Пум - Софья Радзиевская

И вдруг она пропала. Атамкул с ног сбился, бегал, искал ее, а Хашима с распухшим от слез лицом едва притронулась до вкусной дымящейся шурпы, спрягала за пазуху кусок лепешки и убежала, только крикнула на ходу:

— Пока не найду Ак-Юлдуз, не вернусь домой.

И вот она уже полдня неустанно обыскивает все любимые тропинки Нар-Беби. Голос ее охрип, ноги болят, но сердце болит сильнее.

— Нар-Беби-и-и, — зовет она, — На-ар-Беби-и-и!

И эхо отвечает ей:

— А-ар… би-и-и, — насмешливо и дико. Хашима снова зовет и плачет горько, безутешно.

Но что это? Как будто издали прозвучал жалобный голос, такой знакомый. Девочка остановилась, прислушалась и вдруг с радостным криком кинулось бежать.

— Еще, еще, — тоненький, словно детский голосок, — Хашима узнала бы его среди тысячи!

Наконец поворот тропинки, и девочка остановилась в ужасе: внизу, под тропинкой, на щебенчатом откосе, лежала Нар-Беби. Она, видимо, поскользнулась и скатилась с тропинки вниз, но у самого края пропасти попала задней ногой глубоко в трещину между камнями, и это ее задержало. Верблюжонок сам спустился к матери по откосу и стоял около нее, испуганный и недоумевающий.

Камни крепко держали ногу, Нар-Беби тщетно старалась ее выдернуть. Но выдернув, она неминуемо скатилась бы в пропасть.

Хашима поняла все в одну минуту. Надо бежать домой за помощью. Девочка опрометью бросилась было по тропинке обратно.

Вдруг Айнек, не отстававший от нее ни на шаг, весь ощетинился и злобно заворчал, обернувшись назад. Хашима тоже оглянулась. Острая серая морда мелькнула за выступом скалы, и девочка чуть не задохнулась от ужаса: волки!.. Пока она побежит за помощью, они разорвут беспомощных Нар-Беби и Ак-Юлдуз.

Жалобный тихий вой донесся из-за скалы… Хашима увидела, как шерсть на шее верблюдицы потемнела — это от страха выступил пот. Отчаянно рванувшись, Нар-Беби снова тяжело упала на камни. Ак-Юлдуз- заметалась около нее над самым обрывом.

Хашима безмолвно стиснула руки, слезы высохли на се щеках. Что делать? До дома недалеко, но волки не станут ждать. Вот опять мелькнула острая морда…

Летом волки сыты и не бросаются на людей. Присутствие Хашимы сдерживало их, Но надолго ли? И сколько их там, за скалой?

Даже сквозь загар видно было, как побледнели щеки девочки. Хашима повернулась лицом в сторону аула и, приставив руки ко рту, протяжно закричала. Крик слышен очень далеко. Отец и Атамкул тоже ищут, бродят в горах, они могут услышать. До захода солнца осталось не меньше трех часов, она будет еще кричать. А тем временем…

Стиснув зубы, Хашима нагнулась и взяла в каждую руку по острому осколку камня. Айнек стал рядом с ней. Рыча, ощетинясь, он смотрел на девочку с беспредельной преданностью. Было ясно: ему очень страшно, но он твердо решил защищать ее.

Волк опять завыл за поворотом скалы. Ему ответил другой — потоньше, и третий — басом.

— Трое, — прошептала Хашима, и ноги у нее так задрожали, что она прислонилась плечом к скале.

Но тут новая мысль пришла ей в голову, и она даже вскрикнула от радости.

Тропинка была так узка, что по ней с трудом могла пройти одна лошадь. Там, где стояла Хашима, от тропинки Вниз шел откос, по которому скатилась Нар-Беби. Но там, где прятались волки, за поворотом, тропинка шла по карнизу: вверх — стена, вниз — пропасть, и спуститься с нее, обойти по откосу было нельзя.

Выкатить с откоса под тропинкой побольше камней, сложить из них стенку поперек тропинки. Волки не пройдут и обойти тропинку не смогут. Не смогут!

В эту минуту от радости Хашиме показалось, что никакой опасности вовсе нет. Все очень просто.

Она быстро нагнулась, выкатила на тропинку с откоса камень, другой, третий… Большие плоские плитке:, какие ей только по силам, Хашима укладывала поперек тропинки друг на друга. Стенка росла на глазах. Мелкие камешки Хашима бросала у подножия ее, чтобы удобнее было подниматься, втаскивать тяжелые камни наверх. За стеной послышались прыжки, сдержанное рычание: волки сообразили, в чем дело, и злобились— не ускользнула бы из самых зубов лакомая добыча.

Время как будто бы пошло быстрее, и на душе стало легче. Однако подходящие камни приходилось искать, отходя все дальше от стенки, выкатывать их на тропинку было все тяжелее, а сил становилось все меньше…

Отойдя за очередным камнем, Хашима обернулась и помертвела: огромный волк, стоя на задних лапах, положил голову на стенку и в упор смотрел на нее сверкающими глазами. Хашима громко вскрикнула и замахнулась. Камень со стуком ударился о стенку, страшная голова лязгнула зубами и с рычанием исчезла.

— Айнек, — задыхаясь, позвала Хашима. Она охватила руками лохматую шею собаки и на минуту прижалась к ней лицом. Стало как будто не так страшно. Но тоже только на минуту. Айнек тихо взвизгнул, точно старался ободрить девочку. Из-за стены ему отозвалось глухое рычание. Хашима вздрогнула и подняла голову.

— Айнек, — повторила она дрожащим голосом. — Скоро отец придет. И Атамкул придет. Я сейчас опять крикну, очень громко. Слушай!

Хашима выпрямилась, приложила руки ко рту. По воздуху опять поплыл протяжный, далеко слышный крик. Но ответом была только волчья грызня за стенкой. Похоже было, что волки уже заранее ссорятся из-за добычи.

Хашима тихо всхлипнула, нагнулась и с трудом подкатила к стенке еще один тяжелый камень. Она задыхалась, кашляла, но торопилась, как могла. Поднимаясь по насыпи выше и выше, она громоздила плоские плиты на верх стены. Голова кружилась, руки исцарапаны в кровь, она не чувствовала боли. Поднимая камень наверх, Хашима каждый раз зажмуривалась: вдруг появится у самого ее лица оскаленная волчья морда? Но волки больше не могли заглядывать через стенку: она поднялась уже высоко, и они только, рыча, царапали ее лапами, точно старались подкопаться.

«А если и правда подкопаются, и стена упадет?» в ужасе думала Хашима. Камни скрипели, песок сыпался под нажимом когтистых лап, воем и рычанием отвечал ощетиненный дрожащий Айнек.

Солнце уже перешло на другую сторону долины, на тропинку легла густая тень. Хашима охрипла и не могла больше кричать. Она едва осмеливалась оторваться от работы и с тоской взглянуть в сторону родной юрты. Как близко! И как далеко… Вот, спотыкаясь, задыхаясь от усталости, она еще раз вскарабкалась на насыпь, толкая перед собой большой камень. Головой уперлась в него, последним усилием вкатила на верх стены и, дрожа, заглянула через нее. Огромный, почти черный волк, не сводя с Хашимы налитых кровью глаз, злобно вцепился зубами в камень у подножия стены.

Хашима вздрогнула, тяжелый камень скатился и ударил волка в мохнатое плечо. Он отскочил с рычанием.