Девы - Михаэлидес Алекс

Но он, конечно, был против.

Внезапно Генри с истерическим воплем вскочил на ноги и швырнул стаканчик на пол, в середину круга. От удара крышка слетела, и по половицам начала растекаться темная кофейная лужа.

Остальные члены группы возбужденно зашумели, а Лиз снова разрыдалась. Генри хотел уйти, но Мариана убедила его остаться и обсудить произошедшее.

– Черт возьми, это всего лишь кофе! Зачем было поднимать такую бучу? – с детской обидой недоумевал Генри.

– Дело не в кофе, а в установленных ограничениях, в принятых нами правилах. Мы ведь об этом уже говорили. Во время сеансов все должны быть уверены в своей полной безопасности. Ограничения дают нам чувство защищенности, поэтому без них нельзя проводить психотерапию.

До Генри явно не доходило, в чем, собственно, проблема, и Мариана знала почему. Когда ребенок сталкивается с насилием, все существовавшие в его восприятии ограничения рушатся. Еще в детстве Генри лишился представления о любых правилах, на которые мог бы опереться, поэтому вообще не мог уяснить, что это такое.

Точно так же он не подозревал, что часто нарушает личное пространство других людей – например, когда слишком близко подходит к ним во время разговора. Что окружающим с ним некомфортно.

Генри нуждался в Мариане сильнее, чем любой другой пациент. До сих пор она еще ни разу не сталкивалась с такой проблемой. Генри постоянно хотел быть с ней рядом. Наверное, он с радостью переехал бы к ней, если б она позволила. Мариана как его психотерапевт сама должна была установить между ними определенную дистанцию, устроить так, чтобы их отношения развивались в нужном направлении.

Однако Генри постоянно цеплялся к ней, поддевал, изо всех сил привлекал к себе внимание… и Мариане было все труднее удерживать его в рамках дозволенного.

4

После сеанса Генри задержался якобы для того, чтобы помочь убрать кофейную лужу. Мариана понимала: это лишь очередной благовидный предлог, чтобы остаться с ней наедине.

Он топтался рядом, не сводя с нее глаз. Она помогла ему начать разговор.

– Ну что же, Генри, вам пора. Или вы что-то хотели?

Генри молча кивнул и полез в карман.

– Я вам кое-что принес. Вот. – Он вытащил и протянул Мариане аляповатое ярко-красное пластиковое кольцо – наподобие тех, что вылетают из рождественских хлопушек. – Это вам. Подарок.

Мариана покачала головой.

– Вы же знаете, я не могу его принять.

– Почему?

– Не нужно мне ничего дарить, Генри. Договорились? А сейчас вам действительно лучше уйти.

Генри не двинулся с места. Мариана на секунду задумалась. Она не собиралась сегодня расставлять все точки над «i», но теперь решила, что правильнее все-таки прояснить ситуацию.

– Вот что, Генри, мне нужно кое о чем с вами поговорить, – начала она.

– О чем?

– В понедельник вечером я выглянула в окно, после того как закончила работать с группой. И увидела, что вы стоите на другой стороне улицы, рядом с фонарем, и наблюдаете за мной.

– Вы меня с кем-то спутали.

– Нет, это были именно вы. Я хорошо рассмотрела ваше лицо. И уже не в первый раз замечаю, как вы следите за моим домом.

Генри густо покраснел и, отведя взгляд, покачал головой.

– Это не я… я не…

– Послушайте, я понимаю: вам интересно, как я работаю с другими группами. Но удовлетворять свое любопытство таким образом – ненормально. Мы уже обсуждали это на наших сеансах, Генри. Нельзя за мной шпионить. Ваши преследования меня пугают, вы вторгаетесь в мою личную жизнь и…

– Я не шпионил, черт побери! Я просто там стоял. И что с того?!

– То есть вы признаете, что там стояли?

Генри шагнул к ней.

– Почему мы не можем нормально общаться? Почему вы воспринимаете меня только как элемент группы, а не как человека?

– Вы сами знаете. При групповой психотерапии вы для врача – член группы, а не отдельная личность. Если вам нужна индивидуальная психотерапия, могу порекомендовать коллегу…

– Мне нужна ты! – Генри сделал еще шаг вперед.

Мариана, не отступая, вытянула перед собой руку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Стойте! Вы и так подошли чересчур близко. Генри…

– Подожди. Взгляни…

Прежде, чем она успела его остановить, Генри поднял край толстого черного свитера, обнажая безволосый торс, и Мариане открылось ужасающее зрелище.

Бледная кожа была сплошь исполосована бритвенным лезвием. На груди и животе пестрели нанесенные крест-накрест порезы разных размеров. Некоторые, совсем свежие, еще кровоточили. Другие, уже заживающие, покрылись струпьями, напоминающими застывшие кровавые слезинки.

Мариану затошнило от отвращения. Разумеется, поступок Генри – крик о помощи, попытка добиться ее внимания. Но вместе с тем это еще и психологическая атака, жестокое нападение на ее чувства. К собственной досаде, Мариана вынужденно признала, что Генри удалось-таки задеть ее за живое, вывести из равновесия.

– Генри, что вы наделали?

– Я… я не удержался. Не смог. А ты… ты обязана была это увидеть…

– Ну вот, увидела. Вообразите, как это на меня повлияло. Вы хоть представляете, до чего я расстроена? Я хотела вам помочь, но…

Генри захохотал.

– Что – но? Что же тебе помешало?

– Как психотерапевт я должна оказывать вам поддержку во время групповых сеансов. Сегодня была такая возможность, однако вы ее упустили. Мы все могли бы помочь вам, Генри. Для того мы и собираемся…

– Зачем мне все? Мне нужна ты! Я хочу быть с тобой!

Мариана понимала, что надо выдворить Генри из дома и отправить к врачу. Обработка физических ран не входит в ее обязанности. Необходимо быть последовательной и непреклонной – и ради себя, и ради него. Но у Марианы не хватало духу его выгнать. Уже не в первый раз сострадание одержало верх над здравым смыслом.

– Постойте… погодите секундочку.

Мариана подошла к комоду и выдвинула ящик. Порывшись в нем, достала аптечку, но раскрыть ее не успела: зазвонил телефон. Мариана взглянула на экран. На нем высветился номер Зои.

– Да, Зои?

– Ты не занята? Дело очень важное…

– Подожди немножко. Я перезвоню. – Мариана положила трубку и сунула Генри аптечку. – Вот, возьмите. Обработайте порезы. Если нужно, сходите к врачу. Ладно? Завтра поговорим.

– И всё? Да какой ты, к черту, психотерапевт после этого!

– Хватит. Прекратите. Вам пора.

Не обращая внимания на его протесты, Мариана решительно вытолкала Генри в коридор и, выставив за порог, захлопнула дверь. Поборов острое желание запереться на все замки, в расстроенных чувствах прошла в кухню и вытащила бутылку вина «Совиньон блан». Надо как-то взять себя в руки, прежде чем перезванивать Зои. На девочку и так много навалилось.

Смерть Себастьяна внесла в их отношения некоторую натянутость, и Мариана стремилась это исправить. Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и, налив себе полный бокал, набрала номер.

Зои ответила после первого же гудка.

– Мариана?

По ее тону Мариана сразу же догадалась: что-то произошло. В голосе Зои слышались напряжение и беспокойство. Похоже, она напугана.

Сердце Марианы забилось чаще.

– Милая, у тебя всё в порядке? Что случилось?

– Включи телевизор, – помолчав, тихо откликнулась Зои. – Посмотри новости.

5

Мариана потянулась за пультом и включила примостившийся на микроволновке старенький, видавший виды портативный телевизор – одну из реликвий, оставшихся после Себастьяна. Тот купил телевизор, еще будучи студентом, чтобы по выходным смотреть крикет и регби во время приготовления обеда. Точнее, обед готовила Мариана, а Себастьян делал вид, что помогает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Телевизор барахлил, и экран несколько раз мигнул, прежде чем возникло изображение. Мариана выбрала новостной канал ВВС.

Журналист средних лет вел репортаж с места происшествия, где-то на природе. Уже смеркалось, и Мариана не могла толком разглядеть, где именно. Судя по всему, посреди какого-то поля или луга.