Скромная семейная свадьба - Бронислава Вонсович

До закрытия магазина времени оставалось немного, и я понадеялась, что удастся уйти до возвращения Андреса. Но куда там! Когда я уже направлялась к двери вешать табличку «Закрыто», в нее прошел солидный фьорд лет пятидесяти и с деловым видом стал изучать витрины. Пришлось изображать радушие и отвечать на вопросы про интересующие его артефакты. Фьорд хотел купить что-нибудь не столько полезное, сколько дорогое, что впоследствии, лет через пять-десять, можно было бы перепродать без потери цены, а то и очень прилично на этом выиграть. Пока я подбирала подходящие варианты, вернулся Андрес. Выглядел он отвратительно счастливым. Интересно, что ему пообещала мама? Теперь он заинтересован в том, чтобы сопроводить меня на эту проклятую Тересину свадьбу. Чтоб она сорвалась из-за того, что этот Брунито застукает мою сестричку с шафером! Должен же у него к этому времени быть шафер?

– Где бы ты хотела поужинать? – деловито спросил Андрес, как только не вовремя пришедший посетитель ушел.

– Поужинать? – Я сделала вид, что не понимаю.

– Ты сказала фьордине Венегас, что я тебя пригласил, – напомнил он. – Не заставляй меня выглядеть обманщиком в ее глазах. А то она уверена, что сегодня вечером ты не ляжешь в кровать голодной.

– Я и так не собираюсь голодать, – усмехнулась я.

С другой стороны, а почему бы мне и не поужинать с ним в благодарность за избавление от нудной часовой лекции о сестринском долге? Тересе почему-то никогда не напоминали, что у нее тоже есть долг по отношению ко мне… Но к черту Тересу, не буду еще больше портить этот вечер, думая о ней!

– Не голодать можно по-разному, – улыбнулся Андрес. – Мне хочется, чтобы ты сегодня особенно хорошо не голодала. Так как ты предпочитаешь не голодать – с рыбой или мясом?

Я невольно рассмеялась – уж очень забавный у него был при этом вид. Появился соблазн сказать «с рыбой», я знала, что Андрес ее не особо уважает. Но сам вопрос показывал, что он готов пойти на некоторые жертвы ради ужина со мной, и уже поэтому не заслуживает такой мелкой пакости. Вот крупной, за то, что собирается действовать по планам моей матушки, – вполне.

Поэтому, хотя я и выбрала ресторанчик на берегу Иррау, но в меню у них был большой выбор различных мясных блюд. Устроились мы на террасе. Духота жаркого летнего дня уже уходила, от реки легко тянуло свежестью. Темнело, и на столике стоял круглый шар, в котором переливались магические огоньки, создавая такие причудливые переходы и формы, что смотреть можно было часами. Но я сюда пришла не любоваться магическими поделками, у меня был очень серьезный разговор к моему спутнику.

– Андрес, я прошу тебя не ехать.

– Сожалею, Патрисия, но я уже пообещал фьордине Венегас, что непременно буду. Не станешь же ты от меня требовать, чтобы я нарушил данное ей слово? – невозмутимо ответил этот нахал. – И потом, мое присутствие тебе просто необходимо.

– С чего это вдруг, Андрес? – Я постаралась показать как можно выразительнее свое отношение к его словам, но он так на меня посмотрел, что я смутилась и отпила глоток вина из бокала, чтобы это скрыть.

– Я правильно понял: твоего бывшего жениха вытащили из постели твоей сестрички, чего ты простить обоим не можешь?

Ужасно неприятно, когда говорят такие слова. Но еще более неприятно, когда они правдивы. Посмотрела я на Андреса со злостью. Видел же, насколько мне болезненна эта тема, и все равно расспрашивает. Да какое ему дело, в конце концов, до того, что случилось в нашей семье год назад? Его это никак не касается.

– Так вот, – продолжил он, не обращая никакого внимания на мои гневные взгляды, – сама подумай, насколько выигрышнее для тебя появиться перед ними не униженной и одинокой, а счастливой, в компании такого замечательного меня.

Он подмигнул и отсалютовал мне своим бокалом, показывая, что пьет в мою честь.

– Андрес, как ты не понимаешь… – начала я, уже не скрывая своего раздражения.

– Это ты не понимаешь, Патрисия. Нельзя так долго играть роль несчастной обманутой дурочки. Этак ты в нее окончательно вживешься, и во что тогда превратится твоя жизнь? Нет, с этим нужно заканчивать – покажи сестричке, что не все мужчины согласны променять тебя на нее. Да и твой бывший жених, – он неприятно выделил слово «бывший», – не согласился связать с ней свою жизнь, хоть их и застали в столь пикантной ситуации. Бедный Берлисенсис, я ему заранее сочувствую. Хотя последний год, что он учился в Академии, ему постоянно не везло. Даже его прозвище «Счастливчик Бруно» звучало как издевательство. Наверное, полоса невезения так и не закончилась.

– Ты его знаешь? – невольно заинтересовалась я.

Интересно, кого все-таки отхватила Тереса? Надо же, мое предположение, что ее жених – маг, оказалось правдой.

– Не то чтобы очень хорошо, – ответил Андрес. – У нас и факультеты разные, да и старше он меня на два года. Но не знать его не получилось бы. Там такой громкий был скандал с его семьей, их всех арестовали по обвинению в государственной измене. Потом оправдали, но за это время его девушка закрутила роман с их адвокатом. Наверняка решила, что тот более перспективен, чем Бруно. Между нами говоря, у этого Берлисенсиса, кроме спеси, особо ничего и нет.

Я задумчиво отпила очередной глоток из бокала. Нежное, чуть терпковатое вино приятно покаталось на языке, прежде чем упасть в пустой желудок и начать туманить мозги. Идея поехать с Андресом на свадьбу сестры стала казаться мне довольно привлекательной, как и сам сидящий напротив меня молодой фьорд. Надо же, никогда не замечала, какие у него, оказывается, красивые глаза…

В этот день я впервые изменила памяти о Даниэле – целоваться с Андресом по дороге к дому оказалось очень увлекательно. Я даже пожалела, что мы так быстро пришли. Но к себе я приглашать его не стала: прощальный поцелуй на пороге, его разочарованный взгляд – и вот я уже совсем одна слегка прижимаю пальцы к губам, еще хранящим тепло и вкус его губ.

Глава 2

Феррейра был компаньоном моего отца, и не просто компаньоном, а очень хорошим близким другом. Поэтому, когда в их семье родился Даниэль, а у моих родителей через два года – Тереса, все сочли это знаком свыше, что нашим семьям суждено породниться. Все мы трое росли в этой уверенности – слишком часто фьорды Феррейра в шутку называли мою сестру невесткой, да и она всегда говорила «мой Даниэль», тем самым постоянно утверждая право на него. И пусть никаких обязательств между семьями не было, я всегда считала Даниэля почти собственностью сестры, поэтому пришла в ужас, когда поняла, что он мне нравится совсем не как брат. Мне было тогда четырнадцать, ему – восемнадцать. Этакое щенячье обожание в адрес почти взрослого фьорда с первыми усиками, которые его совсем не портили, а лишь подчеркивали строгую линию яркого рта. Ко мне он относился скорее покровительственно, но Тересу тоже вниманием не баловал. Ее это ужасно злило, так как в свои шестнадцать она была девушкой достаточно привлекательной, чтобы получать записочки, а то и букетики от своих обожателей, близких ей по возрасту. А Даниэль приезжал с родителями все реже и реже: у него была учеба, друзья в столице, возможно, даже краткосрочные романы, о которых мы ничего не знали. Тереса его совсем не интересовала, несмотря на все ее ухищрения. Вела она себя иногда с ним на грани приличия, но его это лишь забавляло, не более. Все эти томные взгляды и нечаянные прижимания выпуклых, и даже очень, частей ее тела оставляли его равнодушным. Во всяком случае, я ни разу не заметила, чтобы он хоть как-то ее поощрил.

– Он еще об этом пожалеет, – в сердцах сказала однажды сестра, глядя вслед грифону, уносящему объект ее желаний. – И очень сильно пожалеет.

– Возможно, он просто считает, что ты еще слишком маленькая, – предположила я, желая утешить сестру.

– Дура! Это ты для него слишком маленькая, – взвилась она неожиданно. – А мне почти уже семнадцать! Ничего, поеду в Академию – быстро все станет так, как я хочу.

– Но родители сказали… – Я проглотила оскорбление и все-таки пыталась с ней говорить.

– Будет так, как я хочу, – уверенно сказала Тереса. – Увидишь.

Но поехать в Академию ей удалось лишь через год, когда родители настолько устали от ее постоянного нытья, что сочли за лучшее согласиться. Проучилась она там ровно один семестр, первые же экзамены сдать не смогла, после чего вернулась домой насовсем, привезя с собой две привычки: спать до полудня и курить тонкие эльфийские сигареты. Вспоминать о проведенном в Академии времени сестра не любила – судя по всему, там Даниэль остался для нее столь же недоступен, как и здесь. Кроме привычек, из Фринштада Тереса привезла несколько тонких тетрадок, про которые с придыханием говорила, что там заклинания, необходимые, чтобы добиться успеха в жизни. Я втайне от нее пролистала эти записи и пришла к выводу, что если уж Тересе не удалось сдать экзамены, то провести хоть один из этих сложнейших ритуалов безо всяких ошибок она точно не сможет. Так и вышло. Сестра заказывала самые разные снадобья и ингредиенты и чего только не пыталась с ними делать. Эдита по секрету рассказывала мне, что несколько раз ей приходилось отмывать от странных символов пол в Тересиной спальне, а иногда даже стены. Но результата все не было и не было – деньги, успех и любовь были от моей сестры так же далеки, как и раньше. Наверное, нужно для этого сделать что-то более существенное, чем испачкать пол в своей комнате сажей из сожженных волос…