Кинопародии. Зубастики-6. Убийство для инспектора Вагнера. Слепая любовь - Сергей Долженко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вагнер застонал, поскольку шея его болела так, словно её переехал трактор. И спросил:
– Детка, тебе не кажется, что ты используешь свою кровать не по назначению?
Она ответила не сразу, так как смачивала ватку подсолнечным маслом из бутылки и натирала ею слегка покрасневшую коленку.
– Не всегда это от меня зависит, – с очаровательной улыбкой сказала она и посмотрела на него. О, под взглядом таких чудных глаз можно было блаженствовать вечно!
– И что мне надо для этого сделать?
– Сначала заплатить за испорченные колготки! – резко сказала она, вставая. – Разбитый стакан оплатил, а от меня пытался удрать… Не на ту попал, родненький! Французские колготки обошлись мне в месячный заработок!
– И сколько же ты, детка, зарабатываешь в месяц? – с беспокойством спросил инспектор.
– Десять тысяч, – просто ответила она.
Вагнер вновь потерял сознание. Очнулся, правда, намного быстрее чем в первый раз. Очаровашка стояла спиной к нему и сноровисто обыскивала его пиджак.
– В подкладе, – простонал инспектор, – зашито пятнадцать тысяч, на черный день. Это все, что у меня есть…
– Нащупала уже, – буркнула она.
Только сейчас инспектор обнаружил, что лежит он в том костюме, в котором его мама, по своей бедности, родила.
– Я думаю, теперь можно браслетики с меня снять. А то я не привык к наручным украшениям…
– Минутку, – она отсчитала запрошенную сумму, остальное сунула в его карман, склонилась над ним – о, душистый персик по сравнению с ней пах бы плесенью, – щелкнула замочком…
– И как тебя зовут, прелестница, – спросил Вагнер, растирая запястья…
– Анжелика, – и она поцеловала его так, что он в третий раз потерял сознание, теперь до самого утра…
Утром Анжелика оставила записку: «Завтрак в микроволновке. Целую в попку. Ключи в прихожей. Жду тебя в семь часов в ресторане „Москва“ на Большой Покровке. Ан.»
Шея не болела, и вообще, он чувствовал себя так, будто вернулся из месячного отпуска в Сочи.
Первым делом он позвонил Ленчику.
– Как дела, засранец? Все мышцу качаешь?
– У меня ничего, – мрачно ответил Самойлов. – Но вот у тебя, кажется, хреново… Вчера, часиков в семь на площади Свободы очень веселый, по отзывам свидетелей, фейерверк состоялся.
Вагнер весь напрягся.
– Кто-то из переносного ракетного комплекса ПЗРК-2 пустил к небу коммерческий киоск. Именно в тот момент, когда продавщица запирала его на замок.
– Она жива? – с надеждой спросил Вагнер.
– Не знаем. Пока нашли только одну её ногу, – загоготал в трубку Ленчик. Он вообще был таким жизнерадостным и юморолюбивым идиотом.
– Еще чего хорошего скажешь?
– Тебя ищут. Говорят, ты был последним, кто с ней разговаривал.
– Ленчик, мне срочно нужна твоя помощь. Выясни, кому принадлежит иномарка с номером НИД 37—08 и немедленно перезвони по телефону 67—08—34. И не болтай, что я тебе звонил. О, кей? – Вагнер осторожно положил телефонную трубку Анжеликиного аппарата. Кто знает, сколько месячных зарплат она угрохала в него…
Он засек время и стал ждать. Ленчику он специально подсунул совершенно посторонний номер. «Проверить, значит – доверить», – так еще выражался их бывший наставник.
Спустя десять минут Вагнер позвонил по выдуманному номеру.
– Алло, это с АТС, – заговорил он, едва на другом конце подняли трубку. – У нас идет проверка и только что наш сотрудник должен был сообщить вам контрольное предложение…
– Да, пожалуйста, – ответил приятный старушечий голос. – Мне сказали: «Тачка принадлежит Отто Юрию Васильевичу, бывшему заворготделом Горьковского обкома КПСС. Ты понял…», – простите, далее, молодой человек, идет очень неприличное выражение…
– Говорите, – великодушно разрешил Вагнер.
– «Ты понял, козлик сраный, куда ты..» Простите, мне звонят, я сейчас…
– Я подожду.
Ждать Вагнеру пришлось недолго. Он услышал сквозь электронный гул шум отчаянной, неравной борьбы, короткие вскрики, затем в трубку кто-то тяжело дыхнул и голосом Соловьева, таким отчетливым, будто он стоял рядом, хрип ло сказал:
– Анна Петровна вас слушает, говорите…
В том месте на площади Свободы, где вчера Вагнер так мило беседовал, чернела огромная воронка, огороженная проволокой с красными флажками.
«Может, поужинаем вместе… Да на кой, ты мне, соколик, сдался…»
Пока он стоял, склонив голову и сняв шапку, на его ресницах замерзала одинокая мужская слеза…
– Я обещаю тебе, – проговорил он, наконец, – я их достану. Ох, как я их достану…
Видно, это место контролировалось. Уходя, инспектор видел, как на площадь со стороны улицы Горького с бешенной скоростью выворачивали две милицейские «Волги»…
Подняв воротник, он заспешил к пельменной, из которой он вчера так неудачно попытался уйти. Она еще была закрыта, а у входа спал на корточках тот самый неудачливый филер.
– Вставай, – ласково пропел ему на ухо Вагнер, и, когда тот вскочил, отдирая примерзшийся к асфальту полушубок мягко сунул ему под горло ствол пистолета.
– Не дергаться. Спокойно обними меня. И сейчас мы с тобой медленно пройдем вон туда…
Вагнер завел его в подъезд старинного двухэтажного дома, прислонил к батарее отопления и что есть силы ударил в пах. Тот крякнул и послушно присел перед инспектором на колени.
– Милиция. У тебя есть право не отвечать на вопросы без адвоката, все, что ты скажешь, может быть использовано против тебя…
Вагнер схватил концы его шарфа и стянул так, что у бедного громилы глаза чуть не выпрыгнули из орбит.
– Что тебе надо, лягаш, – прохрипел он. – Я ничего не знаю…
– А мне и ничего не нужно от тебя. Я всего-навсего маньяк. Обычный милицейский маньяк, который подлавливает своих жертв среди белого дня и зверски убивает их в общественно полезных местах.
Он оборвал ему все пуговицы полушубка, обыскал, вытащил бумажник, довольно пухлый и заграничную пушку девятнадцатого калибра с огромным, в кулак величиной, глушителем.
– Хорошо вас снабжают, – приятно удивился инспектор и дуло этой пушки так воткнул в солнечное сплетение своей жертвы, что та потеряла сознание и мешком завалилась в обмоченный угол подъезда.
В бумажнике находилось около ста тысяч русскими деньгами, десять приватизационных чеков, выписанных, скорее всего на подставных лиц, несколько визитных карточек и фальшивый проездной билет.
Вагнер связал детину и стал наворачивать глушитель на ствол гангстерского пистолета. Тот очнулся и теперь испуганными глазами следил за его действиями.
– Ты что, паря, тебе же за меня срок дадут…
– А кто узнает? Грохну я тебя не из своего «Макарова», так что искать будут среди ваших…
– Постой, тебе что, не интересно знать, почему я за тобой шел, кто мне это приказал, где наша хаза находится?
– Даром мне этого не надо, – хладнокровно отвечал инспектор. Глушитель не налезал, поскольку вся резьба была заржавлена.
– Ты не сделаешь этого, правда? Ведь я Антон по кличке Шустряк, мне Васька Босс, тот самый, который у вас постоянно в розыске находится, сотню зелененьких отвалил за то, чтобы я следил за Шуркой из комка на Свободе и всех, кто с ней лясы точит, на подпись брал.
– Чисто русская привычка – никогда не следить за своими вещами, – инспектор выругался, выбросил глушитель, сорвал с Шустряка ондатровую шапку, обмотал ею пистолет и прислонил к его животу.
– Васька живет с ребятами на Краснофлотской 22. К нему иногда парень приезжает для разговоров, молодой, не из местных, у него еще татуировка аховая – якорь трахает русалку…
Вагнер спустил предохранитель, Шустряк запнулся и тогда, незаметно для его глаз, ударил его по темечку своим «Макаровым».
– Полезно будет некоторое время подумать, что ты уже в раю… Антоша.
Район улицы Краснофлотской и в светлое время суток был не самым многолюдным, а уж вечером редко кто проходил здесь среди низеньких, вросших до самых подоконников, старинных деревянных особнячков XIX века со многочисленными дворовыми постройками, с входными арками, ведущими в тенистые запущенные сады и палисадники. Не верилось, что всего в двух-трех трамвайных остановках отсюда современные многоэтажки, разноцветный неон вечерних улиц, толпы спешащего народа…
Вагнер уже второй час лежал на чердаке особняка, который располагался как раз напротив того дома, который указал ему Шустряк, и ничего подозрительного не замечал. Правда, из ворот его сновали какие-то темные силуэты; из распахнутых форточек ярко освещенного второго этажа несся сладко-жирный басок Розенбаума – «Гоп-стоп, ты много на себя взяла…», – раза два подъезжал «Рафик» и из него выпрыгивали какие-то полуодетые развеселые девицы, но на то, что там скрываются гангстеры, ничто не указывало…
«Соврал Шустряк, что-ли…», – подумал со злобой инспектор, отбиваясь ногами от крыс, пытающихся оторвать ему подметки. Однако, он вскоре и думать о них забыл, поскольку на Краснофлотской стали происходить странные вещи. С противоположного чердака пару раз мигнул синий свет, а над головой Вагнера, из верха стропил, раздался писк и чей-то приглушенный голос монотонно загнусавил:
