Время лечит - Тэмми Блэквелл

— Джэйс Стюарт Донован, — прозвучал из колонок голос директора Декстера.

Моего брата встретили с одобрительным свистом и девичьими вскриками. Он принял это со всем очарованием, которое может исходить от звездного игрока в баскетбол, практически знаменитости в нашем маленьком сообществе. Он вышел на середину сцены и глубоко театрально поклонился, вызвав вздохи и воздушные поцелуи от фанаток.

Завуч, в нашем доме более известный как папа, тяжело вздохнул, сенатор Харпер нахмурился, а директор едва сдержал улыбку.

Как только они смогли выгнать Джэйса со сцены, настала моя очередь.

— Харпер Ли Донован.

Я не ожидала того, что случилось дальше. Мой первый шаг был встречен оглушительным ревом, который едва не сбил меня с ног. Я испуганно смотрела на толпу. Все вновь поднялись на ноги. Три тысячи пар глаз приковали меня к месту. Шесть тысяч рук столкнулись вместе. Это было слишком. Все покачнулось. Краем глаза я увидела, что отец бежит ко мне, но понимала, что ему не успеть. Последнее, что я видела, прежде чем отключиться, это пара знакомых серых глаз среди толпы.

Глава 2

— Ты быстро вернулась, — сказал Алекс, пока я шла к берегу озера. Солнце садилось за деревьями, и его лучи плясали на воде.

— Я тебе наскучила? — Я приветствовала его, чмокнув в губы. — Знаю, плести венки из одуванчиков и кидать камни в воду интереснее, чем общаться со мной.

Быстрого поцелуя Алексу не хватило. Его губы прошлись по знакомому пути по подбородку, щекам и снова к губам.

— Да, ты скучная, как ольховая чурка, — сказал он, дыша мне в шею. — Я бы попросил тебя уйти и не возвращаться, но не хотел обижать тебя.

Он поцеловал меня так, словно мы не виделись годами, что было не совсем так. После моего драматического обморока на церемонии вручения аттестатов, меня почти все время держали на лекарствах. Инфекция усилилась, и моя температура подскочила до небес. А еще у меня проявилась зверская мигрень. В моей комнате постоянно было темно, потому что даже от самого тусклого света мои глаза болели. Я заткнула уши берушами, чтобы не слышать рева охлаждавшего меня вентилятора, а моей семье пришлось кушать на улице, потому что меня рвало от запаха еды.

Реальность — отстой. Здесь было гораздо лучше, и здесь меня ждал Алекс.

— Я люблю тебя, — сказала я, прижимаясь еще сильнее.

— Я тоже тебя люблю.

Я слышала, как его дыхание участилось, а сердце забилось в груди еще сильнее.

Бесконечные часы не особо законного копания в интернете доказали, что я ничего не знаю об Алексе Коуле. Я не знала, где он родился и вырос. Не знала, кем были его родители, и чем он занимался, прежде чем появился на пороге нашей школы. Я даже не знала, как его на самом деле звали: Алекс или Кристофер. Меня это волновало. И сильно. Не потому что я чувствовала себя обманутой, скорее потому что теперь я этого никогда не узнаю. Поэтому, я цеплялась за эти сны и фантазии. Я не знала Алекса в реальной жизни, но теперь знала его здесь, рядом с собой.

Он был моим.

Мы долго шли по берегу озера, но пейзаж не изменился. Стоило нам пройти под утесом, на котором прошло наше единственное настоящее свидание, как он тут же начинал маячить где-то впереди. Вскоре потемнело, и все залил лунный свет.

— Сегодня полнолуние.

Я удивилась тому, что не вспомнила.

Прошлой зимой я узнала, что оборотни существуют, и что в полнолуние они превращаются в волков или койотов. Алекс был моим первым знакомым оборотнем, но не единственным. Проведя любительское расследование, я выяснила, что мой брат Джэйс на самом деле из семьи шифтеров. Поскольку мой брат, мой лучший друг Чарли и все их родственники обращались в зверей, я начала следить за фазами луны.

Я посмотрела на Алекса, думая спросить о том, должен ли он превращаться, но увидела перед собой волка. Я присела и запустила руки в его пушистый мех.

— Я бы не хотела, чтобы ты так делал. Это не…

Меня прервал болезненный спазм, прошедший по моему телу.

— Скаут! — Алекс, снова ставший человеком, подхватил меня. — Скаут, говори со мной!

— Больно, — промямлила я.

— Скаут, тебе нужно проснуться.

Я пыталась ответить, но мускулы в моем горле дернулись, и я не смогла произнести ни слова.

— Тебе нужно выйти из дома и отойти как можно дальше, очень быстро, поняла? Как можно дальше от дома. Беги в лес! И что бы ни случилось, не показывай им, что тебе страшно. Никогда. Ты должна быть сильной! Поняла?

В этом не было никакого смысла. А даже если бы и был, я полностью утратила контроль и ощущала только боль.

— Давай, Скаут. Время Превращаться. Проснись. — Судороги закончились так же внезапно, как и начались, и я обмякла в его руках. — Проснись, сейчас же!

***

Я распахнула глаза, и реальность со всей силы набросилась на меня. Я словно могла ощутить все скрытые запахи, начиная от мебели и заканчивая каждым красителем одежды, висевшей в шкафу. Собственное дыхание казалось мне оглушающе громким. Мой живот скрутило, а кожа горела пламенем.

Судороги вернулись. Оказалось, это были только цветочки.

Я не смогла бы добраться до своих костылей, поэтому покатилась по кровати и с грохотом плюхнулась на пол. Затем доползла до стола, где смогла встать более менее прямо, и сразу же бросилась прочь из комнаты, вниз по лестнице и через заднюю дверь.

Каждый шаг приносил невыносимую боль, и я не кричала лишь потому, что не могла. Когда я упала на заднем дворе, я уже была почти в бреду. А затем началась настоящая боль. Я чувствовала, как ломаются кости, как рвутся мышцы. Кожа тянулась так сильно, что я была уверена, что она рвется. Мои пальцы хватались за землю, пока у меня еще были пальцы. Затем боль стала невыносимой, и я отключилась.

Что-то тыкало меня в бок. Не что-то. Кто-то. Я чувствовала его запах. Хороший запах. Запах грязи, леса, меха и чего-то еще. Чего-то странного. Необычного. И мне он очень нравился.

Был и другой запах. Ближе чем приятный, прямо перед моим носом. Запах крови и смерти. Запах еды.

Мой желудок сжался. Поесть. Надо поесть. Я в жизни не была такой голодной.

Я сама не поняла, как он оказался у меня во рту. Мои зубы рвали плоть и мышцы. Он был теплый, а я была счастлива. Свежее мясо — это прекрасно. Я ела, пока не осталось ни кусочка, и загрустила, когда еда кончилась.

Надо было найти что-то еще. Я не привередливая.

Заяц был вкусным, но белка или опоссум тоже бы сгодились. Главное, чтобы было съедобно, на остальное мне плевать.

Я уткнулась носом в землю, пытаясь взять след. Думала, что нашла, но это оказался тот же самый заяц. Он бежал по краю леса, пока его след не пересекся с другим.