Подарок для Александры - Люси Монро

– Если в твоем понимании так должно звучать предложение руки и сердца, то тебе придется еще многому поучиться.

Его чувственные губы сложились в подобие гримасы.

– Не будь смешной.

– Смешной?

– Ты деловая женщина и все время, пока мы встречались, доказывала мне, что карьера тебе дороже всего. Женщина с твоими профессиональными амбициями не сможет стать настоящей женой наследника империи Петронидисов.

Ее охватила волна дрожи, холодок пробирал до самых костей.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я женюсь. И вполне естественно, наши отношения должны прекратиться. – Болезненная бледность его лица никак не уменьшила боли, пронзившей ее сердце.

– Ты уверял меня, что наши отношения уникальны. Говорил, что я могу полностью тебе доверять. Клялся, что никогда не изменишь мне с другой. – Она вскочила с кровати с ощущением, будто ее изваляли в грязи. Любовь, которой она так щедро с ним делилась, была испачкана и вычеркнута из жизни за ненужностью в один миг.

Димитрий тяжело вздохнул, пригладив черные, с шелковистым отливом волосы.

– Я не изменял тебе с другими женщинами.

– Тогда на ком же ты женишься?

– Ты вряд ли ее знаешь.

– Вне всяких сомнений! – Она готова была убить его взглядом, ей хотелось кричать. Но больше всего она боялась расплакаться у него на глазах.

Он снова тяжело вздохнул.

– Ее зовут Феба Леонидис.

Гречанка. Ее соперница была гречанкой, возможно кроткой и послушной, достаточно воспитанной, чтобы стать хорошей и надежной женой толстосуму.

– Когда ты успел с ней познакомиться? – Хоть боль и расчленяла ее тело на куски, сильнее от такого рода подробностей она уже стать не могла.

– Я знаю ее с детства. Она дочь давнего друга нашей семьи.

– Ты знаком с ней практически всю свою жизнь, и тебя вдруг осенило, что ты ее любишь?

Циничный смех вырвался в ответ.

– Любовь здесь ни при чем.

Он произнес слово «любовь», словно это было вульгарным ругательством. Никто из них никогда не заводил разговоров о любви, но она обожала Димитрия всеми фибрами своей души и надеялась, что он ответит ей тем же. Пусть его чувства будут не такими сильными, но на взаимность в некоторых аспектах отношений она рассчитывала. Это могло быть надежным основанием для женитьбы и создания семьи. А теперь оказалось, что их отношения привели ее к беременности, а ее партнера не волновали ни ее состояние, ни чувства.

– Если ты не любишь эту женщину, то зачем женишься?

– Пришло время обзавестись семьей.

Она нервно сглатывала, борясь с подступающим к горлу комом.

– Ты говоришь так, словно это давно входило в твои планы.

– Ты права.

Кровь прилила к голове, щеки запылали. Она чувствовала, как лицо заливает румянец, а слабость парализует все тело. Ее качнуло в сторону.

Димитрий что-то быстро произнес по-гречески, скорее всего выругался, и вовремя поддержал ее.

– Дорогая, с тобой все в порядке?

И он еще спрашивает? После того, как объявил, что собирается жениться на другой женщине? Получается, что весь последний год он использовал Александру в качестве своей временной любовницы, предмета для плотских развлечений.

– Отпусти меня. Убери свои руки, – с ненавистью отчеканила она.

С оскорбленным видом он послушно опустил руки. С каким удовольствием она наградила бы его хлесткой и увесистой пощечиной, ладонь просто чесалась от соблазна. Но она сдержалась и осмотрительно отошла на шаг назад.

Она смотрела ему прямо в лицо, ставшее самым желанным и любимым за четырнадцать месяцев их знакомства.

– Я поставлю вопрос иначе. Ты всегда хотел вступить в законный брак с другой женщиной?

Глаза цвета индиго прищурились. Он не любил повторяться.

– Да.

– И несмотря на это, ты соблазнил меня и уложил в постель? Не намереваясь развивать наши отношения, довольствуясь только их сексуальным содержанием, ты тем самым сделал из меня банальную потаскуху.

Димитрий зарычал в ответ, как зверь, которого ранили.

– Ты моя любовница. Никто из тебя ничего не делал.

– Бывшая, слава богу, любовница.

Он заскрежетал от злости зубами.

– Бывшая любовница.

– Почему… – И снова гнев сдавил горло. Сил не хватало вымолвить то, что требовалось. Но она взяла себя в руки и продолжила: – Почему ты только что занимался со мной любовью? Я хотела сказать «сексом», конечно.

Он резко отвернулся от нее.

– Я не смог сдержаться.

Она поверила его словам. Со дня их первой встречи она также не могла совладать с собой. В свои двадцать два года она все еще была девственницей. Но ее непорочность не стала неприступным барьером для них обоих.

Димитрий был просто шокирован ее целомудрием и безгрешностью, что, впрочем, не помешало ему сделать ее своей любовницей. Она влюбилась в него и после двух месяцев обороны наконец-то сдалась. Роман был фантастическим. Он потрясающе ухаживал, окружал ее заботой, холил и лелеял, и в определенные моменты ей даже казалось, что он искренне любит ее.

– Я не верю, что ты хочешь бросить меня.

– Наше время истекло, – сказал он, будто это что-то объясняло.

– Ему на смену подошло более удачное, чтобы жениться на женщине, осуществив свои давние планы, – сказала она скорее для себя самой, чтобы раз и навсегда четко сформулировать то, что произошло.

– Да.

Совершенно неожиданно она смутилась, чувствуя дикий стыд и брезгливость. Она так неосмотрительно отдавала свое тело мужчине, который все это время мечтал о браке с другой!

Александра быстро развернулась и, опрометью помчавшись в ванную, схватила махровый халат. А когда, одевшись, снова вернулась в спальню, Димитрия уже не было. Ей стало ясно, что он не просто исчез из спальни, он навсегда исчез из ее жизни, оставив ее в полном одиночестве.

Она стояла посередине гостиной и впитывала эту звенящую пустоту, постепенно осознавая всю горечь состояния брошенной женщины. Стоять так было невыносимо, и она медленно опустилась на колени. Голова бессильно поникла, к горлу снова подступал ком, грозивший вырваться наружу рыданиями.

Слезы не заставили себя ждать: едко-соленые, обжигающие кожу капли потекли по щекам и шее, смачивая лацканы толстого турецкого банного халата.

Выбежав из квартиры, Димитрий прислонился к стене вестибюля, не в состоянии сделать ни шагу. Уход стоил ему неимоверных усилий. Но если бы он не решился сбежать, когда Ксандра ушла в ванную, то навсегда бы остался с ней. Даже сейчас соблазн вернуться и броситься в ее объятия, оправдываясь, умоляя простить, убеждая, что это была роковая ошибка, был слишком велик.

Но это не было ошибкой. Если он не женится на Фебе Леонидис, его дед, которого он любил больше своей жизни, умрет. Дед ясно поставил перед ним ультиматум и категорически отказался идти на уступки.