o b5f4535d73c98ec0 - Пользователь Windows

— Не слишком, — повторил я, не оборачиваясь.

Кровать скрипнула, и я представил себе, как он раскинулся на

постели, разглядывая меня всё с той же странной полуулыбкой.

— Ты мог мне отказать.

На сей раз я повернулся, недовольно сдвинув брови.

— А вы могли бы провести эту ночь в любой постели в

Амстердаме и утолить жажду крови с кем угодно – совершенно

бесплатно. Так почему же вы пришли сюда и заплатили такие деньги

за постель, если вам нет дела до наших услуг?

Он поднял взгляд к потолку и медленно смахнул прядь волос,

приставшую к губам.

— Люди, готовые броситься к моим ногам... Они все одинаковы.

Им нет до меня дела, их вообще не волнует, что я о них думаю.

— А вас волнует, что думаю я? — Я покачал головой и завязал

кончики бинта в узел.

— Ну, это другое, — сказал он, улыбнувшись одними уголками губ,

словно стеснялся сделать это в открытую.

Я нашел ботинки там же, где оставил их утром.

— До наступления темноты ещё несколько часов. Предлагаю вам

провести это время с пользой. Ночью мне вновь понадобится постель.

Он дружелюбно кивнул в ответ, но даже не шевельнулся, чтобы

лечь обратно.

Я нетерпеливо вышел из комнаты. Если он думал, что я буду его

уговаривать, то сильно ошибался. Он купил мою кровать с рассвета до

заката, и может распоряжаться этим временем как ему пожелается. И

если одинокое заточение в моей тусклой комнатушке, где самое

интересное занятие – изучение текстуры дерева на стенах, доставляет

ему больше удовольствия, чем мои услуги – это его право.

Почти все девушки уже проснулись и готовились к вечеру, украшая

волосы и подбирая духи. Некоторые вооружились иголками и

зашивали одежду, пострадавшую от особо усердных клиентов.

Гордость проститутки заключается в её внешнем виде, побрякушках,

аромате и тех усилиях, которые она прикладывает, чтобы выделиться

в переполненном борделе и во всём де Валлене2. Но когда я

спустился по лестнице, они побросали свои занятия, окружили меня,

2 Де Валлен – самый большой и наиболее известный район «красных фонарей» в Амстердаме.

словно я сам был вампиром, и потребовали рассказа во всех

подробностях.

Будучи не в состоянии пробираться через толпу, заполнившую

салон, я уселся на ступени и задумался, был ли Майкель фон Трит

худшим, что могло со мной случиться.

оставить свою "спасибу"

Глава 2

Я не ожидал увидеть вампира снова. Расценив его визит как

неожиданную выгоду и непыльную ночную работу, я спрятал деньги

подальше в комод и продолжил заниматься своим делом. Ровно

неделю спустя, такой же бесконечно тоскливой ночью, я спустился в

салон и замер, увидев Майкеля в фойе. Держа в руках шляпу, он

вглядывался в толпу проституток: его глаза казались слепыми, пока не

засияли, когда он заметил меня. Он улыбнулся – лениво и лукаво, без

всяких полутонов – и начал пробираться ко мне сквозь толпу.

— Арьен, — он склонил голову в знак приветствия, — ты не

назначал встреч на сегодняшний вечер?

— Нет, — не подумав, выпалил я.

Я вцепился в перила так, будто хотел сбежать и тем самым

избавиться от него.

— Примешь меня?

Прежде чем я смог хоть что-то ответить, он кинул мне кошелек,

набитый монетами. Я поймал его машинально, ничего не

подразумевая, и уже хотел было бросить обратно, когда понял, что

такое поведение только развеселит этого ненормального.

А раз я не мог вернуть деньги, пришлось их принять. Опустив руку,

которую оттягивал тяжелый кошель, я развернулся к лестнице.

— Ну, прошу.

Молчал я только до тех пор, пока не закрыл за нами дверь.

— Почему я? — набросился я на него. — Ты же знаешь, что

неприятен мне. Так почему ты снова пришел?

Он одарил меня беспечной улыбкой и направился к окну, чтобы

убедиться, что ставни плотно закрыты.

— Знаешь, меня давно не оставляли в покое на целую ночь. Я не

припомню, когда в последний раз так хорошо высыпался. Эти

женщины постоянно будят меня, желая забраться ко мне в постель.

— Они проститутки, — сказал я, пожимая плечами. —

Естественно, что мужчине, лежащему в их постели, они будут

предлагать свои услуги.

Он положил шляпу на комод и бросил на меня насмешливый

взгляд.

— А ты не проститутка?

Если он хотел вывести меня из себя, я определенно его

разочаровал.

— Я этого и не отрицаю. Ты тоже, наверняка, живешь не так, как

все говорят.

Он облокотился на комод и удивленно вскинул бровь.

— И что же обо мне говорят? Что я способен ублажить дюжину

женщин одновременно и показать пару-тройку постельных хитростей,

о которых не знают даже опытные шлюшки?

— Ты шутишь, но даже не представляешь, насколько ты близок к

истине.

— Да? В таком случае... — Он расстегнул ворот сорочки, снял

галстук и положил его рядом со шляпой. — Придется мне считать это

не только проклятьем, но и благословением.

«Не спрашивай, — велел я себе, чувствуя, как рвутся с губ слова.

— Он же тебя дразнит». Но я не смог сдержаться.

— Почему ты так считаешь?

Он махнул рукой – небрежно, как любой человек, привыкший к

власти.

— Если бы не подобная репутация, я бы не был тебе неприятен. А

значит, не найти бы мне покоя даже здесь.

— Ты слишком высокого мнения о себе. Полагаю, ты не

понравился бы мне в любом случае, просто потому что ты – это ты.

— Возможно. — Он оттолкнулся и уселся на комод. В свете лампы

его глаза сияли озорным блеском. — Но я сомневаюсь.

Я уставился на него, глядя, как он болтает ногами, и его каблуки

стучат по дверцам комода.

— Что ты делаешь?

Он поднял брови, изображая из себя невинную простоту.

— Ты о чем?

Я шагнул вперед, от такой откровенной наглости руки сжались в

кулаки.

— Слезай! Если думаешь, что волен обращаться с моими вещами,

как тебе заблагорассудится, только потому что купил меня на ночь, то

ты ошибаешься. Если тебе нужно что-то подобное – спускайся вниз и

выбери кого-нибудь другого.

Я бросил ему кошель – так, как хотел сделать внизу. А он только

рассмеялся и положил его на комод рядом с собой.

— Арьен. — Он взглянул на меня сквозь ресницы. Волосы упали

на лицо, придавая ему дикое, чудное выражение. — Как ты уже

заметил, меня бы с радостью приняли в любой постели этого города.

Если бы я этого хотел, меня бы здесь не было.

— Ну да, конечно, — усмехнулся я. — Ты лучше проведешь время

в одиночестве, в постели того, кто не желает тебя видеть. Что ж,

пожалуйста. — Я развернулся, чтобы уйти.

— Подожди. — Он соскользнул с комода и встал напротив меня –

так близко, что я не мог вдохнуть, не коснувшись его.

— Зачем?

Он взял мою руку и потрясенно уставился на неё, приложив свои

пальцы к моим.

— Затем, что я тебя прошу?

Я взглянул на него, сжав губы.

— Что тебе от меня нужно?

Он переплел наши пальцы, сложив ладони вместе. Сердце

зашлось в груди, и я даже подумал, что на сей раз он не собирается

отказываться от моих услуг.

Он развернул наши руки так, что мое перебинтованное запястье с

не зажившим ещё укусом оказалось сверху.

— То же, что и в прошлый раз.

Я попытался вырваться, но он меня не отпустил.

— И всё? — Я подозрительно сощурил глаза.

Он рассмеялся.

— А почему ты думаешь, что мне нужно что-то ещё?

— Сегодня ты заплатил больше.

— Сегодня я лучше представляю себе, за что плачу.

Я подавил желание закатить глаза, и, оттолкнув его руку, протянул

свою.

— Ну, приступай?

Он покачал головой и легко коснулся повязок.

— Будет больно, если я потревожу рану до того, как она заживет.

Я в смятении посмотрел на него.

— Думаешь, в прошлый раз больно не было?

Теперь он раздраженно помотал головой.

— Будет плохо заживать и останется шрам.

Я удивился тому, что он ничего не понял.

— Думаешь, я против пары отметин на коже?

Майкель вздохнул и окинул меня недовольным взглядом.

— Трудновато питаться через сетку шрамов.

— О, — только и смог выдавить я. Я смотрел на него, чувствуя

мурашки на спине и соображая, подразумевал ли он то, о чем я

подумал. Он собирался делать это постоянно, а значит – каждый раз

возвращаться ко мне.

Теперь, когда я дернул руку, он свободно её отпустил. Я вытянул

другую, невредимую, и он тут же поднес её ко рту. Он касался кожи

губами так нежно, что я вздрогнул от мысли о грядущей жестокости.