Конец света - Федор Метлицкий

Я искал спасения, увидел печального Ису. Он посмотрел на меня с сочувствием, терпеливо переждал шум и тихо сказал:

– Для нас уже чудо – жизнь, найденная где-то в другой галактике. А это единственная планета, на которой живут существа, похожие на нас, правда, нашей прародины. А высота их культуры представляет интерес даже для нас. Из нее постоянно прорастают ростки того, что близкое нам. Человеческие существа всегда открыты новому. В их открытости космосу есть что-то бесконечно приближающее к нам. За это землян можно полюбить. Им надо помочь.

– Помочь! – сердобольно закричали из многих рядов.

Я удивленно посмотрел на него. Неужели у него другая цель?

Старейшина поднял руку.

– Представьте, мы прилетим на Землю. Люди встретят нас в штыки: кто такие? Хотите изменить все, что сложилось? Примут за врагов. Человечество Земли еще не умеет быть приветливым, хотя и ждет сигналов из космоса. Что говорить, если даже природную горючую жидкость не могут поделить, доходят до драк, которые у них называются войнами. Кроме того, Земля густо населена, как нас там примут? Нет, пока будем сотрудничать. Наш посланец – вот он.

Оказывается, Форум собрался не ради решения моей судьбы. Вопрос в другом. Я все еще не верил: хотят захватить Землю? Переселиться?

– Они обречены находиться на своем участке подъема, – поддержал старейшину Улисс. – Все должно вызреть. Свой путь они должны пройти сами.

– Не умываем ли мы руки?

Иса виновато обратился ко мне.

– Ваш пример нас тоже чему-то учит. С вами мы стали меньше чувствовать одиночество во Вселенной. Поиск родственных цивилизаций – суть наших желаний.

Старейшина заключил:

– Что ж, подождем критического момента.

– Не дождетесь! – невольно вырвалось у меня.

Публика одобрительно гудела, некоторые в своих тарелках возбужденно выпрыгивали из рядов.

Патриарх вопросил:

– Так что же делать с нашим гостем?

Народ молчал. Показалось, инопланетяне поверили, что существо другой планеты может стать одним из них, в неизмеримых высотах ушедших в иные миры сознания. Поверили, что я не опасен, могу стать сыном их полка, то бишь планеты. Но их смущает нечто примитивное, земное, тенью видное в рентгенограмме моей души. Наверно, их мир неведомых нам высоких конфликтов недосягаем для земного существа.

Иса поднял палец вверх (реликт древнего ритуала), и за ним стали поднимать пальцы остальные.

Меня оставили в живых, приняли. С меня свалился смертельный груз.

Моя подруга встретила его со странным чувством. У нее появились слезы – тоски бездетной женщины по не рожденному ребенку. И странно было видеть нескладного парня, который оказался сыном родного ей мужчины, почти родным ей.

У нее была обида на меня. Ей приснилась моя измена. «Во сне приехала к тебе в какой-то дом отдыха, и кто-то прошуршал платьем и исчез, ты как бы невзначай поправляешь кровать, и сердце мое защемило: ты раньше здесь долго жил, и знаешь все ходы и выходы, как выводить женщин. И я заплакала». Самым жалким кажется человек сам себе, когда он плачет во сне: Аа-аа-аа! Это самый глубокий плач духа! Хотя просыпаясь, не помнит, о чем плакал.

Она страдала, как страдает всякая женщина, лишенная той полной и прекрасной жизни, к которой предназначена. Я смотрел на нее со сложным чувством – вины и жалости.

С ней, моей подругой, я ощущаю близость и согласие в разверзающейся судьбе. И мы еще надеемся иметь ребенка. Наш секс – яркая доля обмана, потому что не приводит к рождению ребенка. Недаром Бог задумал опасным наслаждение сексуальной близостью – это указание на нешуточность коренного свойства живого – укореняться поколениями во вселенной. Но любовь – намного значительней, чем эта потребность природы.

Мы переругивались с ней, не было особого чувства любви, что охватывает полымем в первой страсти. Отчего, неведомо. По-прежнему было счастье близости с родным человеком, правда, не духовной, что и было причиной наших ссор. Наверно, не любил ее так, как инопланетянку, как Данте не мог любить только свою жену, мечтая о Беатриче. Но когда она умрет, без нее незачем будет жить. В наших ссорах – молодая ревность, и беспокойство от безнадежности старения, и отчаяние одиночества, что обычно владеет стариками.

Конец ознакомительного фрагмента.