«Бежали храбрые грузины». Неприукрашенная история Грузии - Лев Вершинин

Брат за брата в черный день

Вслед за Римом Иверия – ее уже, впрочем, чаще называли Картли (предположительно от древнееврейского «карт» – «город», то есть «страна городов» типа Гардарики), – и я тоже далее буду называть ее именно так, приняла христианство. Оно, собственно, было там известно и много раньше, хотя версия о визите апостола Андрея Первозванного скорее всего патриотический миф, однако не прижилось. А вот проповедница и врач Нино из Каппадокии, позже названная святой, преуспела. Трудно сказать, чем в первую очередь руководствовался царь Мириан, крестясь и принуждая к этому же подданных, – то ли и впрямь неким прозрением, то ли политическими соображениями, однако к середине IV века (конкретно дата варьируется) Восточная Грузия уже была частью христианской Ойкумены (Эгриси решилась на этот шаг намного раньше). Мероприятие, как ни объясняй, было мудрое и крайне своевременное; Картли теперь рассматривалась в Константинополе уже не просто как вассал, но и как «сестра во Христе», что, поскольку главной угрозой были язычники, накладывало особые обязательства. Правда, когда шах Шапур II, коронованный еще в утробе матери, подрос и, оказавшись очень неслабым парнем, начал в 338-м очередной тур борьбы с Римом, на картлийском направлении, как второстепенном, было спокойно. Но по итогам войны (после трагической гибели императора Юлиана и «политической» капитуляции его преемника) Рим вернул Ирану все завоеванное и отказался от «интересов» в Армении. О Картли в договоре не упоминалось, однако было ясно, что персы, пользуясь проблемами Рима, своего не упустят. И они не упустили. Не без труда подчинив Армению, Шапур в 364-м вошел в Картли, обложил царство данью и, не обращая никакого внимания на протесты из Константинополя, посадил в Мцхете своего наместника, понизив роль царя если не до нуля, то близко к тому. Так что договор 387 года, согласно которому спорные земли, наконец, поделили (4/5 части Армении отошли персам, а пятая часть римлянам, Эгриси была признана сферой интересов Рима, а Картли зоной персидского влияния), всего лишь официализировал суровую реальность.

С этого момента Иран взялся за интеграцию Кавказа всерьез. После упразднения в 428-м армянской короны шаханшах Язгард II развернул масштабную программу упразднения там, а по ходу еще и в как бы независимых Картли с Албанией христианства и замены его поклонением Огню. Поскольку лояльность всячески вознаграждалась, довольно значительная часть знати особо не возражала. Однако «низы», христианство к тому времени воспринимавшие всерьез, отреагировали иначе: в ответ на мощное и крайне бестактное миссионерство, проводимое командированными магами, в Армении и Албании вспыхнуло огромное восстание во главе с полководцем Варданом Мамиконяном. Ирану, правда, ценой жесточайшего напряжения удалось выиграть в 451-м Аварайрскую битву, но условность этой победы была столь очевидна, что проект сочли за благо свернуть. Правда, руководство Картли, в подготовке акции протеста активно задействованное, в самих событиях участия не приняло, мудро рассудив, что поживем – увидим, но купоны состригло: измотанные при Аварайре персы до Мцхеты не дошли, а маги, видя такой оборот, сочли за благо упаковать чемоданы. Есть, впрочем, смысл добавить, что хотя претензии армянских летописцев в какой-то степени справедливы (картлийских дружин при Аварайре очень не хватило), отсутствие активности не следует списывать на счет трусости или, тем паче, подлости. Просто царь Митридат VI аккурат накануне мероприятия умер, а его наследник Вахтанг был слишком мал. Так что на какое-то время царство оказалось в руках князей, озабоченных другими проблемами до такой степени, что должное внимание не уделялось даже набегам горцев.

Вопрос полномочий

Дети, однако, имеют свойство расти. Подрос и Вахтанг. Пользуясь тем, что горцы лет за десять достали уже всех, а князьям для общего похода необходимо было знамя, он уже в 16 лет возглавил поход в горы, успешно разъяснив варварам, что они были очень-очень неправы. Проявив себя толковым вождем и поразительно храбрым воином, не знавшим поражения в поединках со взрослыми и суровыми дядями, тинэйджер довольно быстро поставил себя и дома, по ходу дела совершив несколько «самовольных» вылазок на территорию Рима, что очень понравилось шахскому правительству, благо оно ко всему прочему еще и могло с чистой совестью уверять соседей, что центр тут ни при чем, а просто провинциальное начальство бузит. Вахтангу было оказано всяческое уважение, а после более чем успешного участия его в персидских походах на восток, где все сильнее шалили кочевники, благосклонность Ктесифона к молодому картлийскому вассалу вообще утратила всякие границы. Чем тот, разумеется, и воспользовался (парень был активен и честолюбив) для возвращения утраченных полномочий и превращения царства опять в царство. Для начала привел в чувство совершенно утративших тормоза святых отцов, выслав из страны архиепископа Микаэла, позволявшего себе бить монарха ногами по зубам и сообщив в Царьград, что хочет иметь свою собственную церковь, а иначе, блин, можно и насчет Огня подумать, благо предложений море. В Константинополе, понимая, что сосед вспыльчив и на всякое способен, покряхтели, но согласились, предоставив Картлийской Церкви статус автокефальной, а ее главу признав Католикосом, практически равным по статусу Патриарху Константинопольскому.

Успех окрылил, и все пошло по накатанному пути: сперва несколько походов в горы, чтобы еще больше привязать воинов, а затем, добившись любви силовых структур, конфликт с князьями, совершенно забывшими, кто они, а кто царь, жалобы князей шаху, мол, тут, ваше величество, ваших верных слуг обижают, попытка наместника (тоже из князей) выступить в роли арбитра, – и убийство наместника по приказу царя. Что, естественно, не могло остаться без реакции. Шах двинул войска, Вахтанг ушел в горы и, возможно, все бы было кончено очень быстро, но полыхнула Армения, князь Ваган Мамиконян, племянник Вардана, пришел на помощь картлийцам, а это было уже серьезно. В 483-м фактически повторился Аварайр: в битве на Чаманайнском поле персы победили, но такой ценой, что уйти удалось даже некоторому числу армян; преследовать же Вахтанга, ускакавшего в Эгриси, под крыло римлян, каратели даже не пытались. А затем, очень кстати, в Иране началась «революция» Маздака, очень долгая, разрушительная и кровавая, так что царь спустя пару лет не только вернулся в Мцхета, но даже и на какое-то время ощутил себя независимым государем, прижав князей и основав новую столицу, Тбилиси, где старая знать не чувствовала себя так вольно.

А потом персы, слегка уладив внутренние дела, пришли исправлять недоделки. Договориться не получилось: эмиграция в римские владения, пусть и кратковременная, полностью и бесповоротно сделала Вахтанга в глазах шахского правительства персоной non grata. В битве у Самгори на реке Иори царь, дравшийся, как всегда, в первых рядах, был смертельно ранен, а его сын Дачи, сделав должные выводы, повел себя в соответствии с обстоятельствами. Причем, судя по всему, более чем адекватно, ибо в 510-м персы, упразднив в рамках очередной административной реформы корону Албании, в Картли царскую власть все же сохранили. Аж до 523 года, когда шах Кавад потребовал от Гургена, внука Вахтанга, отречься от христианства и поклониться Огню. Понимая, что согласие чревато переездом в Ктесифон и пенсией, царь требование отклонил. Но, поскольку армяне, измотанные двумя восстаниями, на сей раз поддержку не гарантировали, а Рим в тот момент войны с Ираном не планировал, не стал и являть героизм, вместе с семьей, короной и казной эмигрировав в Константинополь. Царская власть в Картли была упразднена, и страна превратилась в обычный иранский остан.

Глава II. Миров двух между

Три корочки хлеба

У всякой медали две стороны. Исчезновение Картли с карты Южного Кавказа изрядно облегчило жизнь Эгриси. При жизни Вахтанга, решительного, агрессивного, да еще и до поры умело разыгрывавшего карту родства с Сасанидами, царству эгров, лазов, чанов, апсилов и абазгов пришлось туговато. Если еще в середине V века оно, паря на крыльях успеха, позволяло себе даже порыкивать на Рим (царь Губаз I дошел и до прямого шантажа, кончившегося, правда, показательным покаянием в Константинополе), то позже, до самой гибели картлийского царя, звезда удачи заметно потускнела. Главной целью князей Западной Грузии стало, в основном, потерять как можно меньше кровного. Однако Вахтанг погиб, и амбиции вернулись. Тем паче что Иран, заинтересованный зайти стратегическому противнику во фланг, не жалел обещаний, упирая на то, что вот, мол, римляне считают вас слугами, а для нас вы братья и можете быть союзниками, а на судьбу Картли внимания не обращайте, они сами виноваты. Лазы в ответ делали вид, что готовы поверить, с удивительной для провинциалов ловкостью разводя шаха и его спецслужбы. Цатэ, сын царя Дамназа, даже снял крест и поклонился Огню, после чего обрадованные персы обеспечили Эгриси массу преференций. Однако в 523-м, похоронив батюшку, тот же Цатэ вместо того, чтобы делать тайное явным и оформлять договор о союзе, вновь крестился, пояснив, что и рад бы, дескать, всю жизнь славить Ахурамазду, но вот народ, закосневший в христианстве, не поймет. Сообразив, что его одурачили как пляжного лоха, шах направил в Эгриси карательную экспедицию, однако персов уже ждали готовые к бою легионы, пришедшие из благодушно наблюдавшего за раскруткой интриги Второго Рима. В итоге персы, рассчитывавшие бить лазов, столкнулись с ромеями и были биты сами, с немалым трудом и потерями откатившись назад, в остан Картли. После чего в двух пограничных крепостях, Сканде и Шорапани, по просьбе царя Эгриси встали ромейские гарнизоны.