Ты будешь моей! (СИ) - Анна Север

все внутри замирает, а затем вспыхивает, словно по щелчку. Как же он близко. Недопустимо близко для незнакомца.

Такого опасного, наглого и вто же время, как бы не хотелось этого признавать, дьявольски притягательного незнакомца.

Нервно закусываю губу и замираю, когда его взгляд опускается к моему рту.

— Нет, девочка. Так просто я тебя не отпущу. — склоняется, вновь заставляя меня изводиться от напряжения. — Непослушных девочек надо наказывать.

Глава 3. Сколько ты хочешь?

— Вы знаете, что удерживать человека против воли — преступление? — хочу звучать уверенно, но интонации больше похожи на мольбу.

Я не знаю, как он это делает, но я чувствую себя не то желе, не то воском, поднесенном к огню, когда он так близко. Мистика какая-то.

Кирилл смеется, будто я глупость сказала. Но все же потом становится относительно серьезным.

— Раз уж заговорили о преступлениях, подпиши бумаги, что не имеешь претензий, и разойдемся. Пока что, — говорит Кирилл Александрович, делая какой-то неоднозначный акцент на последних словах.

Что значит "пока что"?

Блин, некогда это выяснять, нужно скорее идти к маме и Варе.

— Хорошо. Давайте свои бумаги! — соглашаюсь я, чем, кажется, шокирую его. Конечно! Он, наверное, думал, что буду препираться и извиваться, раз уж мошенница и под колеса ради денег бросилась.

— Думаешь, я их в кармане ношу? — усмехается мужчина. — Иди за мной.

Он отступает от меня в полной уверенности, что я подчиняюсь беспрекословно. И честно сказать, есть в нем что-то такое, что вынуждает невольно прислушиваться и подчиняться. Но не сейчас.

Едва я получив обратно свое личное пространство, пытаюсь стряхнуть с себя это наваждение. Сложно так вести диалог. Ой как сложно.

— Куда? Мне срочно нужно идти, — встаю в позу. — Давайте потом?

— Потом? — переспрашивает он и опасно щурится.

Ага, теперь он опять считает, что я юлю?

— Потом. Сейчас у меня очень срочное дело, которому вы помешали. Из-за вас я, вообще-то….

— Сколько? — бесцеремонно прерывает он, а взгляд его моментом становится каким-то равнодушно презрительным взглядом.

— Что "сколько"? — лепечу я, хотя где-то под коркой возникают мысли, но я гоню их прочь. Даже думать не хочу, что этот тип сейчас пытается меня купить.

— Я терпеть не могу паразитов и с превеликим удовольствием оставил бы тебя с носом, но ты миленькая. Поэтому давай так. Я дам тебе компенсацию за “ущерб”, а ты проедешь со мной и подпишешь все, что скажет адвокат. Мне скандалов на ровном месте не надо. — заявляет Кирилл, и у меня отвисает челюсть.

— Не нужны мне ваши деньги! — шиплю я на него, захлебываясь от возмущения. — И никуда я с вами не поеду! А если продолжите меня удерживать, то закричу!

— Цену набиваешь? Со мной этот номер не прокатит, — предупреждает он.

Ну и козел же!

— Не все в этом мире решается деньгами, Кирилл Александрович. И у меня нет цели наживаться на вас!

— Так в чем проблема поставить подпись и закрыть эту тему?

— Я уже сказала. Я спешу. Так что, вам придется поверить мне на слово! — говорю ему, и он уже собирается мне что-то выдать в ответ, но мелодия входящего звонка прерывает наш спор.

Кажется, Кирилл Александрович собирает просто убрать звук и продолжить давить меня словом и взглядом, но вдруг хмурится, глядя на дисплей, и подвисает.

Не знаю кто этот звонивший, но я ему дико благодарна! Пользуясь заминкой, я тут же проскальзываю в дверь.

Лечу по коридору, шлепая босой ногой по холодному кафельному полу. Медсестры косятся, дико неловко. Нужно поскорее отсюда сбежать.

Этот тип ведь не пошел за мной?

Оборачиваюсь. Нет! И слава вселенной!

Выдыхаю, лишь когда забегаю в лифт. Хорошо, что хоть он пуст. Достаю из сумки телефон.

О, черт! Трещина! Как же так?! Поспешила я заявлять, что компенсация мне не нужна. Хотя нет. От такого лучше вообще ничего не брать, потом не отмоешься.

Смартфон, хоть и с трещиной, но все еще работает. Мой старичок многое пережил.

Срочно звоню маме.

— Милая, ты где? Я ведь беспокоюсь, — говорит она мне. А я не хочу тревожить ее тем, что недавно произошло. Ее сердце и так изнывает от тревоги за Варю.

Прикусываю щеку и лгу, что я в порядке. Спрашиваю, где она сейчас. Благо этот нахал привез меня в нужную больницу!

Бегу по двору с босой ногой. Вся опять пялятся. Какой же стыд.

Но куда больше меня сейчас заботит то, что я скажу маме, когда она меня такой увидит?

Ай! В пятку угождает мелкий камень. Больно до жути, нужно хоть чем-то ногу перемотать. Попозже. Сначала мама и Варя. Где же этот дуракий корпус? Ага, вот он. И мама тут. Вся в слезах.

— Что с твоей ногой? — спрашивает она, и я отмахиваюсь, что подошва от балеток отлетела. Мол, старые.

Но мама не спешит верить, знает, как я их любила. Становится стыдно, учитывая, что меня почти поймали на лжи, но раскрывать всех карт не хочу.

Нет. Я обязательно расскажу ей правду. Но потом. А сейчас….

— Как Варя? Почему ты здесь, а не в палате? — спрашиваю я о самом главном, и застываю, видя нечто страшное в глазах моей мамы….

Глава 4. Нашел

— Она в реанимации, солнышко, — шепчет мне мама, и я забываю, как дышать. Будто хватили за горло стальными пальцами и дали под дых.

Все настолько плохо?

Спешу обнять маму, как можно крепче.

— Что говорят доктора? — тихо спрашиваю я.

— Срочно нужна пересадка. Времени почти нет, — шепчет она, отвернувшись от меня. Слова сливаются с плачем притом, что мама пытается держать себя в руках.

— Но ведь донора еще не нашли. Наша очередь только в конце осени, — в ужасе шепчу я и готова уже свалиться на ватных ногах.

— Погоди, нам ведь из Турции звонили. Там был вариант. Он подошел? — выпаливаю слова так быстро, будто секунда промедления может стоить мне жизни. Или Вареньке….

— По предварительным анализам, да. Но… мы не потянем перелет и оплату больницы. Что уж говорить об оплате донору, — говорит она и вновь отворачивается, чтобы я не видела слез.

Будто я не знаю, как ей сейчас больно. Будто не чувствую тот же испепеляющий ад внутри себя. Ту же отчаянную безысходность.

В голове мечутся мысли, я считаю каждую заработанную копеечку, но этого точно не хватит.

— А если продадим квартиру? — хочу сказать я, но вспоминаю, что эта рухлядь в Подмосковье по документам нам не принадлежит, а найти отца… в общем, проще застрелиться.