Наказание и преступление - Дмитрий Леонидович Охотин

– Ты оскорбила меня на виду всей Думы. Меня! Заместителя Министра Правительства РФ, вхожего без стука в кабинеты первых лиц государства! – чувствовалось как ему доставляет удовольствие перечислять свои регалии перед беззащитной женщиной. Вот извращенец! Он наслаждался беспомощностью жертвы и с маниакальной уверенностью считал себя высшим существом этой планеты.

"Такая сволочь достойна смерти!" – подумала Екатерина. Если бы брата и маму сбил рядовой гражданин, притом случайно, то он бы с раскаянием все признал, посыпал бы голову пеплом, смирился бы перед любым приговором суда. Да, он был бы убийцей, но мстить такому просто кощунственно. Он и так ежесекундно наказывает себя раскаленным ножом совести, выжигающим и вырезающим все внутри.

Мы сами иногда становимся причиной гибели людей. Например, каменщик чуть схалтурил и неправильно положил кладку дома, а через несколько лет отвалившийся кирпич пробивает голову прохожему. Или врач, ошибся в диагнозе, и назначил не то лечение. Или учитель, отругав впечатлительного ребенка, склонил последним камушком чашу весов в сторону самоубийства. Или повар, решив сэкономить и унести домой свежее мясо, кладет уже подпорченные продукты человеку с аллергией на грибок…

Таких примеров тысячи. Если вдуматься, то каждое наше действие отражается на других. Если проследить цепочку случайностей от наших поступков, то, возможно, мы обнаружим у себя целое кладбище, пусть и косвенно, но умерших от наших решений и действий. Поэтому, обычный человек сознает свою вину в любом преступлении, и достоин скорее жалости, поскольку будет мучим своей совестью до конца жизни.

А такие бессовестные гады, как Зайцев, стали почвой для расхожей шутки: "Где твоя совесть? – Где была совесть там х.й вырос!" Вот им возмездие просто необходимо для того, чтобы показать, что он всего лишь человек, вернуть обратно на землю, доказать его беспомощность. Екатерина смотрела на него и плакала. Не от угроз Зайцева, не от предстоящих испытаний. Она плакала о своем брате Артёме, о своей маме, погибших от рук этого ничтожества.

Её, всю покорную, Эдуард потащил в спальню. Он хотел насладиться унижениями жертвы. Срывая с неё одежду, он изнемогал от желания. Екатерина не сопротивлялась, изображая полную покорность.

– Я сама! – томно произнесла она. – Хочу загадить свою вину.

Она потянулась к штанам Зайцева. Снимая их она нажала на ноготь указательного пальца и оттуда появилась крохотная, раз в десять тоньше человеческого волоса короткая иголка. Легкий укол в специальную точку в промежности, легкое давление на бедренную артерию и страсть Зайцева, чей уровень отражается в особом мужском органе, стала видимо уменьшаться.

– Ты что наделала? – с паникой и яростью вскричал Зайцев и, наотмашь ударив Екатерину, поднялся с широкой кровати. – Сука! Стерва! Ты что сделала! Я тебя…

Он попытался ударить её еще раз, но она отодвинулась в край кровати. Эдуард глядел на свой безжизненный орган и все больше распалялся.

– Да я сейчас охранников позову, они то тебя, сука, отимеют по полной!

– И увидят, что их босс – импотент!

– Что? – Зайцев изумился изменившемуся голосу Екатерины. Она из жертвы превратилась в хозяйку положения. – Кто ты?

– Десять лет назад помнишь сбитую тобой на пешеходном переходе семью?

– Сука! Кто ты? – заорал Зайцев. Яхта была спроектирована с учетом требований Эдуарда, с шумопоглащающей обшивкой спальни, созданной для любовных утех чиновника.

– Ты убил мою мать и брата! А потом еще вышел из машины и начал пинать мертвых! Ты урод, не достойный смерти, ибо смерть была бы для тебя раем, – с ненавистью бросила в лицо Зайцеву Екатерина.

Она надавила на ноготь уже среднего пальца и из него вылезла крохотная иголка. Быстрым движением пленница всадила её чуть ниже ребер, в только ей известную точку.

– Теперь все твои сфинктеры будут расслаблены навсегда, – с удовольствием сказала она. – Ты не только не будешь контролировать дефекацию и мочеиспускание, но во всем желудочно-кишечном тракте они будут открыты. Любой бутерброд без переваривания в желудке будет проходить дальше, загружать кишечник, постепенно изнашивая его. Адские боли ждут тебя при приеме пищи. Организм будет не получать нужные вещества и ты медленно будешь умирать, либо жить в проводах с питательными веществами. А уж в обществе появиться сможешь только с памперасах, да и то ненадолго. Твой детородный орган станет для тебя всего лишь средством вывести лишнюю жидкость.

– Ты маньячка! – закричал он. – Тебе место в дурдоме!

– По Сеньке и шапка, – сказала Екатерина. – За тобой стелется путь из десятков жертв, чьи вдовы, матери, дети рыдают от потери близких. Я надеюсь за свою короткую оставшуюся жизнь, полную страданий, ты раскаешься, возместишь жертвам своих преступлений хотя бы материальные потери, очистишь свою душу перед Богом, уйдешь в мир иной другим.

– Ха-ха, в Германии меня подлечат, – не совсем уверенно сказал Зайцев.

– А ты верь! Самое главное верь! Но тебе это не поможет, это моя уникальная методика.

– Как? – в этом вопросе полностью упавшего духом Зайцева содержались все вопросы.

– Как создаются компьютерные вирусы? Первый из них получился случайно – это всего лишь неправильно написанная программа, и которая, как оказалось, не созидает, а разрушает. Что такое программа – это командный код, управляющий системой. Человеческий организм – тоже система, и существует в каждом из нас программа, управляющая этой системой. Сознание управляет только нашей активностью, но мы не можем мысленно уменьшить амплитуду сокращений сердца или заставить без внешнего воздействия вбросить в кровь стаканчик эндорфинов. Все процессы нашего тела заложены программой. Если перекодировать эту программу или неправильно составить – получится не продолжающая жизнь программа управления телом, а разрушающая сама себя. Будучи хорошим программистом и обучившись на невролога, я составила комплекс действий, сочетания физических, химических, вербальных и невербальных действий меняющих программу поведения тела человека. Очень тонкий механизм, для каждого человека разрабатывающийся индивидуально. Я все десять лет пыталась создать то, что погубило бы тебя и всех лжесвидетелей, показания которых посадили бы тебя в тюрьму. И все эти годы я совершенствовала знания. И теперь моя семья отомщена! Можешь убить меня. Я готова!

Екатерина села в углу кровати и стала ждать действий Зайцева. Тот тоже присел, ладонями обхватил лицо, и минут десять в каюте царило удушающее безмолвие. Эдуард тихо плакал, так как ощутил первые действия своего программируемого проклятия, которые лужей на полу подтверждали слова Екатерины. Ждать других признаков видимо он не хотел.

– Вали отсюда! – сказал он сквозь зубы. – Позови Пашу.

Пашей был один из охранников Зайцева. Тот вернулся через пару минут из спальни и попросил Катю пересесть в моторную лодку, извлеченную из множества ниш суперяхты. В аэропорту Никосии самолет Зайцева