Диана де Пуатье - Филипп Эрланже

Ценой неимоверных усилий король добился своего. Как только был расторгнут его брак с Жанной, несчастная ушла в монастырь в герцогстве Берри и там приблизилась к Богу; Анна Бретонская стала королевой во второй раз; Луизе, для которой этот союз означал оглушительное поражение, пришлось удовольствоваться некоторым количеством земель и местом при дворе.

Лишь мадам де Бурбон приняла предложение, выгодное для ее личной политики. Истинный фантазер, Людовик XI оговорил в брачном контракте своей старшей дочери, что за неимением прямого наследника мужского пола наследство Бурбонов-Божё отходит короне, а не Бурбон-Монпансье, родственникам по боковой линии. Смирившись с несчастьем своей сестры Жанны, Анна потребовала, чтобы этот пункт был исключен из контракта, и получила желаемое. Не отдавая себе отчета в том, что так он открывает дорогу для нового Карла Смелого,12 Людовик XII практически обеспечил Бурбонам независимость.

Сын папы, сам Чезаре Борджиа, привез буллу, разрешающую королю развод и второй брак. В благодарность ему пожаловали графство, возведенное в ранг герцогства Валентинуа.

Жан де Пуатье, который не отказывался от этих земель, воспротивился, впрочем, бесполезно. Он не отступил даже перед тем, чтобы возбудить дело против короля перед Гренобльским парламентом.13

Все эти события, издалека предопределявшие судьбу Дианы, произошли в год, когда она появилась на свет.

В XV веке рождение дочери не могло никого сильно взволновать. Однако, согласно традиции, ворожея, нагнувшаяся над рукой ребенка, прочла по ней рассказ о невероятной судьбе:

Та,Что родится у Жана де ПуатьеИ которую назовут Дианой,Спасет снежную голову,А потом потеряет золотую.

Но, спасая их, как и теряя,Это дитя прольет много слез.Однако радуйтесь,Ведь всеми будет правитьОна.

Охотница и горбун

О матери Дианы мы знаем лишь то, что она родила двоих сыновей и трех дочерей14 и умерла молодой.

Существует единственное точное свидетельство, относящееся к детству Дианы: когда ей было шесть лет, отец возил ее на охоту. С самых ранних лет та, которая в дальнейшем послужила моделью Приматиччо, шла по стопам своей покровительницы-богини и подвергала свое тело различным полезным упражнениям, за что, вероятно, и была потом вознаграждена сторицей. Всю свою жизнь Диана будет вставать на заре, обливаться холодной водой, сломя голову скакать верхом по лесу. Ей всегда будет присуща страсть к езде на благородных животных, которые также будут обессмертены на полотнах с ее портретами.

Мы можем представить ее себе, еще крошечную и хрупкую, среди грубых ловчих в пестрых камзолах и дам в красной обуви, чьи лица были спрятаны под черными бархатными масками.15 Уже тогда она ощущала восторг от скачки, шума, разнообразия оттенков. С тех пор для нее найдется место на любой яркой фреске, изображающей охоту XVI века, сюжет, запечатленный на множестве гобеленов. Радость, испытываемую на охоте, она воспоет в стихах:

Бог знает, какую радость я чувствую,Когда слышу звуки охоты.Я не думаю, что знойИли труд смог бы меня от нее отвратить.Там уходит вся грустьВедь не могут быть злыми люди,Занимающиеся таким делом.

При таком образе жизни девочка набиралась сил и хорошела. Кроме того, веяния Ренессанса проникли за высокие стены Сен-Валье; здесь обучение не считали за преступление, как в других замках. Диана рано научилась читать и читала хорошие книги.

Анна де Боже и, в особенности, Анна Бретонская, которую называли «Матерью Девственниц» привлекали в свое окружение девиц высокого происхождения. Так, существовало мнение, что дочь Жана де Пуатье воспитывалась у Луизы Савойской, рядом с молодым графом Ангулемский. В дневнике будущего Франциска I есть латинский стих, воспевающий лунное божество, который приняли за чествование маленькой Дианы. Все это больше похоже на сказку. Совершенно невероятно, что воспитание мадемуазель де Сен-Валье могло быть поручено графине Ангулемской, которая в то время откровенно враждовала с королевой.

Казалось, будто Анна Бретонская, производившая на свет одного за другим мертвых детей, так и не освободилась от влияния зловредных чар своей соперницы. Она мстила за себя с помощью многочисленных придирок, хотела выслать мать наследника обратно в Савойю. Выдав дочь замуж за герцога Алансонского (1508), Луиза, скрепя сердце, вернулась в мрачный замок в Коньяке, напоминавший об ее унизительном браке. Невозможно представить, зачем бы ей понадобилось увозить с собой чужого восьмилетнего ребенка.

Впрочем, нет никакого сомнения, что Диана провела первые годы своей жизни подле мадам де Бурбон, которая заметно повлияла на девочку.

У Анны, «величественной и суровой, как собор,16 как и у ее знаменитой прабабки, Иоланды Арагонской, не было других пристрастий, кроме политических. Эта умнейшая женщина была целомудренна и холодна. От Людовика XI она унаследовала рационализм, терпеливость, умение строить и побеждать, все качества государственного деятеля, поставленные отныне на службу неумолимой завистнице, лишенной каких бы то ни было угрызений совести. При этом ее жадность без труда сочеталась с величием, с преклонением перед литературой, с высокомерным благородством, в котором «старшая дочь Франции» прекрасно знала толк. В дальнейшем проявление некоторых черт ее характера, исключая талант, можно будет заметить у Дианы.

Брантом писал о бывшей регентше:

«Ни ее великий Дом, ни ее время не знали ни одной дамы или девицы, которой она не преподала бы урок».

Урок этот, как нам известно, сама Диана получила благодаря «Наставлениям Анны Французской, герцогини де Бурбон, своей дочери, Сюзанне де Бурбон». Должно быть, Франциск I вручил ей один из экземпляров этого бесценного труда, когда конфисковал Шантель. Там есть несколько максим, которые пошли мадмуазель де Сен-Валье на пользу:

«Должно всегда иметь приличный внешний вид, быть холодной и уверенной в обращении, скромно глядеть, тихо говорить, быть всегда неизменной и спокойной, не отступать от принятого решения».

«…Бог абсолютно справедлив и, хотя иногда с опозданием, ничего не оставляет безнаказанным».

«…Знатным людям должно быть присуще постоянно заботиться о своем добром имени, как в ратных дела, так и в области всевозможных знаний, чтобы о них помнили».

«И еще, один философ сказал, что благородное происхождение без благородной храбрости можно сравнить с сухим деревом, на котором нет ни зелени, ни плодов, или с дровами, которые горят, но не дают тепла».

«Остерегайтесь стать грешницей».

А вот фраза, произнесенная самим Людовиком XI, которая могла бы быть настоящим повседневным девизом Дамы Оленя (Дианы):

«Чтобы добиться чего угодно, нужно вначале найти способ это сделать».

Диана находилась в привилегированном кругу тех, кто никогда не имел дела с настоящими трудностями. Ожесточение, с которым она будет стремиться к вершинам славы и богатства, появится у нее не от горя, как у многих других. Благополучие, роскошь, удовольствия окружали ее в течение всего того времени, когда судьба подготавливала ее взлет.

Смерть герцога Бурбонского в 1503 году позволила наконец мадам Анне воплотить свою мечту в реальность и выдать свою дочь Сюзанну за Карла Монпансье. Невзирая на протест Королевского Совета и Парижского Парламента, Людовик XII, не осмелившийся перечить грозной принцессе, содействовал этому предприятию. Он даже согласился с пунктом брачного контракта, согласно которому юные супруги передавали друг другу в дар свои владения. Это означало, что пылкому пятнадцатилетнему юнцу была доверена власть, с которой короне приходилось считаться.

Год спустя свою первую победу одержала и Луиза Савойская.

Когда Людовик XII был серьезно болен, королева попыталась бежать в Нант вместе с дочерью, которую она надеялась выдать замуж за Карла Габсбурга, унаследовавшего территории Австрии, Нидерландов и Испании. Бургундия и Бретань стали бы приданым принцессы. Благодаря усилиям маршала де Жье, план, который мог поставить под удар единство Франции, был сорван, и Генеральные Штаты стали взывать к выздоровевшему королю, умоляя его выдать дочь замуж за «Монсеньера Франциска, истинного француза». Король снизошел к этой просьбе, к великому несчастью бретонки; в ознаменование помолвки были проведены восхитительные праздники, апофеозом которых стал турнир.

В тот самый день, по преданию, в сердце госпожи Ангулемской, тогда тридцатилетней, возникло роковое чувство к шестнадцатилетнему Карлу де Монпансье.