Глаза ведьмы (СИ) - Шолох Юлия

И вся эта мерцающая слада, как пар от воды, стала приподниматься, направляясь к ней. Вначале тонкими, потом всё более толстыми невидимыми нитями. Они, как щупальца, извивались и пульсировали, скручивались в жгуты и тянулись в Дашке, ползли к ней, словно в поисках цели.

Рыба, теряя цвет, замирала и опускалась на дно. Водоросли бледнели, сворачиваясь, словно ссыхались, сама вода теряла блеск.

Дашка глубоко дышала, не в силах остановиться, а мерцающая слада медленно подбиралась к ней, пока не окутала коконом и не начала впитываться в кожу. Словно миллион легчайших нежнейших прикосновений, тепло, проникающее сквозь поры, пробирающее всё глубже, заставляющее кости потрескивать, а плоть петь от энергии. Я сильная, – словно шептали Дашкины губы, – я прекрасная, я настоящая. Я – вечная…

Как это было приятно!

Она потеряла счёт времени. Сколько прошло? Секунда? Час? Неделя?

Дашка хлопнула глазами и покачнулась. Спина затекла так, что даже в поясницу болью стрельнуло. Ну, наверное, это оно и есть. Бабушка часто жаловалась, что в поясницу «стреляет», а Дашка старалась представить, как это. Пока была подростком, не получалось, а сейчас, похоже, поняла.

А стоило понять, что здесь и сейчас произошло, как во рту пересохло от страха. Вот оно… Накатило. Давно подозревала, что рано или поздно случится, но такого быстрого срыва, этого Дашка не ожидала.

И вот вам сразу куча проблем. А ведь она только приехала! Только нашла место, которое ей понравилось! Которое позволяло понемногу забыть о боли!

Было страшно. Уже совсем стемнело, дневное тепло ушло, стало зябко и сыро. Оглохнуть можно было от сверчков, да и комаров тоже прибавилось.

Пока ещё…

Дашка вскочила на ноги, машинально отмахнулась от очередного покушения на свою кровь. Гудение комаров вдруг стало давить на уши. Она насколько могла быстро пошла сквозь шелестящую траву к дороге.

По пути домой ей встретилось две дикие собаки и трое подвыпивших местных. Она не боялась ни тех, ни других, однако постаралась быстрей пройти мимо. Вот уже дом – старая пятиэтажка, в подъезде которой крошились ступени, а перила согнулись, словно на них давило время.

Второй этаж… вроде так близко, всего миг взлететь по лестнице, хотя мышцы ног уже сводит, но всего второй... Однако в доме жили соседи. И соседки. Очень любопытные соседки, чьи двери никогда не закрывались и чьи уши всегда были готовы услышать что-нибудь новенькое.

По приезду Дашка, конечно, сразу с ними столкнулась и наврала, что развелась и переехала из города, потому что осталась без денег и имущества, муж всё забрал. Хорошо хоть детей не успели завести. Две соседки, на вид почти одинаковые по комплекции и выражениям лица, её пожалели.

– Такая молодая, такая красивая! И чего этим сволОтам нужно!

– Другого найдёшь! Ещё лучше!

Банальная банальщина, но тем первым вечером эти простые слова от незнакомых людей пролились как бальзам на душу. Так просто – сочувствие и поддержка от женщин оказались словно плечо, на которое хотелось опереться.

Но сегодня ей нужно быть одной.

Дашка побежала по лестнице как можно быстрей. Но стоило завозиться с дверным замком, как соседняя дверь распахнулась. Показалась соседка в халате, из кармана которого торчала газета, а за спиной вопили и смеялись дети.

– А ты где ж была? Я на чай тебя хотела позвать, звоню – нету! Зайдёшь?

– Извини, сейчас никак не могу. Живот что-то прихватило, боюсь до туалета не добежать.

– Потом заходи!

– Нет, потом спать. Завтра давай, ладно?

Дашка наконец открыла дверь и зашла в маленькую прихожую.

– Но если что, звони! Я поздно ложусь.

– Спасибо.

Дверь быстро закрылась, Дашка пошатнулась, но устояла на ногах. Стала раздеваться. Пальцы уже опухли, щёки раздулись, бока поднялись, как на дрожжах. Хоть спрятаться успела.

Она отправилась в ванную, включила воду. Горячей не было, её включали только по выходным, но ей горячая сейчас и не нужна. Сняв бельё, которое уже резало распухшую кожу, Дашка залезла в ванну, всхлипывая от холода. Но иначе нельзя, переизбыток силы нужно обязательно сбивать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Закрыв глаза, которые почти превратились в щёлки, Дашка зажмурилась и погрузилась в воду с головой. Стараясь не замечать боли в лёгких, пробыла под водой, пока хватило дыхания, вынырнула за воздухом и погрузилась обратно.

Так ей пришлось делать не один час.

Устала Дашка знатно. Даже думать не получалось. В ванной чаше она помещалась с трудом, её тело превратилось в пухлое дрожжевое тесто. Обычно плоский живот горой выпирал над поверхностью воды, как у беременной, а руки и ноги отекли так, что придавили сами себя к стенам.

Бабушка говорила, будешь жрать сладу без конца – родишь ведьму. Дурная шутка, но сейчас Дашке казалось, это и правда возможно. Такой живот…

Бабушка никогда ничего не скрывала от Дашки. С самого раннего детства рассказывала о силе, о том, что нельзя хапать её, сколько хочется, ведь тут как с мороженым – можно и коробку сожрать, это ведь вкусно – но тогда обязательно заболеешь. Так и тут – можно и всю вокруг забрать, но лопнешь, ожиреешь или «родишь ведьму». Последнее Дашку пугало больше всего. Рожать ей не хотелось. Её вообще всё это пугало – слада, само слово «ведьма», возможность менять что-то вокруг себя, воздействовать на живых существ. Она не хотела всего этого. Она не хотела учиться, чтобы стать «самой сильной ведьмой» и схлестнуться с Орденом Чистоты, чтобы уничтожить его, стереть в пыль, развеять прах, чем бредила её мама. Да, мама… Служители Чистоты в её глазах были хуже маньяков. Все самые страшные истории, которые слышала Дашка, были связаны с ними. Именно матери Дашка пообещала, что если столкнётся лицом к лицу с любым Служителем, то развернётся и сбежит. Так далеко, как сможет. Не станет разговаривать и пытаться их понять. Не будет лелеять несбыточную надежду, что её пощадят.

С её мамой вообще было сложно жить.

Дашке десять, но она постоянно слышит, что нельзя никому верить, что мир чёрный, что только слада может как-то примирить с жалким земным существованием.

Ей всего двенадцать, но мама подробно объясняет, откуда берутся дети и что любви нет, есть только гормоны, которые однажды обязательно заставят Дашку вести себя как полоумная макака, ронять слюни при виде общипанных парней в несуразной одежде и верить тем, кому верить нельзя.

Ей тринадцать и даже никто не нравится, а мама покупает презервативы и советует менять партнёров как перчатки, чтобы ни в коем случае не привыкать к одному. Чтобы не зависеть от одного, ведь неизвестно, что за человек ей попадётся. Чтобы не считать парней чем-то важным, ведь нет ничего важнее ведьмы.

Ей четырнадцать и мама начала новую песню – нет, я ошиблась, ты никогда не сможешь пойти против Служителей, в тебе нет характера, нет стержня, нет силы воли. На что я надеялась?

Бабушка заступалась, но не очень активно. С мамой вообще было сложно спорить, один её тон словно перечеркивал все твои доводы, как бы тщательно ты их не подбирала. Нет! И всё. Ерунда! И можно больше не спрашивать.

Разве удивительно, что Дашка сбежала из дому, как только закончила школу? Поступила в техникум, нашла подработку и перестала отвечать на звонки, когда определялся мамин номер?

Разве удивительно, что она постаралась раз и навсегда вычеркнуть из жизни всё, что касалось ведьмы? Она постаралась убедить себя, что ничем не отличается от остальных девушек, что совершенно нормальная. Что все эти фантазии про ведьм только игра, в которую они часто играли с бабушкой, что от этой игры у мамы мозги съехали набекрень и только поэтому она пропала. Обиделась, что Дашка не захотела играть дальше и отправилась строить свои наполеоновские планы по уничтожению служителей в другие места.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Дашке так хотелось верить, что она сможет быть иной, обычной, забыть о сладе, как о болезни. Существуют же диабетики, которые живут без сахара – и ничего. Люди, которые живут без рук и ног, глухие и слепые. А она будет просто жить без силы, без возможности влиять на мир.