Невеста по пятницам, или Семь пятниц на неделе (СИ) - Обская Ольга

Кучер провозился с заменой колеса гораздо дольше обещанного получаса. Николетт следила за его работой с беспокойством. Несмотря на то, что она выехала из дома с рассветом, может не успеть добраться до замка Рош-ди-Вуар засветло. А ей ведь ещё предстоит обратный путь. Хорошо, что папенька сейчас в разъездах и заботах – готовит свадьбу Мариэллы, и не должен заметить временного исчезновения младшей дочери. Но к завтрашнему утру он уже может вернуться в поместье. Николетт надо бы поспешить. Однако позволить себе роскошь не дожидаться, пока возница закончит ремонт, а идти до ближайшего постоялого двора пешком, чтобы нанять там экипаж, как это сделал попутчик, она не могла. Во-первых, потому, что её единственные парадные туфли из парчи не были приспособлены для прогулок по ухабистым просёлочным дорогам. А во-вторых, денег у неё оставалось только на обратный путь.

Дороти тоже поглядывала на возницу с нескрываемым нетерпением. И не только поглядывала – ещё и советы давала. Тот еле слышно чертыхался то ли в адрес норовливого механизма, то ли в адрес советчицы. В конце концов, не выдержал:

– Может, вы, сударыня, сами замените колесо?

Если возница думал, что таким образом остудит пыл Дороти, то очень ошибался. Дело в том, что в имении папеньки она давно уже выполняла не только обязанности камердинера и горничной, но и кучера. А что делать? У отца в последнее время не было денег держать много слуг. А Дороти, по его словам, с самой сложной работой справится. Не только коня на скаку остановит – это любой Дискайской женщине под силу, но и поломанную телегу починит – а вот это уже не каждому дано.

Дважды Дороти приглашать не надо было. Она отодвинула своими могучими формами возницу чуть в сторону и взялась за дело. Тот от неожиданности потерял дар речи, и приобрёл его, только когда Дороти, крепко обхватив колесо, скомандовала:

– Рессору придержите, сударь.

Совместными усилиями дилижанс был быстро приведён в рабочее состояние. И можно было, наконец, продолжить путь. Дороти, разомлевшая от полуденного солнца, вновь задремала. И Николетт ничего не оставалось, как созерцать вид из окна. Вскоре Дискайские холмы с деревеньками, раскинувшимися на пологих склонах, сменились рощицами. А затем дорога и вовсе нырнула в дубраву. Старые дубы-исполины в дымке нежной весенней листвы смотрелись празднично и весело. Но Николетт не очень-то обольщалась их жизнеутверждающему виду. Про местные деревья ходила дурная слава. Говорили, что в их глубоких дуплах обитают злые духи, и в ночное время лучше в дубраве не показываться.

Замок Рош-ди-Вуар располагался в стороне от основной дороги. Николетт и Дороти пришлось сойти на развилке. Дилижанс двинулся дальше, а им предстояло пешком преодолеть несколько сот метров. Благо, дорога, которая вела к замку, была мощёной. Ровные отполированные до блеска благородные камни плотно прилегали друг к другу, обещая, что парчовые туфли Николетт не пострадают.

– Видимо, лорд Теодор любит порядок, если держит дорогу к замку в таком идеальном состоянии, – Николетт двинулась вперёд.

– Боюсь, это его единственное достоинство, – проворчала Дороти. – Работать у такого господина – одна морока.

То, что служанка так яростно заступилась за Николетт в споре с попутчиком, ещё не означало, что она в восторге от идеи госпожи стать самостоятельной и увильнуть от помолвки с генералом. Дороти как-то созналась, о чём втайне грезит.

– Вы станете генеральшей, возьмёте меня горничной в ваш новый дом, а там… там у генерала работает дворецким представительный солидный мужчина, – фантазировала она. – Крепкий, сбитый, чтобы подходил мне по комплекции. И, главное, неженатый…

– С чего ты взяла, Дороти, что дворецкий генерала окажется холостым? – Николетт приходилось остужать её пыл. – Ещё и сбитый. Может, ему уже под семьдесят, и он напротив – дряхлый.

– Уж и помечтать нельзя, – вздыхала Дороти.

Замок Рош-ди-Вуар многие называли мрачным. Возможно из-за того, что его стены были выложены из тёмно-бордового камня. Николетт не знала, в какой каменоломне был раздобыт такой редчайший материал, но подобный замок был единственным во всей округе, да, пожалуй, и во всём королевстве. Он надменно возвышался над окрестными лесами, намекая, что и его хозяин, наверняка, такой же тяжёлый и заносчивый. Но Николетт попыталась не поддаваться этому мрачному очарованию. Подумаешь, бордовый камень. Подумаешь, лорд с прескверным характером. Лучше уж работать у мужчины, к которому не испытываешь симпатии, чем стать женой мужчины, к которому не испытываешь симпатии.

Первое препятствие – ворота, были преодолены удивительно просто. Когда Дороти и Николетт приближались к ним, сзади послышался топот копыт. Всадник быстро поравнялся с девушками, и створки раскрылись, пропуская его на полном ходу – ему даже сбавлять скорость не пришлось. Николетт удивлённо крутила головой, пытаясь понять, кто открыл всаднику ворота, но так и не увидела ни привратников, ни охраны. Они с Дороти прошли за всадником следом, и только после этого тяжёлые створки вновь захлопнулись.

Двор, полностью замощённый таким же безупречно гладким камнем, как и подъездная дорога, выглядел абсолютно пустым. Куда скрылся всадник, Николетт не заметила. Кто это был? Слуга, посыльный, а может, сам хозяин? Она не успела его толком разглядеть – слишком быстро он возник и исчез.

Николетт направилась к входу в замок. Резные двери в два человеческих роста оказались закрытыми и, подобно воротам, распахиваться сами по себе не спешили. Николетт догадалась, что нужно подёргать свисающую сверху цепь. Какой-то механизм там, за дверью, пришёл в движение – слышно было довольно мелодичный бой колокола. Однако больше ничего не происходило. Дороти успела уже начать ворчать, что не стоило ехать в этот мрачный замок, а лучше было бы спокойно дожидаться смотрин в генеральском имении, где дворецким, наверняка, работает холостой импозантный мужчина приятной наружности. Она так разошлась, что когда дверь, наконец-то, открылась, первой её фразой, произнесённой в адрес человека, встречающего у порога было:

– Сударь, извольте объяснить, почему заставили мою госпожу так долго ждать?!

«Сударь» – высокий худощавый мужчина, около сорока, в безупречно элегантной ливрее дворецкого, на удивление спокойно выслушал тираду Дороти.

– Чем могу служить? – произнёс с флегматичной напыщенностью.

Но флегматичным он оставался ровно до тех пор, пока Дороти не включила свой фирменный взгляд глубоко незамужней женщины, который не мог выдержать ни один мужчина. Обладатель безупречной ливреи исключением не стал. Он странно покосился на пышный лиф Дороти, нервно сглотнул и переместил глаза куда-то вдаль. Только после этого на его лицо вернулась чопорная невозмутимость.

– Николетт Огюстье, – представилась Николетт, – младшая дочь господина Огюстье. Хотела бы видеть лорда Теодора.

– Позвольте узнать, по какому вопросу, – осведомился дворецкий, тщательно избегая взгляда Дороти.

– По объявлению. Я слышала, ему нужен писарь.

– Вы имеете в виду то объявление, где говорилось о мужчине средних лет? – дворецкий приподнял бровь.

Было ли это изумление или ирония, Николетт разглядеть не успела, потому как именно в этот момент Дороти расправила плечи и чуть подалась вперёд. Её волнообразные телодвижения заставили дворецкого вновь невольно соскользнуть взглядом на обтянутые пёстрым материалом формы. Вторая его бровь последовала примеру первой – тоже приподнялась. В судорожной попытке вернуть лицу невозмутимость, он икнул и поспешил развернуться спиной.

– Следуйте за мной.

Чинной степенной походкой, какой обладают только самые вышколенные дворецкие, он провёл Николетт и Дороти через просторный холл в гостиную.

– Ожидайте, – кивнул на кресла у камина. – Я осведомлюсь, сможет ли лорд Теодор вас принять.

Николетт опустилась в кресло и восхищённо обвела комнату взглядом. Кругом красное благородное дерево, дорогое стекло с изысканной гравировкой, мягкая мебель драпирована самосветящимися восточными шелками. Внутреннее убранство замка совсем не производило того мрачного впечатления, которое создавалось снаружи. Хотя всё равно тут царил какой-то уж слишком мужской порядок, не то что в доме папеньки, в особенности, когда все сёстры Николетт ещё жили там.