Школьный вальс - Ядвига Благосклонная

Арсен подлетает ко мне, хватает за локоть и утаскивает в лабораторку. Закрывает дверь, открывает какой-то шкаф, забитый хламом, и, не церемонясь, впихивает меня в него.

— Что ты… — заикаюсь я, когда понимаю, что он ломится ко мне.

— Тихо!

Да он спятил, что ли? Тут я с трудом помещаюсь!

Но Герасимова, разумеется, не интересует мое мнение, он все-таки втискивает свою огромную тушу в шкаф.

Никогда раньше я не была настолько близка с парнем.

Эй, я же ботанша, помните? Парни-подростки с бушующими гормонами не мечтают о девчонке, у которой буквально на лбу написано слово «серьезно». Именно поэтому я никогда даже не целовалась, не говоря уже о большем…

Естественно такая близость меня смущает, и я даже подумываю о том, чтобы выпрыгнуть из этого злосчастного шкафа, как слышится хлопок двери класса и приглушенные голоса учителей.

Собственно говоря, вот так я оказалась заперта в тесном шкафу с Арсеном Герасимовым — самым несносным и популярным парнем школы.

Глава 2

Нина

— Я не прошу вас делать поблажки, Наталья Юрьевна, — произносит наша классная. — Я всего лишь прошу не заваливать их домашней работой и дать возможность исправить оценки. У половины класса за контрольные работы стоят двойки…

— В наше время нам никто никаких поблажек не делал, — упрямо стоит на своём горгулья.

В наше время — это в какое? В эру динозавров? Иногда мне действительно казалось, что химичка такая же древняя как мир. Разве ей уже не пора на пенсию? Эй, до какого возраста вообще учитель считается вменяемым и непредвзятым к ученикам? Потому что горгулья явно давненько этот возврат преодолела.

— Я понимаю, и все же…

— Я подумаю, что могу сделать, Светлана Леонтьевна, — неохотно выдавливает из себя Наталья Юрьевна.

Ух ты, а в ней оказывается есть что-то человеческое! Значит ли это, что я тоже могу исправить свою оценку?

— Но ничего не обещаю, — добавляет практически сразу.

Я настолько заслушиваюсь разговором, что совсем забываю, что тело Герасимова практически вжимается в мое, а его рука по-прежнему накрывает мой рот. Моя грудь касается его груди. Такой крепкой и сделанной будто из стали. Его дыхание в отличие от моего спокойное. Впрочем, что ему впервой зажимать девчонку, в самом деле? К тому же, не то чтобы я обладаю выдающимися формами.

Арсен выше меня на полторы головы. Ну и, разумеется, шире в раз… Короче говоря, он гигант. Серьезно, разве парень подросток может быть таким огромным? На фоне некоторых одноклассников Герасимов выглядит взрослым мужчиной. Конечно, только до тех пор, пока он не открывает свой рот.

От неудобной позы мое тело затекло, и мне безумно хочется подвигаться, но я не могу, поскольку боюсь себя выдать. Дергаю головой, чтобы сбросить руку Арсена со своего рта, но он вместо этого гладит меня по щеке большим пальцем. Неуловимым движением опускает голову, и дует на пульсирующую жилку у основании шеи.

Болван меня дразнит!

Даю руку на отсечение, гаденыш ухмыляется донельзя довольный собой! Надо же, зажать в укромном уголке отличницу-недотрогу, чем не трофей в коллекцию?

— В любом случае, спасибо, — поникло говорит Светлана Леонтьевна.

— Не нужно говорить мне спасибо, — хмыкает химичка. — Это наше призвание: учить и наставлять детей.

Господи, можно ещё больше добавить пафоса в голос?

— Разумеется…

— Если вы не возражаете, я пока оставлю журнал у себя. Занесу, когда буду уходить.

— Как вам будет удобно.

Слышится какое-то копошение в шкафу напротив, а затем учителя выходят из лабораторной.

— Можешь уже начинать дышать — шепчет мне на ухо Герасимов.

В ответ я кусаю его за палец, и Арсен наконец отрывает свою руку от моего рта. Облизываю пересохшие губы и хриплым голосом огрызаюсь:

— Спасибо за разрешение.

Раздается приглушенный хлопок двери. Классная с химичкой наконец ушли. Неужели мы это пережили? И нас не застукали?

Расслабленно выдыхаю, чувствуя слабость в ногах.

— Ты же не собираешься грохнуться в обморок, утёнок?

— Нет, — закатив глаза, фыркаю. — Может, ты уже перестанешь держать дверь и выпустишь нас?

– А если я не хочу? — нахально заявляет, пристраивая свою руку на моей талии.

Богом клянусь, я его сейчас тресну! Оторву его руку и засуну ему прямо в…

— Не пыхти так, Уткина, — глумливо бросает и толкает дверь шкафа. — Прошу, — шутливо наклоняет голову, пропуская меня вперёд.

Я выпрыгиваю из шкафа, точно из пыточной камеры. Мои руки лихорадочно трясутся, и я прижимаю их к горящим щекам.

Это самая глупая ситуация, в которой я когда-либо оказывалась! Ладно, тот случай, когда я залезла на канат на физкультуре и не могла слезть, тоже был ужасным. Что сказать, физические нагрузки явно не мой конек.

Герасимов тоже вылезает, и я не могу не задаться вопросом, как, черт побери, мы там поместились?

Арсен разминает плечи, и мой взгляд невольно скользит по его мускулам, оценивая.

Пф-ф! Позер!

Он лукаво приподнимает бровь, как бы говоря: «Нравится?». Отворачиваюсь, горделиво задирая подбородок.

— Итак, на чем мы остановились?

— На том, что пора расходиться, пока ещё кто-то не пришёл и нас не застукал, — бурчу и, разгладив форму руками, выхожу из лабораторной.

— Ты не собираешься исправить свои оценки? — догоняет меня у двери Арсен.

— Нет, зачем? — в недоумении на него кошусь. — Горгулья же сказала, что даст возможность исправить.

— Для человека который за пять минут решает задачки со звёздочкой, ты удивительно наивна.

И как это понимать? Он назвал меня умной или тупой?

Ненавижу двусмысленности. А Герасимов в этом чемпион, не сомневайтесь.

— И все же я попробую, — поджав губы, отрезаю и нажимаю на ручку двери, пытаясь ее открыть.

И что вы думаете?

Она, черт возьми, не поддаётся!

— Давай же! — рычу, снова дергая ручку.

Нас закрыли. Просто чудесно!

— Дай, я попробую, — оттесняет меня плечом Арсен, налегает на дверь всем весом и, разумеется, у него ничего не выходит. — Дерьмо! — шикает и с досады пинает дверь ногой.

— Давай, создай ещё больше шума, чтобы нас точно услышали и застукали.

Признаю, я веду себя как стерва. В конце концов, Герасимов не виноват в том, что мы заперты. И уж точно не виноват в том, что я, безмозглая идиотка, потащилась исправлять