Звезда ведьмы - Джеймс Клеменс

– Арлекин, – Тайрус повернулся к своему спутнику. – Расскажи все, что ты разузнал.

– У меня вести и добрые, и дурные одновременно, – кивнул шут.

На его ладони, словно по волшебству, возникла монета. Щелчком пальцев он послал ее высоко вверх. Золото ярко заблестело в свете факела.

Элена внимательно следила, как монета взлетела едва ли не до стропил и упала вниз… И отшатнулась, увидев, что загадочный человек успел за считаные мгновения оказаться возле ее трона. Теперь он стоял почти что рядом с ней, и ни один из его колокольчиков не зазвенел.

Даже Эр’рил оказался захвачен врасплох. С яростным криком он выхватил меч и отгородил им правительницу от шута.

– Что за трюки?!

Вместо ответа Квэйл поймал падающую монету на ладонь, насмешливо подмигнул Элене, а затем отступил на пару шагов, вновь сопровождаемый мелодичным перезвоном.

– Не позволь пестрому наряду Арлекина одурачить себя, – с холодной улыбкой сказал лорд Тайрус. – На протяжении минувших десяти зим он оставался главным лазутчиком на службе пиратского братства Порт-Роула. Если вам надо незаметно что-то разнюхать, лучших глаз и ушей не сыскать.

– Да, он неплохо притворяется, – выпрямилась в своем кресле Элена.

– Довольно уловок, – Эр’рил опустил меч, но не спешил убирать его в ножны. – Если он раздобыл какие-то сведения, пусть говорит.

– Раз человек железа просит, надо исполнять, – Арлекин держал монету, любуясь игрой света на ее поверхности. – Вначале хорошая новость. Разрушив три эбеновых статуи, вы нанесли Черному Сердцу гораздо больший ущерб, чем могли себе представить. К тому же он потерял свою нежно любимую армию д’варфов. Теперь его поддерживают только люди и всевозможные чудища, которые защищают берлогу внутри вулкана.

– Арлекин потратил половину последней зимы на разведку Блэкхолла, – вмешался Тайрус. – Он составил карты и выяснил численность сил Темного Властелина.

– А как он пробрался туда? – проворчал Эр’рил.

– Прямо под носом командующего войсками Темного Властелина, – с вызовом ответил Арлекин. – Кажется, он ваш брат, да?

Покосившись на Эр’рила, Элена увидела ярость, вспыхнувшую в его глазах.

– Он мне не брат, – холодно ответил стандиец.

– Ты был в самом Блэкхолле? – спросила Элена, желая сгладить напряженность.

Шутовская маска на миг слетела с Квэйла. Девушка сумела заметить в его глазах боль и тьму.

– Да, – прошептал разведчик. – Я прошел сквозь его чудовищные залы и погруженные во мрак казематы и заявляю – больше я туда не сунусь.

– Но, мастер Квэйл, – Элена подалась вперед, – ты упоминал о дурной новости?

– Да, есть и плохая новость, – Арлекин поднял руку и разжал кулак, в котором сжимал золотую монету. Теперь на его ладони лежал уголек. – Если вы вознамерились одолеть Черное Сердце, то должны успеть до кануна летнего солнцестояния.

– За один месяц? – нахмурилась Элена.

– Это невозможно! – усмехнулся Эр’рил.

Но Арлекин смотрел прямо на ведьму необычными золотистыми глазами.

– Если вы не остановите Черного Зверя до следующей полной луны, все мы погибнем.

Мерик бежал по палубам «Крыла бури». Он отталкивался от знакомых досок, перепрыгивал через релинги, переходя с уровня на уровень. А взгляд его неотрывно следил за небом. Там, в высоте, над утренней дымкой, виднелось крохотное темное пятнышко, которое стремительно и неотвратимо снижалось. Это был один из элв’инских кораблей-разведчиков, возвращавшихся из похода в земли, окружающие Блэкхолл.

Что-то пошло не так…

Подбежав к бушприту собственного судна, Мерик вскинул обе руки и обратился к магии. Поток силы прошел через его тело и вырвался на свободу, устремляясь в небо, чтобы там влиться в стремительно пустеющий киль другого корабля. Мерик щедро напитал его своей силой, но судно продолжало падать в раскинувшийся вокруг А’лоа Глен океан.

Борясь с неотвратимым, принц чувствовал тяжесть чужого корабля, рушившегося вниз. Ему пришлось опуститься на одно колено в то время, как «Крыло бури» терял магическую силу и его несло к гавани.

Задыхаясь в борьбе с волшебными потоками, Мерик не собирался сдаваться.

«Помоги мне, Добрая Матушка!»

Теперь он смотрел двумя парами глаз: одна глядела вверх, а вторая – вниз. Выступая связующей нитью между двумя кораблями, принц чувствовал слабеющую волю капитана судна-разведчика, Фрелишии – его троюродной сестры по материнской линии. Она едва держалась на ногах, отдав, по всей видимости, последние силы, чтобы вернуть корабль в порт.

– Держись, кузина, – шептал Мерик ветру.

Его слова услышали. Через магическое соединение последние слова капитана достигли его разума: «Нас предали!»

С этими словами сердце, биение которого Мерик ощущал рядом с собой, сжалось в последний раз, а потом замерло навеки.

– Нет! – Элв’ин опустился на второе колено.

Мгновение спустя огромная тень стремительно промчалась мимо релинга правого борта. Поднялся столб воды вперемешку с изломанной древесиной, но принц слышал грохот крушения словно издалека. От причалов донеслись тревожные испуганные крики, но он шептал одно лишь слово:

– Предали…

Когда в порту тревожно зазвонил колокол, Ни’лан сидела в Большом внутреннем дворе Замка и следила за игрой детей. Ее пальцы замерли над струнами лютни.

На пристани что-то случилось.

В нескольких шагах от нее маленький Родрико опустил палку, изображавшую меч, и оглянулся на мать. Его противник в шуточном поединке – Шишон, девочка дри’ренди – задрала голову, услыхав шум, и позабыла о своем игрушечном клинке.

Ни’лан вскочила на ноги, закидывая лютню за плечо, и задела при этом тонкий ствол коа’коны позади себя. Листва задрожала. Молодое деревце с трудом выдерживало тяжесть кроны и напоминало мальчика, связанного с ним.

– Родрико, уходи! – приказала Ни’лан сыну.

Мальчик все еще был неуклюжим и нескладным.

«Благодарение Доброй Матушке, первоначальный ускоренный рост приостановился».

Теперь и дерево, и мальчик будут взрослеть постепенно.

– Шишон! Ты тоже! – добавила нифай. – Пойдите на кухню, посмотрите – не готова ли ваша овсянка.

Выпрямившись, Ни’лан прикоснулась босыми ступнями к плодородной почве у корней дерева и потянула из нее силу. Так она готовилась войти в каменные палаты замка. Чувствуя, что уходить не хочется, нифай продолжала напитываться силой корней.

В это время года сады Большого внутреннего двора находились в самом расцвете. Плющ, покрывавший стены, цвел крошечными белыми цветками. Землю под кустами кизила усеивали опавшие лепестки, а сами обрезанные кусты вдоль дорожек из светлого гравия покрывали красные ягоды. Но прекраснее всего были сотни розовых кустов, которые посадили прошлой осенью. Они распустились нежными розовыми, бордовыми, желтыми цветками. Казалось, даже морской ветерок обрел вещественность, наполнившись их чудесным ароматом.