Дезертир - Игорь Евгеньевич Пронин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
3
– Вешку убрали или мутанты, или…
– Люди, – мрачно закончил Малек, обмахиваясь камуфляжным кепи. – И мы знаем, что это могли быть за люди. Мутанты уже напали бы, верно?
– Верно. Соображаешь. Мудрец. А люди?
Малек, как это часто бывало, не понял: иронизирует Сафик или нет. Проводник курил, привалившись боком к той самой березе, у которой почувствовал след монстеры.
– Ночевать тут не следует, – подал голос Ушастый. – Могли, кстати, и мутанты нагадить. Зомби. Или гоблины.
– Гоблины в лесу, днем? Да брось ты! – Малек сплюнул. – Люди это, чую. Самые страшные твари в Зоне – это люди. Да откуда они вообще знали, что это вешка?! Сафик, какая она была?
– Много будешь знать – скоро состаришься. И умрешь, – процедил проводник. – Это могли быть мутанты. Не важно, какие. Или люди. Все, кто имеет пальцы. Те, кто знал, что это вешка. Но если засады нет, значит, нам просто хотели насолить. Предупредить о чем-то. Это люди, я уверен. Наверное, видели, как мы шли туда.
Ушастый вздохнул, затушил сигарету и поднялся с тачки, на которой сидел. Далеко на востоке застучал крупнокалиберный пулемет, но никто из троих не обратил на него внимания. Там Барьер, там солдатики резвятся. Пусть, в этой части Зоны на далекие выстрелы даже птицы не реагируют.
– Может, его убрать как-нибудь, с тропы-то? – Ушастый принялся освобождать мертвого Фреда от оружия.
– Ночью будет кому позаботиться, – нервно хихикнул Малек. – Костей не останется.
– Закопать можно, – не слишком решительно настаивал приятель. – Или вон в «мясорубку».
– Ты, что ли, к «мясорубке» пойдешь? – фыркнул Сафик. – Закапывать бесполезно, ночью все равно отроют. Вот что: моя следующая вешка ближе к шоссе, до нее слишком далеко. Кто нам маршрут обломал, потом разберемся, а пока… Надо выходить из леса к оврагу.
– Далеко от Червя окажемся, – пробурчал Малек. – Хотя выбирать не приходится. Сафик, сколько тут до оврага?
– Километр или чуть меньше. Я пойду первым. Отвали-ка, я «дашку» проверю.
– Ладно, – с готовностью отошел Малек. – Мы твою долю того… Отложим!
Ушастый уже проверил карманы Фреда и теперь ощупывал швы. Подошедший товарищ занялся шнуровкой высоких армейских ботинок. Не может быть, чтобы Фред не заныкал куда-нибудь деньги или барахлишко особенное – все так делают.
– Он в самом деле англичанин?
– Да врал, поди, – пожал плечами Ушастый. – Не дурак же, чтоб правду говорить. Хотя по-английски шпарил будь здоров, как на родном. Чего там Сафик? Время идет.
– Детектор проверяет.
– Какой у него?
– «ДА-2». К оврагу пойдем, он – первым.
– Понятно, что первым, – ухмыльнулся Ушастый. – Я ведь тоже стрельнуть могу, если не согласится. Дерьмо… Из-за него тут застряли. И «дашка» – дерьмо.
– Червь жадничает, – вздохнул Малек, переходя ко второму ботинку. – Вроде пусто.
– А в носках кто будет смотреть? Пушкин? Червь-то, конечно, скотина, но Сафик о чем думал? Надо было нажать. У Пали научный детектор, слыхал? С ним мы бы почти железно вышли. А с «дашкой»… Влетит этот дурак в ту же «мясорубку», а нам потом что? Монетку кидать?
– Вот, кстати: монетку не монетку, а я с болтом пойду! – горячился Малек, сдирая носок с холодеющей ноги Фреда. – Стемнело почти, блин… Ого… денежки! Евро.
– Кидай в кучу, разберемся.
Ушастый, закончив свою часть работы, устало разогнулся. В невеликом богатстве, обнаруженном у мертвеца в карманах и тайниках, присутствовал, конечно же, и тот самый болт. Ушастый поднял его, повертел в узловатых пальцах.
– Толку-то от твоего болта? – Он ловко подкинул привязанный к нитке крепеж, тот описал сияющий полукруг, Ушастый снова поймал его. – Болтов у меня самого полные карманы. Но это же крайняк, что ты им нащупаешь, кроме «комариной плеши»? «ДА-2» получше будет. Я уж не спрашиваю, как ты собираешься тачку катить.
– Да пропади они пропадом, эти тачки!
Во втором ботинке под стелькой Малек нашел маленькие золотые серьги. Заинтересовался, разглядывая.
– Кто-то носил ведь их, а, Ушастый? Жила здесь, может, еще до Первой аварии, такая дивчина, носила сережки… А потом: бах! Унесла дивчина ноженьки, забыла свои сереженьки. А Фред их где-нибудь в тумбочке отыскал.
– Знаю я эту тумбочку! – покосился Ушастый. – Он их у Хорса в очко выиграл. Дома`, почитай, тысячу раз такие умники, как ты, обшарили, ничего там давно нет.
– А мне Принс рассказывал, что зашел раз в один дом! – Быстро оглянувшись на занятого проверкой детектора аномалий Сафика, Малек достал еще одну сигарету. – Вот, зашел, а там крыс видимо-невидимо. Он психанул и гранатой их!
– Во! – лениво удивился Ушастый.
– Ну! И там пол разметало, кладка рассыпалась, старое же все. И вот он увидел крысиную нору. И подумал: а посмотрю, чего там? Ну, дерьмо, крысеныши, тряпки всякие, а Принс взял лопатку, у него с собой была, и порылся там.
– Тьфу!
– Да не «тьфу», а нашел там рыжья немало! Крысы, что находили блестящего, все туда стаскивали. И обычные железки, и золото между ними!
– Брешет он тебе, дураку, – отмахнулся Ушастый. – Крысы не сороки. Сафик! Ну, как? Темнеет.
– Какая разница? Сдуру и днем сгинешь, – буркнул проводник и постучал пальцем по барахлящему прибору. – Батарейка, что ли, садится? Ладно, пошли. Аллах акбар!
Сафик аккуратно водрузил «ДА-2» на самый верх забитой оружием и экипировкой тачки, подхватил с земли карабины.
– А поделить наследство?! – вспомнил Малек. – Тут и денежка есть, Сафик!
– У Червя поделим, кто дойдет. Давай, не зевай!
Маленький караван двинулся дальше, теперь круто изменив направление… К востоку, к оврагу, туда, где кончается Проклятый Лес. До логова Червя, конечно, далековато, и впереди у них опасная ночевка, за которой последует еще более опасный денек, но нет ничего хуже, чем остаться здесь на ночь. В темноте появляются новые аномалии, движущиеся, да и ночные твари могут забрести, почуяв добычу. Им, детям Зоны, ничего не страшно.
Почти сразу «ДА» защелкал, предупреждая о наличии впереди сильной аномалии. Сафик выругался на незнакомом товарищам языке и взял левее. Километр блуждания между аномалиями может превратиться и в три, и в десять, а солнце все ниже.
4
Никита потянулся, хрустнув суставами, и почувствовал, что камуфляж заметно отсырел. Почти стемнело. Он затоптал окурок, закинул на плечо косу и пошел к сержантам. Алиханов уже спал, Хвостенко напевал что-то, прутиком переворачивая в костре картошку.
– Тебе кого, чума? – На Никиту обратил внимание только Толоконников. – Грибочки чернобыльские пришел у «дедов» тыздить?
– Темно. Косить больше нельзя, не видно ничего.
– Ну и иди тогда в жопу. В казарме
