Версаль - Екатерина Конькова

В то время, когда сверстники юного короля совершенствовались в знании латыни у иезуитов, Людовик с ужасом наблюдал, как его народ раздирают противоречия гражданской войны. В это время он перенес неисчислимое количество нравственных страданий. Однако он был человеком слишком утонченным, чтобы помнить зло и затаить обиду. Гражданские войны фатальным образом отразились на психике короля. У него возникло неистребимое желание установить такой жесткий порядок, который способствовал бы проведению нужной социальной и культурной политики. Именно из-за Фронды король невзлюбил Париж, и только это определило его решение построить Версаль и поселиться в нем.

Фронда сформировала интеллект, характер, здравомыслие, память и волю Людовика. Из ребенка он превратился во взрослого человека, из маленького короля – в величайшего монарха. Вместо того чтобы погубить монархию, Фронда лишь влила в нее новые силы.

По своей сути Фронда была восстанием привилегированных людей, избалованных взрослых. Они не являлись жертвами государственного кризиса и не были доведены в моральном отношении до полной безысходности. Они настолько высоко вознеслись, что потеряли головы. Правительство больше не хранило верность королю, и даже духовенство разделилось. Во Фронде принимали участие герцоги и пэры, иностранные принцы и узаконенные принцы-бастарды. Помимо принцев крови вроде де Конде и де Конти, в восстании участвовали все, вплоть до сыновей и внуков французских королей! Прикрываясь якобы ненавистью к Мазарини, они открыто участвовали в мятеже.

Мазарини подробно объяснил Людовику детали предыдущих мятежей – от смерти Генриха IV до заговора Сен-Мара. Король сделал вывод, что Фронду можно легко объяснить конъюнктурными соображениями, но отсюда следовал единственно правильный вывод: политическое легкомыслие знати породила сама система. Король, не торопясь, разбирал каждый случай – наказать или простить. Он хотел найти наилучшее решение, что несказанно поражало общество.

Из прошлого шли нити в настоящее, и король хотел построить из него будущее, предупредив возможные бедствия. Франция не мыслит себя без знати, однако по-настоящему мудрый король не должен оказывать знати покровительство, ничего не требуя взамен. Он обязан избавлять государство и нацию от непостоянства знати. Значит, требуется создать особую структуру двора, закрепив за ним статус официального института для того, чтобы знать не только постоянно находилась под надзором, но и стремилась служить в свите короля, возглавлять его армии и постоянно надеяться на новые благодеяния, которые, впрочем, не могут расцениваться по тарифу, равно как и оплачиваться сверх меры. Мудрый правитель оставляет за собой право воздавать по заслугам, щедро вознаграждать за достойные дела, а также за верность и преданность монарху и государству.

Двор будет действенным как социальный институт, по мысли Людовика XIV, только при условии, если все приближенные особы будут жить здесь же, при дворе. Днем и ночью они должны находиться в непосредственной близости от короля. Для этой цели Париж явно не подходит. Сначала предпочтение оказывается Сен-Жермену, где размещается большая часть близких королю людей, а затем Версалю, постройки которого образовали целый город. Королю неведом страх, не он гонит его из столицы. Это диктует насущная необходимость держать знать под конролем.

Во времена Фронды в Париже было так же неспокойно, как и во времена Варфоломеевской ночи. Дважды в спальню юного короля врывались мятежники, и дважды ему тайно приходилось покидать дворец. У Людовика с тех пор развилась боязнь толпы, и он так и не смог избавиться от нее до конца своих дней. Хотя, конечно, дело было не столько в Париже, сколько в Пале-Рояле. Это строение, размещенное в самом центре города, нисколько не напоминало крепость. Его с легкостью можно было окружить и захватить. Едва установилось подобие спокойствия, Анна Австрийская и кардинал Мазарини перебрались в Лувр. Здесь Людовик провел восемь лет и переехал в Сен-Жермен только после смерти матери.

Король терпеть не мог толпы, если только это не были дисциплинированные парады войск; он не мог выносить закрытые пространства, где так не хватало воздуха. Людовик не мог жить без свежего воздуха и всегда спал с открытыми окнами.

Это обстоятельство доставило немало неприятностей мадам де Ментенон, которая не переносила холода и мучалась от ревматизма.

В Лувре, конечно, было больше воздуха, чем в Пале-Рояле, но меньше неудобств от этого не становилось, и король приказал оборудовать для себя апартаменты в Тюильри. Как прекрасно там было заходящее солнце; король любил любоваться этим зрелищем. Добрейший садовник Ленотр употребил все свое умение и разбил прекрасный сад возле дворца. Каждый день король любовался деревьями и цветами, и эта страсть к природе сопровождала его всю жизнь. После Лувра и Тюильри Людовик остановил выбор на Сен-Жермене: здесь было еще больше воздуха, больше деревьев и больше цветов. Что же касается Версаля, то он и вовсе построен среди лесов и полей, вне городских стен.

Замысел строительства Версаля возник у короля давно. Людовик воплощал свою мечту: жить в таком благодатном месте, где много света, воздуха, солнца, деревьев, цветов и плодов. Монарх любил прогулки и охоту, игры, спокойную, размеренную жизнь и природу.

Начиная с 1666 года король все чаще и на более длительное время покидал Париж и не испытывал желания туда возвращаться.

Даже если принять сомнительную точку зрения о том, что фрондерский Париж действовал на короля, мягко говоря, угнетающе, то правитель отплатил добром за зло (как это было в его духе!). В Париже остались знаменитые строения, созданные в царствование Людовика XIV: Главный госпиталь, королевский Дом инвалидов, национальная мануфактура «Гобелены», академии, обсерватория, королевский сад редких растений, квадратный двор и восточная колоннада Лувра, ворота Сен-Дени и Сен-Мартен, Королевский мост, Вандомская площадь, Коллеж четырех наций. Хотя, конечно, забота о городе и стремление украсить его, возможно, диктовались страхом перед ним и неприязненным к нему отношением.

Историки любят писать, что Король-Солнце жил обособленно в золотой клетке Сен-Жермена или Версаля и покидал ее лишь затем, чтобы завоевать очередной город Фландрии. Учебники пестрят сентенциями, что король постоянно жил в Версале и был оторван от народа. Его считали чудовищно эгоистичным, безразличным и надменным. Не стоит, однако, забывать о том, что в молодые годы человек может накопить опыт на всю последующую жизнь. Так, Бетховен почувствовал первые признаки надвигающейся глухоты в 27 лет, и тем не менее он сохранил до старости память о звуках и шумах; он явно слышал звучание оркестра при исполнении своих симфоний. Нечто подобное произошло с Людовиком во время Фронды. Он навсегда понял и оценил размеры и характер своего королевства.

Путешествия монархов по королевству в зените славы не способствуют развитию кругозора. Познавательная цель здесь начисто отсутствует. Его Величество может лишь любоваться тем искусственным миром, который ему добросовестно представляют: чистенькие образчики ремесел и представителей социальных классов, города, которые способны польстить его самолюбию, и наиболее богатые кварталы городов. Как образец такого очковтирательства можно рассматривать путешествие Екатерины Великой в Таврию. По пути следования царицы Потемкин сооружал новенькие чистые деревни, где обитали сытые крестьяне. Они и приветствовали Екатерину, выражая радость и верноподданнические чувства. Почти немедленно этот поселок демонтировался, но через некоторое время Екатерину снова встречала та же бригада мужиков, похожих на предыдущих как близнецы, все на тех же деревенских улицах, чистеньких и процветающих.

Л. Лево. Коллеж четырех наций

Но это происходит только в зените славы. Когда же молодой король проезжает по Франции времен Фронды, нет никого, кто мог бы подсунуть ему нечто подобное. Нет миражей, нет иллюзий, нет искаженного представления о жизни людей. Во времена волнений Людовик объездил вдоль и поперек весь Парижский бассейн. К концу 1652 года он открыл для себя, помимо Иль-де-Франса, Пикардию, Верхнюю Нормандию, Шампань, Бургундию, Пуату, Гиень, Анжу, Берри, Сомюр и долину Луары. Итак, за 6 лет – 12 провинций! Королевские поездки по стране могли сравниться разве что с путешествиями ремесленников, если и не по продолжительности, то уж точно по длине маршрута. К тому моменту, когда Людовик начал царствовать самостоятельно, он посетил в общей сложности 20 провинций. Поездки короля по Франции привели к умиротворению в государстве, и это явилось самой большой заслугой монарха.

Первое путешествие – в Нормандию – преследовало цель заставить подданных дать королю клятву верности. Это не составило большого труда, так как жители Руана сами избавились от фрондерки мадам де Лонгвиль, чтобы встретить своего монарха. Священник отец Полен так описывал событие: «Это милость – увидеть короля. Во Франции это самая значительная и самая большая милость. И действительно, наш король умеет быть величественным, несмотря на его двенадцатилетний возраст; он светится добротой и нрава он легкого, движения его грациозны, а ласковый взор его притягивает сердца людей сильнее, чем приворотное зелье. Вся Нормандия попала под обаяние его взгляда».