Большой день Павки Полумесяцева - Юрий Осипов

Папа рассмеялся и стал мне рассказывать. Сначала он мне про дорогу рассказал. Для чего на дороге белые полосы нарисованы. И как светофор машинами командует — кому куда ехать. И почему на красный свет двигаться нельзя ни пешеходам, ни машинам.

Стал я все красные светофоры высматривать. Увижу и кричу папе:

— Туда нельзя! Там — красный!

Папа нервничать стал.

— Помолчи! — говорит. — Я сам вижу!

А вдруг не увидит? Вдруг проедет на красный свет? Что тогда будет?

Я кричать не стал. Я тихо сижу, смотрю — то в переднее, то в боковое, и говорю:

— Вот опять красный! И там красный! И вон там красный!

Папа головой начал вертеть.

— Ты замолчишь? — спросил он и повернулся ко мне.

Только я хотел замолчать, прямо перед нами красный свет загорелся. Папа тормознул. А сзади что-то как заскрипит! И потом засвистело.

— Ну вот! — сказал папа. — Попал всё-таки я с тобой в приключение!

Подошёл к нам милиционер. Руку к фуражке приложил — это он так с папой и со мной поздоровался. Я тоже с ним поздоровался — тоже руку к своей панамке приложил.

— Что ж вы так плохо ездите? — спросил милиционер папу.

— Мой папа хорошо ездит! — сказал я. — Быстрее всех!

Милиционер посмотрел на меня. А потом опять сказал папе:

— Вы создали угрозу аварии!

Папа хотел что-то ответить, но я раньше успел:

— Папа никогда никому не грозит. Это Костя, мой брат, мне всегда грозит!

Папа вышел из машины. Стал говорить с милиционером. Наверно, милиционеру понравилось то, что рассказал папа. Потому что он отдал папе его документы. А потом открыл дверцу с моей стороны и спросил меня:

— Тоже, малыш, водителем хочешь стать?

— Ага! — сказал я.

— Так вот теперь слушайся папу, — сказал милиционер. — Чтобы потом приключений не было!

Поехали мы.

Отъехали немного. Папа и говорит:

— Ну, скажи спасибо, хороший милиционер попался. Оставил тебе рубль. На мороженое.

Я очень удивился. Я первый раз услыхал, что милиционеры оставляют рубли на мороженое.

И сразу придумал.

— А давай к другому милиционеру подъедем. Может, и он даст на мороженое. Косте!

Папа засмеялся и ничего не сказал. Но к другому милиционеру подъезжать не стал.

Ехали мы так, ехали. Смотрел я на улицу, на дома, на машины.

А потом открыл глаза, смотрю — никакой улицы нету, и домов нету. Одни машины кругом стоят.

Папа рядом засмеялся:

— Ну, — говорит, — хорошо выспался?

Спросил я папу, где мы. Он ответил, что в гараже.

— А почему в гараже? — спросил я.

— Потому что мой рабочий день кончился! — сказал папа. Он взял какие-то бумажки, сказал мне, чтобы я из машины не вылезал и ушёл куда-то.

Подошёл к моей машине дядя. Большой. В кепке. И в чёрном халате.

— Ты кто — новый шофёр? — спросил он меня.

— Ага! — ответил я.

— Тогда давай знакомиться! — сказал он. — Меня зовут Василий Григорьевич. Или просто — дядя Вася. А тебя?

— Павка! Полумесяцев! — ответил я.

— Сын Ивана Полумесяцева?

— Ага!

— Понятно, — сказал дядя Вася. — Значит, Павел Иванович?

— Нет! — сказал я. — Меня теперь зовут Павка! А раньше бабушка звала Пашуткой!

Дядя Вася спросил, чем же мне прежнее имя не понравилось.

Я ему объяснил, что оно мне очень нравилось. И даже теперь нравится. Но Пашутка — маленький. А я уже большой. Поэтому Павка.

— Это верно, — сказал дядя Вася. — Вырос ты из своего имени!

Я очень удивился. И спросил дядю Васю, как это можно из своего имени вырасти.

— А так! — объяснил он мне. — Вот ты из своей одежды вырастаешь?

— Да, — сказал я.

И рассказал, как мама стала примерять мне штаны, и рубашки, и сандалии, которые я в прошлом году носил. А они мне не лезут. Малы. И мама сказала, что я вырос из них.

— Вот так человек, — сказал дядя Вася. — Сначала, в детстве, носит одно имя. А потом вырастает, и имя получает большое, серьёзное.

— А мне долго до большого имени расти? — спросил я.

Дядя Вася показал на свой халат и сказал:

— Как вот такая рабочая форма тебе впору будет, так и большое имя к тебе придёт.

Посмотрел я на халат и вздохнул. Уж такой он большой, что если я его надел бы, то запутался бы в нём и, наверно, никогда из него не выбрался бы.

— Дядя Вась! — спросил я. — А ты тоже шофёром работаешь?

— Нет, — сказал дядя Вася. — Слесарь я. Машины ремонтирую.

— Чего… машины?

— Ремонтирую, — повторил дядя Вася. — Лечу больные машины.

— И уколы им делаешь?

— И уколы делаю!

Очень мне понравился дядя Вася — машинный доктор и слесарь. Тут-то я понял, почему он в халате.

— А ты все-все машины можешь вылечить? — хитро спросил я.

Дядя Вася кивнул головой. И тогда я спросил, а может он мою машину вылечить? У неё что-то внутри сломалось, и она теперь сама не ездит. Я её на верёвочке вожу.

— Значит, у неё что-то с двигателем не в порядке, — сказал дядя Вася. — Привези её завтра, посмотрим. И, конечно, вылечим!

— А можно мне посмотреть, как вы машины лечите? — спросил я.

— Отчего же нельзя! — сказал дядя Вася. — С удовольствием покажу! Пойдём!

Пришли мы в комнату. Это даже и не комната, а целый дом. Потолок в этом доме стеклянный. Через него небо видно. Под потолком лампы висят, всякие провода и железные рельсы. А по рельсам тележки бегают. Я удивился, иду и всё на потолок смотрю: не упадёт оттуда тележка?

— Ты под ноги смотри! — сказал дядя Вася.

Я глянул под ноги — и испугался. Стоим мы на краю ямы. Над ямой смешная машина: без кабины, без кузова, один руль торчит. А в яме — люди. В таких же халатах, как у дяди Васи.

Дядя Вася присел и спросил у этих людей, как у них дела.

— Всё в порядке, Василий Григорьевич! — ответил ему дядя из ямы. — Маховик сменили!

Зачем в машине гриб-моховик? Но никто не смеялся. Значит, они не понарошку про гриб говорили? И я смеяться не стал. И дядю Васю спросил, что за маховик в машине.

Дядя Вася показал мне большую круглую, как блин, железку.

— Вот, — говорит, — маховик! Он в моторе работает!

Посмотрел я кругом. Смешные машины дядя Вася лечит! Одна — без кабины, другая — без колёс, ещё одна — и на машину совсем не похожа. Просто большая тележка с колёсами. Моя машина и то лучше: она хоть и не ездит сама, зато на настоящую машину похожа. А эти разве можно вылечить?

Спросил я дядю Васю. А он мне сказал, что скоро все эти машины будут по городу ездить. Я ему не сразу поверил. Тогда он подвёл меня к последней машине.

— Хороша? — спросил дядя Вася.

— Хороша! — сказал я и погладил новую машину. И испугался. Краска на машине ещё не высохла. И там, где я дотронулся рукой, осталось пятно. А моя ладонь стала синей-синей!

Я её сунул в карман, чтобы дядя Вася не заметил. Но он заметил. Намочил дядя Вася тряпку, провёл ею по моей ладошке. Посмотрел я, а ладошка чистая! Вот здорово, если бы с меня грязь всегда так легко отчищалась!

Понюхал я руку свою. Пахнет. Бензином. Как у папы. Мама всегда ему говорит, что от него бензином пахнет. Это же здорово!

— Дядь Вась! — спросил я. — А как машинные врачи уколы делают?

Дядя Вася подвёл меня к машине. Поднял с пола какую-то железную штуку с ручкой.

— Вот этим шприцем мы делаем уколы, — сказал дядя Вася.

— А сделай укол этой машине! — сказал я.

Дядя Вася приставил шприц к машине и как надавит на ручку!

— Всё, — сказал он, — теперь машина будет довольна.

Я спросил, почему машина будет довольна. И дядя Вася сказал, что машина любит ласку, уход и смазку.

— А я тоже хочу быть слесарем! — сказал я.

— Вот вырастешь, станешь слесарем! — сказал дядя Вася.

— А я хочу сейчас быть слесарем! — сказал я.

Дядя Вася удивился. А потом подумал и дал мне железку:

— Вот тебе ключ, теперь ты слесарь!

— Какой же это ключ? — спросил я. — Что я не знаю, какие ключи бывают!

— Это особый ключ! — сказал дядя Вася. — Это ключ рабочий, гаечный. Без него слесарь, как без рук!

Если гаечный, тогда другое дело. Пошёл я с дядей Васей вдоль канавы. А сам ключ гаечный, без которого слесарь, как без рук, крепко держу. Чтобы все видели, что я — слесарь. И тоже могу машины лечить. Все-все. И свою тоже. Я её, может, потому и не вылечил ещё, что у меня ключа гаечного не было.

Шли мы, шли от машины к машине.

Вдруг я увидел папу. Он нам навстречу спешил. И он меня увидел.

Подошёл он к нам с дядей Васей.

— Тебе кто из машины разрешил выходить? — спросил он меня. — Никак без приключений не можешь,!

— Не шуми! — сказал дядя Вася папе. — Он у нас ремонтное дело осваивает. Видишь, уже и инструмент получил!

— Какой инструмент? — спросил папа.