Цитадель Гипонерос (ЛП) - Бордаж Пьер

— Как только мы установили корректор гравитации, жизнь вернулась в нормальное русло — ну, почти. Мы смогли ходить хотя бы на четвереньках — этакая деградация, от которой, как вы сами видели, я избавился не до конца. И наконец приступили к задаче, которую поставили перед собой: наблюдения за сердцем нашей галактики, Млечным Путем. Исследовательские зонды Шлаара, отправленные с Неоропа примерно двадцатью годами ранее, сообщили, что ядро, то есть центральная черная дыра, взбудоражено необычными движениями. Поэтому мы с профессором Наумом Арратаном решили организовать экспедицию — прибыть и пронаблюдать за этим явлением более детально. Мы зафрахтовали шлааровское судно и вылетели с планеты Алемания 3-го числа жокоруса 8122-го года по стандартному календарю. Если мои звездные часы не рассинхронизировались, сейчас у нас 8188-й год…

Он остановился, обернулся и посмотрел на Тиксу. Сделав быстрые мысленные подсчеты, оранжанин утвердительно кивнул.

— Господи, уже почти семьдесят лет, как мы покинули цивилизованную вселенную…

Пакуллай надолго застыл перед плитой, одна из двух магнитных конфорок на которой начала краснеть. Затем он встряхнулся, словно очнувшись от дурного сна, схватил опталиевый контейнер и присел перед цистерной, соединенной с генератором кислорода.

— Выйдя из сто сорок пятого прыжка Шлаара, мы потеряли контроль над нашим кораблем, — сказал он мрачно. — Мы пересекли двадцать тысяч световых лет, и члены экипажа, охваченные безумием, перебили друг друга. Нет худа без добра: без предназначенной для них еды я бы давно умер с голода!

Он открыл кран, наполнил емкость водой и встал. От его неловких ухваток и движений длинных рук возникало странное впечатление — он словно продвигался сквозь жидкую среду.

— Корабль захватило течением такой силы, что ни вспомогательные двигатели, ни космические якоря не смогли изменить его курса. Мы поняли, что нас неодолимо оттаскивает к сердцу Млечного Пути. Еще мы заметили, что черная дыра куда более внушительна, чем мы предполагали, и она быстро растет и поглощает звездные скопления, газовые облака и туманности центра галактики, подобно вечно ненасытной и все ширящейся пасти.

— «Блуф, зло, которое пожирает», — машинально пробормотал Тиксу.

Лотер Пакуллай поставил контейнер на конфорку и вскрыл пакет с сублимированной едой.

— Блуф? Термин едва ли научный, но не лишенный достоинств: он будит ассоциации… Наш летательный аппарат, как и все другие до него, застрял на этой мертвой звезде, которую я назвал Арратаном. Тормозные двигатели не дали нам расплескаться по земле, как навозу, но посадочные опоры завязли в покрытии, а нижняя часть корпуса, где располагались генераторы Шлаара и двигатели, превратилась в пыль.

— Вы не знаете, откуда взялись другие корабли?

— Это все величайшая научная катастрофа всех времен, самое печальное свидетельство человеческой глупости: Закон Этики ГМ…

Он высыпал содержимое пакета в кипящую воду, повернулся и вызывающе посмотрел на оранжанина.

— В 7034 году под давлением движения за суверенитет человека Совет планет Конфедерации Нафлина решил бороться с искусственным интеллектом, чтобы положить конец так называемой Эре Гегемонии Машин. Машины, роботы, андроиды и электронные контроллеры мемодисков были затолканы в шлааровские корабли, которые устарели с появлением первых дерематов, и высланы в космос. Правители того времени воображали, что корабли покинут галактику и затеряются в бескрайних звездных просторах, но произошло с точностью до наоборот: захваченные течением, о котором я вам говорил ранее, они направились к ее центру и массами выбрасывались на планету под этой звездой, неактивной уже в течение нескольких миллионов стандартных лет.

— Как по вашему мнению, в чем причина этого течения?

— Готов поспорить, оно связано с активностью черной дыры, однако не примите этого за научно доказанную истину; пока что мои слова — чистая гипотеза…

Он замолчал и погрузился в наблюдение за впитывающими воду сероватыми кубиками внутри контейнера. По замкнутому пространству купола разошелся пресноватый запах вареного мяса и овощей. Этот человек жестами напоминал примата, но изъяснялся языком ученого, озадачивая Тиксу: перед ним предстал поразительно сокращенный путь человечества в том смысле, как его представляли неотерганианцы (последователи Горжи Терганиуса, ученого срединных эпох и основателя школы трансформистов) и другие сторонники эволюционной теории. А именно — что окружающая среда, прилагая все силы, в конечном итоге опять берет верх, что человеку не суждено иного исхода, кроме как в конце цикла вновь вернуться к своему животному обличью. Что-то безжалостное и неизбежное было в этом мировоззрении. Лотер Пакуллай выглядел жертвой ловушки, расставленной ему собственной логикой.

На ум Тиксу пришла поговорка жителей Маравеля, одного из континентов Оранжа: «Веришь в зверя — и становишься зверем, веришь в человека — и становишься человеком, веришь в небеса — и становишься богом».

— Тайну Арратана мне тоже не удалось разгадать, — сказал Лотер Пакуллай, помешивая содержимое контейнера. — Несмотря на то, что планета находится перед самой пастью, она отказывается быть пойманной. Хотя ей следовало бы оказаться захваченной движением по спирали и проглоченной, как и ее сестры. К счастью для нас, — он вытащил металлическую ложку и, не обращая внимания на падающие на пальцы обжигающие капли, поднял ее горизонтально на уровень глаз, остановив от них в нескольких сантиметрах, — она поддерживает постоянное расстояние от края ядра. Она не двигается: это черная дыра подле нее растет. По крайней мере, у этой загадки есть то преимущество, что мне достался отличный наблюдательный пункт.

— И что же вы наблюдали?

— Главным образом — свои собственные реакции! Я оказался в странном и неловком положении дозорного, который заметил опасность, но лишен возможности предупредить остальных. У меня было достаточно времени, чтобы провести расчеты и понять: все идет к тому, что от Млечного Пути не останется ничего менее чем за стандартные полвека. Наша дорогая галактика пожирает себя и заодно своих детей. И из-за отсутствия транспорта у меня нет другого выбора, кроме как беспомощно наблюдать за этим самоуничтожением. Возможно, так даже лучше: в том очень маловероятном случае, если бы человечество всерьез отнеслось к моим выводам, оно не успело бы подготовиться к миграции в другие галактики, которые, к тому же, могут быть поражены такой же гангреной. Лучше уж людям беспрепятственно наслаждаться последними годами жизни, не находите? Если только ваше индисское колдовство не поможет нам выбраться из этой беды…

Последние слова он произнес с подчеркнутой иронией — и ради того, чтобы скрыть неуютное чувство, которое вызвало в нем необъяснимое появление Тиксу, и ради удовольствия поворошить свои старые рефлексы рационалиста. Когда воды в емкости совсем не осталось, он разделил дымящиеся кубики по двум суповым тарелкам, и его пергаментное лицо осветилось грустной улыбкой. Еще за сарказмом прятался вызов, ибо, сам себе в этом не сознаваясь, он хотел надеяться, что индисский волшебник — шарлатан, старинный неприятель, — ответит на вопросы, которыми он задавался, и добьется успеха там, где Лотер и ему подобные потерпели неудачу.

Некоторое время двое мужчин молча сидели на полу и ели. Пусть эта гидратированная еда была безвкусна, проголодавшийся Тиксу счел ее за вкуснейшее из блюд.

— Вы говорили, Конфедерация Нафлина претерпела кое-какие… — начал Лотер Пакуллай.

— Сиракузяне и их союзники уничтожили Орден Абсуратов, истребили всех правящих сеньеров Конфедерации и основали империю Ангов. Крейцианская религия стала официальной, обязательной, и скаитов отныне используют в качестве инквизиторов или стирателей…

— Стирателей?

— Они стирают часть данных из человеческого мозга и имплантируют новые программы.

— Правильно я сделал, что убрался подальше! Уж насколько мало было миссионеров Крейца разбросано по Алемании, но даже они меня пугали до полусмерти! Подозреваю, что на обитаемых планетах вселенной стало нечем дышать…