Пиратское солнце - Карл Шрёдер

нечем было подкрепить самое его существование, кроме собственного крика; ни единого лица перед внутренним взором, лишь его безымянный мучитель.

И все же он отказывался кричать, хотя другие люди, в прочих камерах, — кричали; порой их голоса приводили его в чувство. Несколько ночей назад он плавал во всепожирающей тьме, когда вдруг услышал выкрикивающий что-то в ночи мальчишеский голос. Сначала Чейсон подумал, что его рассудок играет с ним злую шутку, потому что узнал этот голос. Но он крикнул в ответ, и тот отозвался.

Вот как Чейсону стало известно, что одного из членов его команды держат в заключении рядом с ним. Открытие словно зажгло в нем огонь, вернув целеустремленность; это оно только что подтолкнуло его поприветствовать своего истязателя.

— Руки в наручники, — велел репортер со своего места у единственного зарешеченного окна в комнате. Чейсон стер мазок плесени с ладони. В здании вроде нынешнего, ни разу не сталкивавшемся с гравитацией, эта дрянь скапливалась повсюду; стертое пятно взялось с косяка, где плесень торчала тонким белым мехом — точно так же, как покрывала она стены его камеры. Новенький дознаватель сомкнул на его запястьях ржавые кольца, и Чейсон приготовился к внезапному удару под дых или к чему-нибудь в том же роде — чтобы сделать податливее перед расспросами. К его облегчению, человек только мельком взглянул Чейсону в глаза, а потом легко пересек прыжком камеру и устроился за помостом, где стоял стол, за которым сидел его тусклолицый главный кат.

Бейджик на его серой униформе гласил: «ПРИВЕТ, МЕНЯ ЗОВУТ». Под этим кто-то нацарапал «2629».

— Вот тот, которого вы хотели видеть, профессор, — сказал репортер. Похоже, он слегка нервничал. Открыв толстое досье, он поднес его к свету из окна. — Чейсон Фаннинг, бывший адмирал флота Слипстрима. Самый важный из наших постояльцев.

— Хммф. — Посетитель аккуратно взял папку и пролистал ее. Он снова взглянул на Чейсона, на очках в проволочной оправе сверкнул серебристый свет от облаков. Этот человек смотрелся здесь не к месту; он и правда немного походил на Чейсонова профессора литературы.

Чейсон прочистил горло.

— Не понимаю, — сказал он, не в силах скрыть горечь в голосе. — Я дал исчерпывающие показания. Вы все знаете.

— Нет, не все! — Репортер бросил на него убийственный взгляд. — Они вам дали допуск к моим заметкам во «Внутреннем Разведывательном Журнале»? — спросил он посетителя. — До определенного момента он шел на сотрудничество, и я смог уложиться в большинство своих сроков. Но критическую часть информации он утаивает. Он очень дисциплинирован, постоянно упражняется в своей камере, прыгает от стены к стене, занимается изометрией… Похоже, он готов скорее умереть, чем выдать нам эту последнюю известную ему деталь. С завершением последней статьи цикла у меня возникли некоторые проблемы. Я так полагаю, именно поэтому вы?…

— Мм, я здесь не для того, чтобы придираться к вашей работе, вы всегда были хорошим учеником, — мягко сказал профессор. — Но давайте начнем с самого начала. Здесь говорится… — Он некоторое время читал, потом поднял очки и снова взглянул. — Действительно так и произошло?

— Официально — нет, — вздохнул репортер. Он хмуро наблюдал, как профессор с выражением растущего скептицизма листает досье. Где-то через минуту тот собрался с мыслями и посмотрел на Чейсона.

— Вы напали на наш флот и парализовали его, — сказал он.

Чейсон кивнул.

— С шестью кораблями?

Чейсон скромно пожал плечами. Он позволил себе легкую улыбку.

— Как вы этого добились?

— Лучше спросить, — сказал Чейсон, — почему вы ничего об этом не слышали.

Репортер пошарил рукой сзади и отцепил от доски рядом с окном несколько неприятного вида дартсов. Чейсон попытался сглотнуть внезапно пересохшим горлом.

— Погодите, — сказал профессор, положив руку на локоть репортера. — Пока что давайте все будем вести себя цивилизованно. Я полагаю, что мне не позволили узнать об этой атаке, — ответил он Чейсону, — потому что это позор для нации.

Чейсон смерил взглядом репортера, а затем сказал:

— Ваши люди затеяли внезапное нападение на мою страну. Я изловил ваш флот на вашей же территории и разнес его.

Эта фраза подводила черту под отчаяннейшим гамбитом, вбирала в себя все: воодушевление битвы, панику и выкрики команд на мостике дымящегося корабля, истекающего кровью в небо, маневрирующего в кромешной тьме на скорости двухсот миль в час — собирала это все и бесстыже сводила к одному примитивному факту. Так невозможно; частый, словно дождь, памятный стук пуль по корпусу будил Чейсона каждую ночь. То и дело посреди дня какой-то характерный отблеск света мог с легкостью отправить его обратно на тот мостик, где лишь приборы подсвечивали людские лица, а клубящаяся тьма за бронированными окнами вспыхивала заревом каждые несколько секунд каждые несколько секунд, когда взрывался в ночи то один, то другой корабль.

— Поразительно. — Новоприбывший был слишком поглощен чтением, чтобы заметить задумчивость, в которую впал Чейсон. — Здесь говорится, что для управления своими кораблями на полной скорости в облаках и в темноте вы использовали что-то под названием «радар». Судя по всему, мы разыскали в обломках ваших кораблей несколько работающих устройств. — Теперь он выглядел озадаченным. — Тогда зачем вы нам вообще нужны? Есть какой-то секрет работы этого радара, которого он нам не рассказывает?

— И да и нет — сказал репортер. — Радары работают просто отлично. Они всего лишь… от них нет никакого толку.

Посетитель-профессор вздохнул и приподнял очки, чтобы растереть глаза.

— Объясните, пожалуйста.

Чейсон даже те детали, которые выдавил из него репортер, удерживал до последнего — несмотря на то, что инженеры Формации Фалкон до них уже докопались. В конце концов, им всего-то и нужно было, что изучить обломки нескольких кораблей Чейсона; складывать два и два они умели. И пусть даже Чейсон в конце концов выдыхал слова признаний, в тумане боли и бреда, одно за другим, — он с готовностью снова примется сражаться на допросе. Остались еще сведения, за которые он скорее умрет, но не раскроет.

Репортеру же, похоже, не терпелось продемонстрировать перед бывшим учителем свои умения следователя:

— Радар — хорошо известная технология, — сказал он. — Она всего лишь не срабатывает. Это типа этих, как вы их зовете, «компьютеров», и прочих электриоидных штучек. Их действие непрерывно глушится Солнцем солнц.

Чейсону за всю его жизнь встретилось совсем немного людей, которые знали бы, что существуют более высокие технологии, чем несложные, работающие на паре и горючем механизмы, среди которых они выросли. И уж совсем мало кто знал, что это Кандес — огромное самодостаточное термоядерное солнце в центре мира — своим излучением не давал действовать радарам и тому подобным системам повсюду в Вирге. Сам