 26). Они верят этим словам, ведь их сказал Сам Господь, и смело произносят: веровах, темже возглаголах… (Пс. 115: 1). Диавол побеждается нестяжателями быстрее, поскольку он не может столь сильно вредить им. Большинство искушений и бедствий, случающихся с людьми, происходит с ними от недостатка и поиска материального. Но какое бедствие может случиться с тем, у кого ничего нет? Никакого, конечно. Что может сделать враг? Спалить их поля? У них нет ни одного. Уничтожить их скот? Повредить другие их вещи? Но они все это оставили. Поэтому нестяжательность является великим препятствием для диавола и драгоценным сокровищем для души. И как нестяжательность есть великая и удивительная добродетель, так, наоборот, сребролюбие есть великое зло и грех и корень всех зол, как говорит апостол Павел (см.: 1 Тим. 6: 10). Ведь сребролюбие рождает клятвопреступление, воровство, хищение, скупость, зависть, убийство, братоненавидение, войны, идолопоклонство и все, отсюда вытекающее: лицемерие, лень и осмеяние. Корыстолюбивые не только наказываются Богом, но и губят сами себя, поскольку их желание денег неутолимо и их беспокойства и хлопоты бесконечны. Их болезнь неизлечима: неимущий хочет малого, но, получив это малое, он хочет большего и, имея сто монет, хочет тысячи; стяжав тысячу, он хочет бесчисленное множество, так что сребролюбцы, не находя конца своим стремлениям, мучаются невозможностью получить столько, сколько они хотят, и всегда плачут о своей кажущейся нищете. Сребролюбию же всегда пособствует зависть, которая уничтожает первым того, кто ее имеет. Нам, монашествующим, принесло бы большую пользу, если бы мы, желая обрести драгоценную жемчужину — Царство Небесное, — переносили бы такие же невыносимые труды, как те, кто ищет мирских богатств: они терпят кораблекрушения, сталкиваются с пиратами, встречаются с разбойниками на суше, переносят бури и ураганы. И когда они что–нибудь приобретут, то называют себя бедными, чтобы другие им не завидовали. Но мы, монашествующие, не претерпеваем ни одной из этих опасностей ради стяжания истины и небесных сокровищ. И когда мы приобретем какую–нибудь незначительную добродетель, то тотчас возвеличиваем себя и рисуемся перед людьми добродетельными.