Поверженный Рим - Сергей Шведов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А какое мне дело до рекса Гвидона? – в раздражении воскликнул Нанний.
– Императору Валенту, не в обиду тебе будет сказано, магистр, тоже не было дела до божественного Гвидона, но именно этот рекс снес ему голову на моих глазах. А русколанская конница втоптала гвардейцев императорской схолы в землю.
– А почему вдруг этого варвара называют божественным? – удивился Нанний.
– Соплеменники считают его сыном одного из самых почитаемых варварами богов. Возможно, даже его земным воплощением. Во всяком случае, ребенок, рожденный Констанцией от Гвидона, объявлен в Девине воплощением бога Ярилы, призванным изменить мир. Он получил имя не то Кладовлада, не то Ладовлада, то есть сына богини Лады и бога Велеса, со всеми причитающимися столь важной особе атрибутами.
– И зачем ты мне все это рассказываешь? – нахмурился Нанний.
– Так ведь именно Гвидон месяц назад в присутствии жрецов едва ли не всех варварских богов был избран верховным правителем франков, – ласково улыбнулся магистру нотарий. – А его сын Кладовлад, внук покойного Констанция, вот-вот будет провозглашен императором. Теперь ты понял, сиятельный Нанний, куда нацелились люди, именующие себя русами Кия?
Об опасности, нависшей над северной Галлией, магистр пехоты уже знал от своих агентов, но он никак не предполагал, что варвары зайдут в своих притязаниях так далеко. Им мало захваченных у римлян провинций, они покушаются на власть над миром. Какая наглость!
– Патрикий Руфин всегда играл по-крупному, – усмехнулся Пордака. – Так с какой же стати ему менять свои привычки? Кстати, Руфин, в отличие от тебя, сиятельный Нанний, очень щедрый человек. Я оказал ему несколько услуг коммерческого характера и был вознагражден за свои старания полной мерой.
Увы, магистр то ли не расслышал слов Пордаки, то ли не понял содержащегося в них намека, во всяком случае, ничем, кроме сытного обеда, он так своего гостя и не порадовал. Нанний решал очень трудную задачу по сохранению Римской империи. Стремление, безусловно, похвальное. К сожалению, магистру пехоты не хватало ума, чтобы понять очевидное: империя – это, прежде всего, люди, такие как нотарий Пордака. И игнорирование их интересов ни к чему хорошему не приведет.
Император Грациан вернулся с охоты в приподнятом настроении. Его юное лицо порозовело от мороза и радости удачной охоты. Грациан собственной рукою поразил огромного секача и сейчас вдохновенно рассказывал об этом патрикию Евгению, прибывшему сегодня в полдень в Сирмий из Рима, дабы выразить почтение императору. Патрикий Евгений отличался довольно высоким для римлянина ростом, но был грузноват. К тому же его мучила одышка, что в тридцатипятилетнем возрасте даже странно. Будь на то воля сиятельного Нанния, он бы собрал всех римских сенаторов и выгнал их в чистое поле. Через пару месяцев интенсивных воинских упражнений патрикии наконец-то стали бы походить на людей, а не на разжиревших от безделья боровов. Разумеется, вслух своего мнения Нанний высказывать не стал. Кивнув дружески патрикию Евгению, он присоединился к хору свитских чиновников, на все лады расхваливающих удаль и ловкость юного императора. Грациан, надо отдать ему должное, был далеко не глупым человеком, и многие знатные мужи империи очень надеялись, что с возрастом этот хорошо сложенный, быстрый в движениях молодой человек затмит славу своих предшественников и сумеет не только сохранить Римскую империю от развала, но и расширить ее границы.
– Опять ты, Нанний, со своей Галлией, – поморщился Грациан, выслушав магистра.
– Если мы потеряем Галлию, божественный император, то величию Рима придет конец, – вздохнул магистр. – И даже победа, одержанная на Востоке, не спасет империю от развала.
К немалому удивлению сиятельного Нанния, сенатор Евгений его поддержал, высказавшись в том смысле, что римский сенат обеспокоен положением дел в богатейшей провинции империи. Набеги варваров в последнее время участились. Франки почти беспрепятственно пересекали Рейн и грабили приграничные земли. Особенно страдали от их набегов усадьбы богатых землевладельцев.
– А я давно говорил, что усадьбы в Галлии следует обносить каменной стеной, – буркнул рассерженный Грациан. – Если каждая усадьба превратится в крепость, то у варваров сразу же пропадет охота разорять наши земли. К сожалению, знатные мужи Галлии никак не могут понять очевидного: у империи не хватает легионов, чтобы наглухо закрыть границу. Регулярная армия просто не приспособлена для охоты за мелкими ватажками. Это должно стать заботой самих галлов, если они не хотят вечно ходить в обиженных. Тебе следовало объяснить это жалобщикам, сенатор Евгений.
Чиновники, собравшиеся в курии Сирмия, встретили слова императора гулом одобрения. Грациан высказал дельную мысль, это признал даже магистр Нанний. К сожалению, возведение подобных крепостей потребует больших расходов, а казна империи пуста.
– Пусть строят на свои средства, – отрезал Грациан. – В конце концов, это ведь их добро воруют варвары, а не мое.
Император, огорченный плохими вестями, взмахом руки отпустил свиту и уже отправился было почивать, но его перехватил настырный Нанний. Грациан вспылил, но сумел сдержать гнев, рвущийся наружу, что потребовало от него немалых усилий. Старший сын покойного Валентиниана был вспыльчив от природы, но, в отличие от своего отца, умел обуздывать свой нрав, если этого требовали обстоятельства. Очень похвальное качество в молодом человеке.
– Я получил сведения, божественный Грациан, что варвары готовят вторжение в Галлию, – негромко, но веско произнес Нанний. – Удар последует сразу же после того, как мы ввяжемся в войну с готами. Я даже знаю имя человека, который возглавит набег франков. Это некий Гвидон, которого варвары считают сыном бога.
– На охоте я разговаривал с комитом Андрогастом, только что прибывшим из Лиона, – нахмурился Грациан. – Он меня заверил, что в Галлии все спокойно.
– А зачем высокородный Андрогаст приехал в Сирмий, он тебе не сказал?
– Я полагал, что его вызвал ты, магистр.
– Боюсь, что комит Андрогаст уже нашел общий язык с префектом претория Меровладом, а потому верить ему нельзя, – холодно произнес Нанний.
– Ты подозреваешь всех, магистр, – в раздражении воскликнул Грациан. – Ты подозреваешь Меровлада, ты подозреваешь дукса Максима, ты подозреваешь комита Андрогаста!.. А есть люди, которым ты веришь, сиятельный Нанний?
– Есть, – твердо произнес магистр. – Имя одного из них я уже называл тебе, божественный Грациан. Речь идет о комите Феодосии.
– Я слышал о Феодосии много хорошего и много дурного, магистр, но я не понимаю, почему я должен делиться властью с этим человеком? У меня уже есть один соправитель – Валентиниан. По-твоему, я должен обездолить родного брата и облагодетельствовать совершенно чужого мне человека?